Верить и любить

— Не спеши, — прошептал он, не сводя с нее глаз, — ты верно сказала, я видел тебя всю. Но слишком давно. Мне необходимо вспомнить. — Из-под полуопущенных век он ощупывал, ласкал взглядом ее фигуру. — Ты обворожительна, материнство придало тебе мягкости.

— Я хочу одеться, — повторила Николь чуть слышно.

И Генри отказался от желанной добычи, которая, на самом деле, сейчас почти была в его руках! С невозмутимым видом он принялся насвистывать мотив своей любимой песенки — «Солдаты удачи».

Через несколько минут, торопливо одевшись, Николь вышла к нему в гостиную. Генри лениво просматривал светские английские газеты.

— Зачем ты здесь? — Она присела в кресло напротив.

— Хотел доложить, что Джонни заснул, а африканский колбасник восседает в зале ресторана.

Она взглянула на часы: без четверти шесть.

— Так рано? — удивилась Николь, подходя к большому зеркалу в гостиной. Осталось лишь подкрасить губы и надеть золотые сережки и кулон в форме подковы.

— Заявил, что освободился пораньше. — Генри заправил большие пальцы в карманы брюк. — Освободился от чего, интересно? Успешно обставил на кругленькую сумму какого-нибудь простофилю?

— Не знаю, не знаю… — равнодушно протянула Николь.

— Что ж, нашему пижону, разнаряженному в шикарный костюм, не терпится приступить к делу.

— Габардиновый светло-серый костюм?

Генри наблюдал, как она наносит на губы нежно-розовую помаду. Ему всегда нравилось видеть ее прихорашивающейся перед зеркалом. В мельчайших деталях ее туалета проявлялись чувство меры и вкус, присущие Николь от природы.

— Правильно, откуда ты знаешь?

— На днях я встретила в «Русалочьем клубе» мужчину в габардиновом костюме, похожего на Ханса. Он скрылся в кабинете менеджера раньше, чем я смогла хорошенько удостовериться.

— Испугался, как бы ты его не окликнула?

— Тогда я этого не предполагала.

Генри задумчиво потер пальцами подбородок.

— Вполне вероятно, парень каким-то образом причастен к управлению отелем, и именно этим объясняется его официальный стиль в одежде. Но какую цель он преследует с «Причалом»?

Николь защелкнула застежки на серьгах и обернулась к нему. Внезапно вспомнились слова Агаты о недовольстве постояльцев.

— Ему понадобился доступ в нашу часть бухты? — неуверенно предположила она.

— Скорее всего. Ты говорила, что здесь относительно спокойно даже в сильный шторм. Если гости оживленно обсуждают между собой неудобное расположение отеля, они обратятся с жалобами в туристические агентства, у которых приобрели путевки.

— И отсоветуют своим друзьям отдыхать в «Клубе».

— А сейчас там обширная клиентура?

— Относительное затишье, хотя сезон в разгаре; официантки — подружки Поля — утверждают, что многие бунгало пустуют.

— Во избежание разорения колбаснику незамедлительно следует заполучить ваш участок. Любой ценой.

— Но мы не знаем наверняка его причастность к совету акционеров.

Генри распахнул перед ней дверь.

— Прошу. Скоро узнаем.

Между тем Ханс Рутберг вовсю развлекал Диану беседой. Он держался со спокойной уверенностью, будто согласие хозяйки ресторана лежало у него в кармане.

Николь поздоровалась и вышла на минутку проведать ребенка, а когда вернулась, Генри уже успел представиться.

— Диана и Николь попросили меня присутствовать при обсуждении контракта.

Все уселись за одним столиком. Южноафриканский бизнесмен проявлял признаки беспокойства. В серых глазах незнакомца он наметанным глазом различил угрозу и понял, что предстоит нелегкий поединок.

— Вы отдыхающий? — Ханс изобразил дежурную улыбку.

— Мистер Донэм снимает Кингс-Хаус, — предупредительно ввернула Диана. — Он оказывает нам посильную помощь и…

— Весьма похвально, — перебил Рутберг. Ему было наплевать на щедрость этого подозрительного американца. Лишь бы поскорее разобраться с дамочками. — Позвольте узнать, каково же ваше окончательное решение?

