Затмение

Я свернулась на своей кровати подо всеми одеялами, в том числе шерстяным одеялом моей бабушки, обернутым вокруг шеи. Мне было холодно, я чувствовала себя несчастной и не спустилась к ужину, состоявшему из гороха в горшочке. Как будто мне итак не было достаточно плохо.

Мои мозги были в беспорядке весь день. Папа, должно быть, не знает, что мама была ведьмой. Я думаю, она скрыла это от него — да и кто бы не скрыл — а он никогда этого не замечал. Он никогда не беспокоился о моем участии в кругах Китика, он не был параноиком. Конечно, он бы сказал что-нибудь, если бы знал, что моя мама была ведьмой.

«Я принес тебе немного супа,» — сказал он в поисках места, чтобы поставить поднос.

«Не стоит уточнять. Соевый суп с натуральными овощами, отдавшими свои жизни ради великого дела». Депрессия распространялась повсюду.

Он наградил меня Взглядом и поставил поднос у подножия кровати. «Походная куриная паста,» — сказал он сухо. «Я нашел немного в кладовке. Не стоило даже просить»

Я осторожно понюхала. Настоящий суп. Внезапно я немного проголодалась. Я села, добавила соленые хлопья (ну хорошо, они были из непросеянной пшеницы) в суп и съела его.

«Что случилось, дорогая?» — спросил папа. «Ты опять заболеваешь? Как в прошлом месяце?»

Я бы хотела. Всё это было намного хуже. Затем слезы покатились по моему лицу, прямо в тарелку.

«Ничего не случилось,» — сказала я убедительно. Шмыг, шмыг.

«Хилари говорит, ты казалась расстроенной, когда пришла домой». Подтекст: ты снова была дерганой, не так ли?

Я не знала, что сказать. Часть меня хотела рассказать всё, показать папе письма, довериться ему. Другая часть не хотела разрушать любые папины воспоминания о маме. И третья часть не хотела, чтобы она смотрел на меня оставшуюся жизнь и думал: «Ведьма», — как без сомнения он будет, прочитав однажды письма и узнав всё о кровных ведьмах. Мои плечи тихо вздрагивали, в то время как я погрузила еще один крекер в суп и попыталась съесть его.

«Милая, если ты не можешь рассказать мне, то, может быть, Хилари — я имею в виду, если это женские дела…»

Если бы. Мой размокший крекер свалился в суп и начал тонуть.

«Или всё-таки мне. Ты можешь рассказать мне что угодно», сказал он неуклюже. Хотела бы я, чтобы кто-то из нас думал, что это правда. «Я хочу сказать, хоть я и старый дурак, но многое знаю».

«Это не правда», возразила я, не задумываясь. «Многого ты не знаешь». Я начала плакать, думая о моей маме, о том, что всё мое детство было обманом.

«Тогда расскажи мне».

Я лишь расплакалась еще сильнее. Не было никакого способа, чтобы я могла бы рассказать ему об этом. Словно я потратила пятнадцать лет, будучи одним человеком, и вдруг обнаружила, что я была кем-то, полностью другим. Рушился целый мир. «Я не могу. Просто оставь меня одну, пожалуйста».

Он посидел еще несколько минут, но ничего не придумал план, который внезапно приведет всё в порядок, исправит, то, что мы не были близки, то, что у меня нет мамы, его брак с Хилари в следующем месяце. После некоторого времени я почувствовала, что он встал с моей кровати, и затем дверь за ним закрылась. Если бы я только могла поговорить с ним, подумала я с горечью. Если бы только я могла поговорить с кем-нибудь. С кем-нибудь, кто мог бы понять.

А потом я подумала о Морган.

«Морган?» — позвала я в среду утром. Я притаилась на парковке, ожидая, когда она и Мэри Кей приедут. Мэри Кей вышла из машины, выглядя изящной и бодрой, как всегда. Я подождала, пока она уйдет тусоваться с другими нашими друзьями; затем Морган устало выползла из ее огромного белого автомобиля, и я позвала ее. Я видела Морган утром до этого, и не была уверена, умно ли это, разговаривать с ней так рано. Кроме того, что она поздняя пташка, сегодня она выглядела немного изможденной, будто не спала.

Она обернулась, и я вышла вперед и помахала. Я видела легкое удивление в ее глазах, она знала, что я пыталась избегать ее иногда. Когда я приблизилась, то увидела, что она пила из маленькой бутылочки с оранжевым напитком, стараясь допить ее до того, как прозвенит звонок. Хилари обрадовалось бы, что, по крайней мере, Морган уделяла внимание сахару в ее крови.

