Приснись мне (СИ)

Но у них получится. Они справятся.

Локи в это верит. Теперь – верит.

И лежит на кровати, прижимая к груди подушку. Жалея лишь об одном – что она не из комнаты Тора.

Проходит два дня. Два дня, наполненных приемами, неотложными государственными делами, нетерпением и острым, почти болезненным ожиданием.

Тор не приходит. Его не видно во дворце, на тренировочной площадке, в библиотеке.

“Ему нужно время”, – упрямо шепчет Локи, борясь с желанием немедленно пойти в комнату брата, послать слуг на поиски.

А на исходе третьего дня в покоях Одина раздается громкий стук.

- Мой царь! – взволнованный голос за дверью заставляет распахнуть ее, лишь в последний момент вспомнив о необходимости принять правильный облик.

- Что случилось? – сердце отчего-то коротко колет, будто острой иглой.

- Муспельхейм. – Руки советника дрожат, и он стискивает их изо всех сил, в попытке овладеть собой.

Один стоит молча, обжигает взглядом. И советник, неожиданно осознает, что сейчас перед ним отнюдь не немощный старец, изможденный смертью жены и младшего сына.

Перед ним – Царь, в сравнении с силой которого сам он – не более чем муравей под подошвой сапога. И сапог этот готов опуститься ему прямо на голову. Причем за дело. Боги, за дело!

И от страха советник начинает сбивчиво оправдываться:

– Мы давно получали из огненного мира тревожные вести. После той истории с лунным медом... сыны Сурта только и ждали удобного случая, чтобы отомстить. И, похоже, дождались. За последний год мы были вынуждены трижды сменить весь состав нашего гарнизона на границе с их миром. Слишком много смертей. Слишком тяжело даже для закаленных воинов. Они отказывались долго там находиться. А сейчас... сейчас...

- Хватит мямлить! – не выдержав, по-змеиному шипит Один.

Подносит пальцы ко лбу, – советник замечает, что они дрожат, – прикусывает губу. Берет себя в руки и уже тише спрашивает:

- Почему не доложили? Если огненные великаны нападали на асов, давно уже нужно было послать туда эйнхериев!

- Мы докладывали, Ваше величество, – белеет и без того бледный советник. – Но Вы сказали, это подождет.

Сердце колотится уже где-то в горле. Да, возможно, он пропустил. Не обратил внимание. Не до того было. Хотя, конечно, это не оправдание. Но, ведь на самом деле ничего страшного не случилось, да? Армию можно послать и сейчас. Все можно исправить.

Тогда чего же он так испугался?

- Подробности. – Коротко бросает Один, отодвигая аса и широким шагом направляясь в зал военных советов. Придворный послушно семенит следом.

- Полторы недели назад внезапно опустели все поселения огненных великанов на расстоянии в несколько дней пути от границы. Гарнизон выделил в разведку десяток самых опытных бойцов. Их прождали семь дней. Не вернулся никто. Тогда, – голос советника внезапно садится, и он нервно откашливается, прежде чем продолжать, – за ними отправился новый отряд. Вдвое меньше. Они сами вызвались, мой царь! Они как раз только прибыли в Муспельхейм и вызвались сами!

Голос советника падает до шепота. Он останавливается и умоляюще смотрит на Всеотца. Один резко оборачивается. Лицо – бледное и застывшее, словно посмертная маска. Губы беззвучно шевелятся.

- Они ушли три дня назад, но до сих пор не вернулись, мой царь. – Советник чувствует, как немеют губы. – А потом на гарнизон напали сыны Сурта. И... гарнизона больше нет. Там все мертвы.

Смотреть в лицо Одину невыносимо. По вискам катятся капли пота, крупные, точно слезы. Безумный, наполненный ужасом взгляд прожигает до самой души. И советник отчаянно молится всем богам, чтобы Всеотец не догадался, не задал тот самый, главный вопрос. Но с губ Одина срывается хриплое:

- Тор...

Советника начинает бить крупная дрожь. А в плечи впиваются скрюченные ледяные пальцы. Искаженное болью лицо приближается к самым глазам, и советник скорее ощущает, чем слышит:

- Где Тор?

И дикий, распарывающий тишину крик:

– Отвечай, Хель тебя побери!!!! Где Тор?!?!?

