Венгерская рапсодия

— Неплохо, а? — улыбался он широко и одобрительно, вытягивая руку на спинке дивана, так что его пальцы опасно покачивались вблизи моего плеча.

— И правда хороша. Хотя от добавки я бы отказалась.

— А я бы нет, — он налил себе еще, выпил и снова обратился ко мне: — Джоди — твоя подруга?

— Моя двоюродная сестра. Она сказала, что квартира будет пустовать месяц, и спросила, не хочу ли я тут пожить.

— Так, значит, она планировала это путешествие на Балатон, — задумчиво проговорил он. — Всего два дня назад мы были в постели вместе, — он покачал головой, его взгляд казался затуманенным.

— Она тебе так приглянулась?

— Приглянулась?

— Она тебе очень нравится?

— А, нет, не очень. Знаешь, она человек с переменчивым настроением.

Я засмеялась.

— Да, знаю.

— Но… — он поднял руки, рисуя в воздухе привлекательный женский силуэт.

— …она горячая штучка, — перевела я, хотя в этом не было нужды.

Он секунду молча пристально смотрел на меня, пока мне не стало неловко, потом взял бутылку палинки, делая вид, что его невероятно заинтересовала этикетка.

— Она обычная, — его голос стал чуть ниже. — Ты привлекательнее, чем она.

Я моргнула, не веря тому, что этот мужчина начал заигрывать со мной всего через пару минут после того, как Джоди разбила ему сердце.

— Спасибо. И спасибо за напиток, но знаешь, уже становится поздновато, а я очень рассчитывала еще немного поспать…

— Ты хочешь обратно в постель? — его голос стал совсем низким.

Я задрожала. Его пальцы стали гладить меня по плечу, и я отскочила.

— Одна! — закричала я. — Обратно в постель одна!

Он вздохнул и скрестил руки за головой.

— Что не так? Ты не считаешь меня привлекательным?

— Нет, я имею в виду, что, конечно, ты не плох, но я не ищу мужчину.

— Ты лесбиянка?

— Нет.

— Ты не любишь секс?

— Да ради бога! Не в этом дело, просто я хочу спать одна.

— А, ты устала.

— Да! В точку! Именно так, я устала.

— ОК, понимаю, — он поднялся, складывая лежавшее рядом одеяло. — Я тоже устал. Пойдем спать.

Я отскочила, недоумевая, как объяснить этому человеку, что я не хочу делить с ним постель.

— Ты хочешь сказать… что идешь в мою постель?

— Это моя постель, — поправил он.

— Да, но… я просто…

Все, что я могла сделать, — это невнятно что-то лепетать, пока он смотрел на меня, подняв бровь.

— У Istenem, ты боишься меня? Ладно. Я сплю здесь.

Я с некоторым недоверием посмотрела на диван, который не казался достаточно большим, чтобы вместить его в полный рост, но он просто указал мне на дверь спальни рукой, на которой висело одеяло, и скомандовал:

— Иди!

Казалось, иного выхода, кроме как подчиниться, у меня не было.

Через два с половиной часа я проснулась от запаха еды и звяканья сковородок. Моей памяти потребовалось несколько секунд, чтобы восстановить события последних часов.

Этот мужчина все еще здесь.

Я закрылась в крошечной ванной и стояла под душем столько, сколько, по моим расчетам, ему бы потребовалось, чтобы уйти, вспоминая нашу утреннюю встречу, пока втирала шампунь в голову. Просто поразительная наглость! Он уже подумал, что я готова занять место Джоди и в квартире, и в постели. «Мерзкий тип, — бормотала я про себя. — Так беспардонно!» Я вспомнила строчку из письма Джоди: «Если 15 венгров не попытались накинуться на тебя за час до посадки, проверь, все ли с тобой в норме» . Я фыркнула, смывая пену с глаз. « Если ты хочешь, чтобы мужик раз и навсегда оставил тебя в покое, скажи ему, что ты беременна от Чака Норриса. Мягкость не сработает». Я подумала о недоверии Яноша к моему нежеланию прыгать в его койку и снова фыркнула.