«Привет, Алиса», — сказала Морган. «Мэри Кей пошла вон туда». Она показала главное здание высшей школы Видоуз Вэйла, затем осмотрелась вокруг, словно чтобы удостовериться, что она действительно была в школе.

«О, понятно. Но вообще-то я хотела поговорить с тобой», — сказала я быстро.

Она причмокнула напитком.

"Ты в порядке?" — я не смогла удержаться от вопроса.

Она кивнула и вытерла рот рукавом своей куртки. «Ага. Я только… мало спала этой ночью. Может быть я заболеваю чем-то». Она еще посмотрела в сторону, и я подумала, не должна ли она с кем-то встретиться.

«Ну, я должна сказать тебе — Я взяла твою книгу в понедельник». Вот. Я сделала это.

Она одарила меня равнодушным взглядом.

Твою зеленую книгу. Которая была в твоем рюкзаке в понедельник. Ну, я взяла ее".

Брови Морган приподнялись: требующий обновления ее думательный аппарат медленно поскрипывал, готовясь к вращению, в то время как горючий материал заструился по его трубам. Она мельком взглянула поверх своего плеча на ее рюкзак — место преступления — так словно улики всё еще были там. «Ах, та зеленая книга? Книга Теней? Ты взяла ее? Зачем?»

«Да. Я взяла ее в понедельник. И я прочитала ее. И мне нужно поговорить с тобой о ней».

Внезапно она стала более встревоженной. «Ну, ладно. Она всё еще у тебя?»

«Да. Я хочу оставить ее. Это… это касается женщины по имени Сара Кёртис, которая жила в Глостере, штате Массачусетс, в семидесятых годах».

"Мммм." Продолжай, и будь свободна, чтобы говорить осмысленно, Алиса.

Я глубоко вдохнула холодный воздух, ненавидя то, что собираюсь сказать. «Сара Кёртис, из этой книги, ведьма, была моей мамой. Я совершенно уверена». Как мило.

Морган моргнула и выпрямилась во весь рост. «Почему ты так решила?» — спросила она в конце концов.

«Мою маму звали Сара Кёртис, и она жила в Глостере, штат Массачусетс. В дневнике описаны события, которые напомнили мне события, касающиеся моей мамы, и то, что папа рассказал мне о ней. И потом, после того, как я начала ее читать, я подошла к шкатулке с драгоценностями, которую она оставила мне и нашла секретный отсек на дне. Я открыла его, и там были письма от моего дяди, о котором я не знала, и он писал о магии. В одном из писем он поздравлял маму с рождением дочери, Алисы. В Техасе. Там, где я родилась». Я глубоко вздохнула. «Сара Кёртис — была Рованвандской ведьмой».

Теперь я полностью завладела ее вниманием. Ее брови приподнялись в остроконечные месяцы, и казалось, что она пристально смотрит прямо в мой мозг. «Но твой папа не ведьма, не так ли?» Я потрясла головой. «Так что ты думаешь, что ты полу-ведьма?»

"Да", натянуто ответила я.

Она встала и осмотрелась вокруг. Что с ней? «Полу-ведьма. Ты. Здорово, как ты себя чувствуешь, узнав это? Должно быть, в шоке?»

Из меня вылетел сухой смешок. «Шок — не то слово. Я так… встревожена. В действительности, по-настоящему расстроена. Я никогда не знала ничего об этом. Но вдруг на меня вываливается всё то, чего я не знала, и я просто… схожу с ума. Я не хочу быть ведьмой».

Кивая, Морган выглядела понимающей. «Я знаю, что ты имеешь в виду. Я прошла через это в прошлом ноябре. Внезапное осознание всего того, что я была кем-то другим».

Я знала, что это было, когда она узнала, что была удочерена. «Это всё потому, что ты — и Хантер — и другие… ну, это пугает меня, некоторые вещи, которые ты делаешь. А теперь я выяснила, что я точно такая же, как ты…» Ну, что ж, от этих слов я тоже не удержалась. Но Морган не выглядела обиженной.

«И ты хочешь, не быть такой, и ты обеспокоена, и ты не знаешь, что это значит».

«Да». Поток облегчения нахлынул на меня — она действительно понимала. Кто-то понимал, через что я прохожу.