Нетореными тропами. Часть 2 (СИ)

Микаш замер на пороге, дожидаясь, когда его подзовут к пюпитру, на котором лежал толстый фолиант Кодекса, чтобы произнести клятву. Гэвин перелистывал страницы, остальные Стражи с торжественными лицами стояли по бокам от него, заложив руки за спиной. Тоже ждали. Наконец, маршал сделал жест рукой, и Микаш пошел к нему медленным церемониальным шагов, держа спину неестественно прямо.

Гэвин поднял взгляд, и мы встретились глазами. Уголки его губ едва поднялись кверху в едва заметной усмешке. С балкона его можно было хорошо разглядеть, тем более день выдался на удивление ясным и дневной свет переполнял зал настолько, что даже свечей зажигать не требовалось. Только теперь я поняла, кого одержимые называли синеглазым. Вчера, наверное, от усталости было не так заметно, но сегодня его глаза полыхали изнутри сапфировым светом, пронзали насквозь, словно видели в людях то, что те даже от себя скрывали. Черты такие правильные и острые, что казалось, об них можно порезаться. Соразмерные и гармоничные, как будто на лбу большими буквами выведено: «порода». Прямые смоляные волосы тронула ранняя седина на висках. В уголках глаз прорезались морщины. Но вчера он показался мне старше, возраста моего отца, усталость, ответственность, должность внушительная. А на самом деле ему, должно быть, не больше тридцати пяти, хотя и заметно, сильно заметно, что он работает на износ и не желает дожидаться старости.

Микаш, наконец, дошел до противоположного конца зала. Я сравнивала их. Ниже на полголовы и не такой крупный, Гэвин все равно выглядел внушительно, маршалом. Словно таящаяся внутри него уверенная, не нуждающаяся в доказательствах сила сквозила сквозь сапфиров цвет его глаз, наполняла важностью и смыслом.

Микаш положил ладонь на раскрытую страницу книги и заговорил громким, решительным голосом:

— Я, Микаш из села Остенки, которого в Зареченском крае больше не сыщешь, отрекаюсь от своей предыдущей жизни, от мирской суеты и праздных забот. С чистым сердцем и по доброй воле я принимаю обет братства и служения. Отныне я меч, что сечет орду, факел, что прогоняет тьму, ветер, что несет защиту и свободу людям Мидгарда. Да не испьет моя сталь человеческой крови, да будет моя воля крепка и стойка к соблазнам, а дух чист и справедлив, как небесный пламень, что заберет меня после смерти. Отныне я человек Безликого.

— Вверяешь ли ты ордену всего себя, свои помыслы и свою силу? — строго спросил Гэвин.

— Вверяю, — четко и уверено ответил.

— Клянешься ли ты хранить верность Безликому, своим братьям по оружию и всем людскому роду?

— Клянусь.

— Клянешься ли ты служить мне верой и правдой, защищать меня и исполнять мои приказы, не прекословя и забыв о собственных нуждах?

— Клянусь.

— Клянешься не использовать свой дар против братьев без предупреждения и прямого приказа?

— Клянусь, — Микаш склонил голову.

Гэвин вынул из ножен меч и по очереди коснулся обоих плеч Микаша.

— Я, Гэвин Комри, старший Страж и маршал Авалора, именем Безликого и возложенными на меня полномочиями Большого совета принимаю тебя, как сына и брата, и посвящаю в наш орден. Отныне и впредь я буду отвечать за твои поступки как за свои собственные. Поднимимсь, Микаш, Страж из селения Остенки, которого ныне больше не сыщешь в Зареченском крае.

Микаш коснулся губами гербового перстня на подставленной руке Гэвина, потом поднялся и поцеловал его в обе щеки.

Что ж, вот и конец… Его невероятная заветная мечта исполнилась. К лучшему или к худшему… А моя нет… Гэвин сказал, у меня есть всего неделя до того, как соберется эскорт. Нужно успеть найти духа огненного до этого времени. Он заступится за меня, я уверена, ведь я нужна ему не меньше, чем он мне.

Сдержанные поздравления отражались эхом вместе с ободряющими похлопываниями по плечам. Микаш снова поднял на меня взгляд и счастливо улыбнулся. Я выдавила из себя улыбку в ответ и помахала рукой. Они уже направлялись к двери, собирались выходить. Я стремглав выскочила из балкона и припала спиной к стене, прижав руку к бешено колотившемуся сердцу. Нет, я не хочу его больше видеть. Я не могу улыбаться и радоваться его счастью, исполнению его мечты. Я так ему завидую.