К тому времени как я вышла из душа и оделась, аромат с кухни был уж слишком соблазнительным, чтобы устоять, и предвкушение холестерина увлекло меня в другую комнату. Янош, стоя ко мне спиной, взбивал яйца в небольшом сотейнике. Не знаю, когда он успел забрать одежду, вероятно, он потихоньку заходил в комнату, пока я спала, фу, — но он был лишь наполовину одет, на нем были джинсы, ремень и больше ничего. Он не услышал, как я вошла, поэтому я быстренько оценила его вид сзади: изгибающиеся лопатки и рельефные мышцы спины. У него была татуировка — какая-то птица — на ключице, как раз там, где заканчивались волосы. Как я ни старалась не смотреть на его задницу, это не помогло. Ей явно было тесно в этих джинсах, и этот вид стоило запомнить и воскресить в памяти в более подходящий момент.

Он поднял сотейник и выложил омлет сначала на одну тарелку, потом — на другую, так что он лег вдоль чего-то, что там уже лежало.

Не оборачиваясь, он спросил:

— Тебе нравится то, что ты видишь?

Я сдержала тревожный вскрик, вызванный тем, что меня заметили, и попробовала вновь взять контроль над ситуацией:

— Омлет? Да, мило.

— Не омлет, — сказал он. — Ты рассматривала мою задницу, нравится?

— Я не… ничего такого, — возразила я, но прозвучало это уж слишком неубедительно, чтобы продолжать — вместо этого я робко подошла к столешнице и уставилась на тарелку.

— Что это?

— Лечо, — ответил он, но я не была таким уж знатоком, так что он пояснил: — Мы любим на завтрак. Лук, перец, помидоры, готовятся с сахаром, солью и паприкой, пока не станут мягкими. Потом мы добавляем яйца, понятно?

— Пахнет аппетитно.

— Спасибо. Садись. Я принесу кофе.

Как только я села, он поставил мне под нос тарелку и крошечную чашку очень крепкого кофе, а сам сел напротив.

— Полезнее, чем жареное, — сказала я, пробуя еду.

Блюдо оказалось очень вкусным, а повар весьма умелым. Я посмотрела на него: весь взъерошенный, татуированный, мускулистый и красивый. Я преждевременно выпихнула его из кровати. Как на меня не похоже. Я напомнила себе, что он заносчивый и высокомерный. И что же еще? Ах, да, я же в депрессии из-за неудачного романа. Ну, отлично. Держись от него подальше, Руби.

— Полезно, — сказал он, не спеша пережевывая. — Нетипичная венгерская еда. Много жира.

— Но у тебя нет ни грамма жира, — не сдержалась я.

— Грамма? — Но он меня понял, о чем свидетельствовала его дьявольская ухмылка.

— Ты не выглядишь толстым, — пробормотала я.

— Спасибо, — он отпил кофе. — Тебе нравится мое тело?

Я готова была прыгнуть прямо в его объятия, это было очевидно.

— Я имела в виду, что ты выглядишь здоровым.

Он наклонился ко мне, опершись на локоть, опустил голову, глядя прямо в глаза.

— Я здоров, — сказал он. — Ты здорова. Мы можем быть здоровыми вдвоем.

Не знаю, что он хотел сказать, но прозвучало это вульгарно. Я догадывалась, что он меня не в свой тренажерный зал приглашает.

— Ну… я приехала сюда, чтобы побыть одной, — произнесла я в надежде, что для него это прозвучит более убедительно, чем для меня. — Подумать.

Он убрал руку со стола, и я застыла, не в силах пошевелиться, пока он убирал мокрый локон с моего лба. Я не смогла высушить волосы феном, потому что забыла, что в Венгрии другие розетки.

— Твои глаза… они грустные, — сказал он, — у тебя грустные мысли.

— Со мной все в порядке, — в моем голосе слышалась напряженность. — Просто хочу побыть одна.

К моему ужасу еда, которую я только что проглотила, застряла в горле, и на глазах выступили слезы.

— Ну вот… — Янош в один миг встал, обошел стол, наклонился ко мне, гладя меня по плечу и прижимая мое лицо к своей шее. — Ну.

Он излучал тепло и состояние защищенности, чувствуя его кожу с редкими волосками, я погружалась в странное убаюкивающее спокойствие. Я выдавила из себя дурацкие слезы, позволила обнимать себя еще немного, прежде чем пробормотала:

— Я в порядке, — уткнувшись в его шею.

— У меня лечо получается не так же здорово, как у моей матери, но разве так плохо?

Я издала звук, похожий то ли на смех, то ли на вздох.

— Нет, хорошо.

— Как и я. Я очень хороший человек. Я не позволяю грусти находиться в моей квартире, поэтому ты должна быть веселой, так? Как говорит Джоди, выше-нос-этого-может-никогда-не-случиться.