Любовь, конец света и глупости всякие

«Да, боль — это очень реально…» — согласилась она.

— Но под каплями твоей крови оживает Земля — посмотри, какой шлейф Магии стелется за тобой — ею мир спасти можно было бы…

«Слишком мало во мне крови, чтобы спасти целый мир», — подумала она с горечью.

«Кровь спасению не поможет — нужна Любовь», — отозвалось в ее мыслях, но Бог, кажется, вслух этого не говорил, вторая голова не мигая строго смотрела на нее.

— Мир спасла бы такая любовь, — проговорил дракон, словно отвечал не Таньке, а кому-то еще, невидимому, — но только любовь взаимная…

— М-м-моя?.. — сумела лишь промычать Танька. Произносить вслух что-то еще сил уже не было, но хотелось спросить: «А почему моя именно? Чем я лучше других?»

— Да ничем, — прочел он ее мысли. — Просто это твоя реальность.

«Как понять? Есть своя реальность у каждого?»

«Причем не одна. Если хочешь — меняй на здоровье».

«То есть люди сами способны придумать себе реальность?»

«Нет, людям этого не дано. Каждый из реальных миров был придуман каким-нибудь Богом. Но у человека есть воля делать в каждой реальности то, что Богу, может, и не пришло бы в голову».

«Воля, говоришь?»

«Именно. Можешь творить что угодно в той реальности, где ты очутилась. Можешь жить как захочешь, ну или не жить».

«А вот эту мою реальность кто из Богов выдумал? Ты небось?»

«Нет, это мир Варвары. А она тоже Бог, если помнишь».

— М-м-м… — услышала Танька свой слабый стон.

— Что? Спросить еще что-то хочешь?

— Шесть… плюс два… будет восем-м-мь…

— Браво, считать умеешь, значит, есть еще шанс на что-то.

— Ты лишь восем-м-мь Богов назвал по имени… А говорил — два и сем-м-мь...

— Седьмой Бог — это я, глупая.

— Какое же… у тебя… имя?..

— У меня?.. Мое имя… Да неважно. Зови меня просто Бог.

Знаки

Сначала ничего не было: ни звуков, ни запахов, ни видений, ни воспоминаний прошлого, ни текущих мыслей, ни боли. Потом в нос резко ударило нашатырем.

— А теперь коли ее в жопу, раз уж в вену не научилась! — послышался раздраженный голос. — И уйми дрожь в ладонях, ветеринар, тоже мне!

— Я пробовала только на животных! — ответил кто-то плаксиво, тембром, похожим на Танькин, с чуть менее грассирующим «р». — Вы не могли бы с ней хоть немного еще побыть драконом? Он как-никак змей, а людей мне лечить вовсе не приходилось!

Чьи-то нервные пальцы провели влажной ваткой по ягодице. «Кто с меня снял штаны?» — подумала Танька с неудовольствием. Она уже успела забыть, что незадолго до этого была драконом, вообще без всяких одежд, если не считать чешуи, — вспомнила лишь в момент, когда игла проткнула кожу.

— Ой! — пискнула Танька.

Голос второй головы прогремел одобрительно:

— Умница! Но все-таки учись делать внутривенные.

Вряд ли он ей это говорил: кто-то еще рядом был и колол внутримышечно. Танькина голова лежала, кажется, на головешке, и ощущался сильный запах гари и сырости, как после только что затушенного пожара. Правому боку было чуть-чуть теплее — под ним земля, очевидно, еще не успела остыть, а сверху здорово холодило. Захотелось укрыться или хотя бы подтянуть к поясу брюки — знакомая плотная ткань костюма, в котором в последний раз была на работе, стеснила бедра жесткими складками. Она потянулась к ним левой рукой, но тотчас взвыла от боли.

— Не шевели рукой! У тебя перелом левой, сейчас забинтую потуже! — вот странное ощущение… будто она разговаривала с посторонним, но вместе с тем и сама с собой — настолько похожим был голос на Танькин.

Открыла глаза. Перпендикулярно, на уровне глаз, в выжженную траву вросли две ноги в красных ботинках. Медленно и осторожно, опираясь на правый локоть, она подтянула все туловище в почти вертикальное положение. Подобрала под себя одну ногу — вторая сгибалась плохо. В голове тяжелее чугунной кастрюли — шипело и булькало. Над нею склонилось лицо — точь-в-точь как ее собственное, чуть круглее и без возрастных морщин.