— Все остается в силе. Пятьдесят процентов можете оставить себе…

— Нет-нет! — запротестовал он и тут же осекся, словно допустил оплошность.

— Тогда выплачивайте всю сумму, — непреклонно вымолвила Николь.

Рутберг нервно теребил мочку уха, размышляя, не уступить ли им процентов пять — максимум. Нет уж, будем играть ва-банк!

— Пардон, не выйдет, — так же безапелляционно сказал он.

— Я заплачу полную стоимость плюс десять процентов! — бухнул вдруг Генри.

Ханс выпучил на него глаза.

— Что, простите?

— Вас заинтересовало мое предложение? — обратился Генри к Николь.

Та поначалу растерялась, но по его молниеносному заговорщическому взгляду все поняла.

— Очень. — Она посмотрела на свою компаньонку, призывая ее поучаствовать в шоу. — Верно, Диана?

— Вы это всерьез? — ошарашенно промямлил Ханс.

— Плачу наличными, — авторитетно заявил Генри.

Рутберг затравленно взглянул на присмиревший после бури океан. На горизонте в оранжевом предвечернем свете маячил силуэт рыбацкой пироги…

— Плюс пятнадцать процентов! — выпалил он.

— Двадцать процентов, — не отступал Генри.

— Двадцать пять!

Генри с сожалением развел руками.

— Ваша взяла.

Новоиспеченный владелец «Причала», оглушенный быстротой свершившегося торга, бледнел и краснел от досады. Он-то рассчитывал в два счета облапошить этих английских дурех, не повышая ставок.

Генри повернулся к Николь.

— Вас устроит такая цена?

— Не раньше, чем деньги окажутся в кошельке Дианы в это же время на следующей неделе.

— Она все получит, обещаю, но за неделю мне не собрать нужной суммы, — заискивающе начал Ханс. — Видите ли, это зависит не только от меня. Я, безусловно, добьюсь согласия компаньонов и добуду незапланированные двадцать пять процентов. Если вы не против, я заплачу ровно через две недели в пятницу.

— Хорошо, только без выкрутасов, — наказала Николь. — Как ты думаешь, дорогая?

Круглыми как блюдца глазами Диана уставилась на нее и закивала головой.

— Не забудьте — у меня деньги наготове, — предупредил Генри, — так что, если вы не объявитесь к пятнице…

— Я обязательно вернусь, ресторан теперь мой, — подбоченился Рутберг. — Завтра первым делом отправлюсь к юристу и составлю контракт, леди останется лишь поставить свою подпись. — Он воинственно зыркнул на Генри. — Все по правилам, проблем не возникнет.

— Дай-то Бог… — Генри откинулся на спинку стула и заложил руки за голову. — А признайтесь, милейший… Вы представляете интересы совета акционеров «Корсара»?

Ханс встрепенулся.

— Почему вы спрашиваете?

— Приобретая «Причал», вы работаете как посредник?

— Я генеральный директор «Клуба».

— И вам потребовалась наша территория? — осведомилась Николь.

Рутберг поправил и без того идеально завязанный галстук.

— Вы угадали, мадам.

— Значит, ресторан закроется? — очухалась наконец Диана.

— Мы перенесем сюда элитную часть комплекса, а нынешние помещения «Клуба» переоборудуются для более непритязательных туристов.

— И отремонтируете дорогу? — полюбопытствовал Генри.

— Мы уже договорились об этом с мэром. — Хансу не терпелось поскорее ретироваться и пресечь их расспросы. — Прошу меня простить, дел невпроворот. До свидания.

Едва стих шум его шагов, Диана громко расхохоталась.

— Я не понимала… что происходит. — Она произносила отрывочные фразы между приступами смеха. — Вы… видели его физиономию, когда Генри сказал «плюс десять процентов»?.. Немца чуть удар не хватил. Ох… чтобы я без вас делала, спасители мои… — Она даже прослезилась от умиления.

— Пока обоюдное согласие сторон не скреплено подписями, нет абсолютной гарантии, — предостерег ее Генри.

— Вы правы, но я верю в удачу! — И, сияя от счастья, Диана удалилась на кухню.

— Нам повезло, что Ханс не уступил тебе «Причал», — заметила Николь. — Он мог бы и раскусить этот блеф.

— Ваше заведение — не худший вариант вложения капитала, и, если Рутберг откажется…