Верить и любить

— А вдруг она поменяет билет, спрячется от нас в другой стране, на другом континенте, исчезнет безвозвратно? Или скроется с Джонни на Родригесе? — запаниковала Николь.

— Обнаружить на острове одинокую женщину с младенцем совсем не сложно. Нужно покупать для ребенка вещи, обращаться к детскому врачу. А при ее болтливости соблюсти тайну вообще нереально.

— Пожалуй, — согласилась Николь.

— И еще… Джонни тоже нужен паспорт. На таможне их так не пропустят. Аэропорт на Родригесе — ловушка! По крайней мере на девяносто восемь процентов.

Николь притормозила у ограждения, за которым начиналась взлетно-посадочная полоса, здесь доступ для других видов транспорта был перекрыт. Посреди поля, готовый к вылету, стоял аэроплан компании «Маскаренские острова». Багажный люк уже закрыли, и трап отъехал от крыла на значительное расстояние.

Генри приоткрыл дверцу и обратился к охраннику:

— Это рейс на Родригес?

— Думаю, что так, но лучше проверить.

Не успели они вылезти из автомобиля, как донесся характерный шум двигателя.

— Только не это! — жалобно вскрикнула Николь.

— Ничего, у нас еще есть время. Давай-ка в зал ожидания!

У входа их приветливо встретила молодая женщина в униформе. Она подтвердила, что самолет совершит посадку на Родригесе.

— Будьте любезны, свяжитесь с пилотом и попросите его отложить полет на несколько минут.

— Отложить полет? — повторила девушка, хлопая глазами, как будто увидела перед собой сумасшедшего.

— Вот именно, — нетерпеливо сказал Генри. — Любой ценой!

Заметив, что аэроплан плавно взмывает вверх, Генри, словно пушинку, отстранил растерявшуюся девушку и, бешено жестикулируя, выскочил на взлетную полосу.

Пытаясь хоть как-то привлечь внимание, он высоко подбросил трость, но пилот на это не отреагировал. Пассажирам, не осведомленным о печальных обстоятельствах, при которых происходило преследование, наверняка казалось комичным поведение разъяренного чудака.

Николь на мгновение даже позабыла о своем несчастье, глядя на эти героические усилия. Она испугалась за Генри, как же ему должно быть больно! Все старания хирурга пойдут прахом из-за его опрометчивого поступка.

— Что, этот парень совсем свихнулся? — заорал подскочивший к Николь полисмен. Он снял фуражку и пригладил жесткие седые волосы, прикидывая, как бы без лишних усилий остановить «психа». Страж порядка был неимоверно грузен и слишком опасался за свое слабое сердце, чтобы предпринять решительные меры.

— Похитили нашего сына! Понимаете? — Николь с надеждой посмотрела на толстяка. — Вы не обратили внимания, среди пассажиров есть дама лет сорока пяти, блондинка, с маленьким мальчиком?

— Я помню эту леди, она прикрикнула на ребенка, за то что он дернул ее за сережку.

— Мой Джонни! Она украла его…

— Смотрите-ка! — перебил полисмен.

Обернувшись, Николь пораженно ахнула: аэроплан шел на снижение.

Она подбежала к запыхавшемуся Генри вне себя от радости.

— Ты в порядке? Вот уж не думала, что твоя затея удастся.

— Я тут ни при чем… — смущенно произнес он.

— Вот это удача, поздравляю! — воскликнул подоспевший полицейский. — Ваша жена так переживала…

Жена? Николь ждала, что Генри выдаст в ответ что-нибудь язвительное, но тот, кажется, не расслышал и тихо произнес:

— Мне впервые по-настоящему повезло.

Первой, кого увидела Николь, лишь только спустили трап, была злополучная «блондинка» с Джонни на руках. Малыш выглядел веселым и не проявлял признаков беспокойства.

Генри ласково обнял ее за плечи.

— Слава Богу, с ним все хорошо, киска.

— Благодаря тебе! — Николь не могла спокойно дожидаться на месте и стремглав рванулась к аэроплану.

Не обращая ни малейшего внимания на злоумышленницу, она заключила Джонни в объятия. Никогда, никогда больше сыночек не останется без присмотра!