— Где я? — спросила Танька, едва ворочая шеей. Вокруг, на черной, воняющей гарью траве сидели, стояли, валялись в многообразии нелепейших поз садовые гномы: их там была уйма, столько могло быть разве что во дворе какой-нибудь керамической фабрики.

— На подмосковном поле, — ответила, глядя ей в лицо, необыкновенно похожая на нее, но совсем молодая женщина.

Танька уставилась на нее:

— Откуда и при каких обстоятельствах в выжженном подмосковном поле взялась моя личная копия? Никто не знает случайно?

— Случайно я знаю, — голос дракона вновь зазвучал в Танькиной голове. — Твоя личная копия явилась на это поле, потому что ждала тебя здесь. А на свет появилась чудом, с единственной целью — быть любимой и взаимно любить, без всяких практических умыслов, потому что тем, кто ее породил, было тогда одиноко. А вот почему она притом действительно твоя копия — уже другой вопрос. Возможно, отчасти она и твоя дочь, так как приняла часть души твоего ребенка. А может быть, просто именно так выглядит для Варвары ее воплощенная любовь.

Она взглянула в глаза Варвариной дочери:

— Отведи меня к ней.

«Отведем, — проворчал Бог, когда Танька, опираясь на протянутую ей руку, с трудом поднялась с земли. — Вот только сообразим, каким образом. Нелида сама сюда еле добралась черт-те на чем. Конец Света же происходит, до полной отключки осталось пять часов, все службы парализованы. Общественный транспорт в ауте, машин ни одной не видать, драконом в больницу лететь, что ли?»

— Почему бы и нет? — предложила Нелида. Слышала, значит, что он говорил внутри Танькиной головы, хотя его слов она своим ртом не произносила. — Вряд ли драконом кого-то сейчас удивишь. Танька, ты как насчет трехглавого?

Но Танька ни слова не проговорила. Вцепившись в Нелидину руку, она сделала только один шаг вперед — и потеряла сознание.

***

Очнулась она под шелест мотора на мягком сиденье автомобиля, кто-то вновь тыкал под ноздри ватку с нашатырем.

— Где мы?

— На Ленинградском.

— Далеко еще до больницы?

— Где-то минут двадцать, — послышался голос водителя. — Движения на дорогах нет, машин нет, людей нет, пробок тоже. Так что доедем быстро!

Танька перевела взгляд на зеркало над лобовым стеклом — в нем мелькнул голубой околыш и глаза такого же цвета.

— Мистер Джон?..

— Yes, m’am[187].

— Mister John, I am so sorry, I shall pay for your car…[188]

— Oh, the car is no problem![189] — подмигнул в зеркале голубой глаз. — What do you think I’m driving right now?[190]

Ах, ну да, конечно, Мистер Джон-то ведь тоже Бог Всемогущий, как она сразу не догадалась. Что для Богов какой-нибудь «мерс», если они способны взять и уничтожить Марс… Или Землю… Но от сердца странным образом отлегло — все же переживала за свое «преступление».

— Остановитесь, пожалуйста, рядом с цветочным ларьком.

— Танька, — вздохнула Нелида, — в Москве все магазины закрыты и все ларьки, цветов днем с огнем…

«На вот, возьми эту… — раздалось в Танькиной голове. Правой рукой она нащупала крепкий стебель и тотчас уколола палец шипом. — Желтая, можешь не сомневаться».

Откуда он знал про розу? Ах, ну да, ведь и он Бог Всеведущий. А сама-то она — какой уж там, к дьяволу, Бог? Ни Всеведения, ни Всемогущества и даже понятия никакого — почему так хотелось преподносить Варваре только один цветок, почему обязательно розу и непременно желтую?

«Видишь ли… — начал объяснять Бог, — так в своих новых воплощениях люди узнают прежних близких. Перед смертью в одной жизни они, если успеют, могут между собой договориться, по каким знакам различат свои души в следующей. Варваре всегда нравились желтые розы, насчет одной вы с ней и договорились. А второй знак у вас — фраза, какая — ты сама знаешь…»

***

Дверь громыхнула и широко распахнулась, словно заставка к сериалу про «Скорую помощь», принимая в приемный покой изможденную и искалеченную фигуру, поддерживаемую с двух сторон Нелидой и Мистером Джоном.