Советник обессилено оседает, падает на колени.

- В Муспельхейме, государь. Прошу, простите меня. Он не велел Вам говорить.

Короткий мучительный стон. Вспышка зеленого света. И распластавшийся по земле советник понимает, что в коридоре он уже один.

В грудь словно вложили раскаленный камень. Он мешает думать, мешает дышать. Боги, какой же ты идиот! Ты так долго верил, что не нужен ему, что даже не задумался, что он почувствует, когда наутро откроет глаза. Когда поймет, что все это было всего лишь сном. О чем ты думал, Локи? Где был твой разум?!

- Хеймдалль!!!

Радужный мост мерцает во тьме. И впервые он вызывает не восхищение, а ненависть.

Опять... боги Всевышние, опять он разделил их бесконечной бездной! И Локи кажется, что он снова падает через мрак и первобытный хаос, что все существо его засасывает огромная черная дыра.

От собственной глупости, от бессилия хочется выть. Почему, ну почему он не велел закрыть Биврёст для всех перемещений?! Почему такая простая мысль даже не пришла в голову?! Тогда Тор был бы здесь.

- Хеймдалль!!!!!!!!

Я убью тебя. Я сам тебя убью, если с тобой там что-то случится. Слышишь, брат?! Я убью тебя, я буду ненавидеть тебя до конца времен, если ты вздумаешь в этом аду умереть! Найду в царстве Хель, оживлю и снова убью, чертов ты дубиноголовый упрямец!!!

- Хеймдалль!!!!!!!!!!!

Страж Радужного моста неторопливо поворачивается. Шагает навстречу. В золотых зрачках отражаются всполохи миллиардов звезд. Темное лицо невозмутимо, будто высечено из камня.

- Верни его!! Немедленно!

Качает головой. В глазах спокойствие и легкая грусть.

- Верни! Это приказ!!!

- Я не могу.

- Он... – Локи чувствует, как немеют ноги и, не удержавшись, падает на колени. – Он...

Дальше говорить не получается.

- Он жив.

От неимоверного облегчения сгибает пополам, и Локи почти распластывается, обессилено опираясь руками о мост. Из глаз катятся слезы, но он даже не замечает, повторяя про себя одно единственное слово: жив!

- Сердце его бьется, но я не вижу его. Тора заслоняет пламя. – Хеймдалль подходит, протягивает руку. Локи цепляется за нее, как утопающий за соломинку. Поднимается на ноги.

- Отправь меня к нему.

- Это опасно, государь.

- Мне плевать.

- Государь... Локи... Это слишком опасно!

- А мне плевать!!! – орет он, слишком поздно понимая, КАК назвал его Всевидящий страж. А поняв, становится тем более все равно. Локи встряхивает головой и сбрасывает образ Одина, словно старый ненужный плащ.

Стоит. Вызывающе смотрит в глаза.

Прямой. Сильный.

И одновременно бесконечно слабый.

Дрожащий от ужаса.

Впервые – не за себя.

Впервые – за кого-то другого.

И Хеймдалль невольно отшатывается. Ибо в полыхающих зеленым огнем глазах, в безумной, натянутой на лицо улыбке, он видит смерть. Твердое намерение уничтожить любого, кто встанет сейчас на пути.

“Что мне делать, Всеотец?” – мысленно взмаливается Страж. И ответ приходит тут же. Спокойный и уверенный:

“То, что должен”.

И меч, лязгнув, поворачивается в пазах, выбивая из груди воздух, лишая дыхания – до судорог, до радужных пятен перед глазами. И вместе с потоком света несет вперед. А потом все неожиданно заканчивается. И тело охватывает огонь.

Поросший мхом камень нагревается за день, но сидеть на нем вечерами нельзя – каменная глыба жадно забирает, впитывает тепло.

Высокий седой старик, всегда немного презиравший Мидгард, сидит на выщербленном ветром валуне, словно не замечая холода, и смотрит, как лижут берег волны серого, как пепел, океана.

К чему-то прислушивается. Прикрывает дрожащей рукой глаза. Вздыхает.

Сухие губы едва слышно шепчут:

- Мальчики мои... мои бедные мальчики...Простите меня.

Комментарий к 7. Огненный шар коснулся воды,