Я сбежала по ступенькам в коридор и вышла в прихожую.

— Вы куда? — удивленно спросил только что вошедший Сольстис.

— Наружу.

Я обошла его и потянулась к дверной ручке.

— Оденьтесь хоть потеплее.

Он едва успел накинуть мне на плечи черный шерстяной плащ, прежде чем я выскочила на улицу и побежала прочь, не оглядываясь.

Не знаю, чего я тогда хотела или о чем думала. Просто бежала, когда устала бежать, перешла на шаг, когда ноги загудели, а голова начал кружиться, остановилась, забилась в какой-то угол в подворотне и закрываясь от всего руками, расплакалась. Не знаю, из-за чего. Из-за того ли, что сама себя разочаровала, не смогла поддержать того единственного, кто хоть что-то в жизни старался для меня сделать. У него ведь никого кроме меня не было. И что завидую. Что не люблю. И желаю ему провала. Чтобы он вернулся и остался никому не нужным неудачником вместе со мной.

Нет-нет, надо собраться, просто отпустить. Мне совершенно необязательно больше с ним видится. Никогда. И я смогу, я найду огненного духа, обрету собственную мечту и смысл. Обязательно. Только тогда заставила себя подняться и огляделась.

Хорошо хоть из богатых кварталов не вышла, иначе бы попалась каким разбойникам и все… Защитника-то у меня больше нет. Я поднялась, растерла по лицу слезы. Холодный ветер остужал горечь. Я принялась спрашивать у прохожих, где я, как вернуться обратно и как расположены улицы. Бродила, вдыхала запах этого незнакомого южного города, пыталась понять и вжиться в него, но что-то не отпускало. Томилось в глубине души неизбывной тоской.

Микаш… Я мысленно все время возвращалась к нему, безуспешно боролась с удушливыми слезами.

Я прошла сквозь длинные ряды прилавков на центральном рынке, прогулялась вдоль ограды большого парка, так и не решившись прорваться внутрь через хмурого стражника, который дежурил у ворот. Покружила вокруг огромной главной площади, куда выходили пышные фронтоны дворцов знати, статуи прекрасных юношей и девушек обрамляли ее по периметру, в центре красовался пустой сейчас помост для выступлений. Люди спешили, люди не оглядывались, не видели меня. И я была благодарна им за свое одиночество, сейчас мне не хотелось быть ни с кем. Одной, ото всех закрыться. Успокоиться, найти силы внутри себя, чтобы жить дальше и сражаться.

Я нашла его — городок книжников. В квартале от центральной площади. Вначале были здания школы и интерната для учеников, площадки и сквер для отдыха. Дальше библиотека — символ Эскендерии и книжников. Огромное здание с колоннами подавляло своими размерами, люди шептались, что ее начали строить еще во времена Безликого, а книгохранилище распростиралось в катакомбах под землей на полгорода. Судьба каждого человека, когда-либо рожденного в Мидгарде, говорили люди, записана в свитках, что хранятся там на самых потаенных нижних ярусах. Но рачительные книжники пускали обычных посетителей только на самый верх, не желая делиться своими тайнами. Впрочем, мне сейчас не это было нужно.

Я ворвалась в толпу людей в мантиях. Видно, только что закончились занятия, и книжники разбредались по домам. Я заглядывала в их суетливые мрачные лица и не узнавала ни одного.

Сумасшедшая идея. Он ведь только во сне мне привиделся. Может, в реальности его и нет вовсе, это лишь мое воображение. А если есть, то я не смогу его узнать, потому что его образ истерся из памяти, остался лишь блеклым пятном. Глупая я, глупая, насколько нужно быть отчаявшейся, чтобы поверить, что я смогу найти его в этом огромном городе, в этом огромном университетском городке. Меня даже на территорию колледжей не пустили. Охрана в красно-черных ливреях сказала, что время приема окончено. Приходить завтра. И вправду смеркалось. Стремительно. Мгновение, и уже темно, хоть глаз выколи. Я последовала по дорожке из фонарей в сторону дворца Стражей. Он был тут недалеко, но университетский городок пришлось обходить вдоль парковой ограды. Одно преимущество — эту часть города я изучила, буду знать, куда идти завтра. Хотя куда идти… Нет, нельзя терять надежды, иначе сразу можно… в речку с моста с привязанным к ногам камнем.