— Итак… — зловеще начал Генри, сжав локоток похитительницы, — ты сцапала Джонни, чтобы приглушить свои комплексы.

Агата залилась слезами.

— Он так посмотрел на меня и протянул ручку, как будто просил взять с собой. И еще потому… что Джонни единственный, кто любил меня.

— Неоспоримое оправдание.

— Я поступила жестоко и признаюсь в этом. Умоляю, простите… — Она отерла слезы. — По дороге малыш был паинькой, но стоило нам приехать в аэропорт…

— Джонни заплакал? — спросила Николь, когда допрашиваемая запнулась. Главный герой этой детективной истории сидел у матери на коленях, невозмутимо посасывая пальчик, и с любопытством поглядывал на серьезные лица взрослых.

— Напротив, ваш ангелочек разбушевался, — вмешалась пожилая француженка, которая в самолете оказалась соседкой Агаты.

Следствие проводилось прямо в аэропорту, в душной комнате полицейского отделения. Седой толстяк взял показания у пилота и выяснил, что полет прерван действительно не из-за Генри — его вообще не заметили! — а благодаря оперативности гостьи из Франции: Агата призналась ей в своем преступлении, и почтенная мадам незамедлительно доложила об этом в кабину пилота.

Когда полицейский объявил встревоженным пассажирам о причине задержки рейса, француженка заявила, что ей необходимо выступить в качестве свидетеля, и величественно покинула салон.

— Пока мы стояли в очереди на регистрацию, этот непоседа вырывался, ерзал и хватался за все, что попадало под руку, — сообщила мадам, стараясь говорить на безупречном английском.

— Он порвал мой жакет, — добавила Агата, — приобретенный, между прочим, у известного итальянского модельера.

— Вы и не подозревали, как шаловливы детские ручки? — иронично спросил Генри.

— Джонни всегда такой сдержанный, сегодня я его просто не узнавала.

— Может быть, ему не понравилось, что чужая тетя отняла его у мамы, и он решил устроить вам веселую жизнь, — со злорадством предположил Генри.

— Может быть… — сникла пристыженная Агата.

— А еще тебе следовало представить, что будет с Николь, — угрожающим тоном продолжал он.

— Уверяю вас, мне очень жаль.

— Жаль? Да откуда тебе знать, что такое — потерять сына!

— А раньше вы не пытались украсть ребенка? В своей стране? — деловито вмешался молоденький напарник толстяка, желая авторитетно поучаствовать в разбирательстве. Целыми неделями ничего примечательного не происходило в аэропорту, и нынешний эпизод привнес деятельное оживление.

В глазах Агаты отразился ужас.

— Упаси Боже, никогда!

— Учтите, мы проверим, нет ли у вас криминального прошлого, — предупредил юный детектив.

— Я говорю правду, клянусь! Подобного со мной ни разу не случалось. — В ее голосе слышалась неподдельная искренность.

— До сего момента, — многозначительно ввернул толстяк.

— Ради всего святого… Умоляю, простите меня. — Слезы снова ручьем хлынули из ее глаз.

— Я посочувствовала арестованной даме, что так тяжело управляться с непослушным мальчиком, — обратилась француженка к Николь и Генри. — И она чистосердечно призналась мне, что это не ее сын и что, как только самолет приземлится на острове Родригес, она позвонит вам и вернет ребенка.

— Я собиралась первым же рейсом вернуться обратно, в Порт-Луи, — вставила Агата.

— Выходит, мадам облегчила твою участь, пробудив остатки совести, — презрительно подытожил Генри.

— Вы, наверное, не владеете искусством общения с детьми, — заметила француженка с назиданием.

— Но я надеялась, что справлюсь, — всхлипнула «арестованная».

— Полагаю, Джонни отбил у тебя желание завести ребенка? — поинтересовалась Николь.

Агата приложила к глазам носовой платок и размазала по щекам кляксы влажной туши.

— Навеки! с жаром произнесла она.

— Вы заставили родителей Джонни порядком поволноваться, — сурово сказал седовласый полисмен.

Агата озадаченно покосилась на него. Родителей?

— Мистера и миссис…

— Донэм, — подсказал Генри с каким-то особым выражением.