Укус змейки

— Исключено! — рассмеялся Джеф. — Мужчина всегда знает, когда женщина к нему неравнодушна.

— Всегда знает?.. — Мэри даже зажмурилась. Неужели он и впрямь видит ее насквозь?

— Я знаю, что ты не любишь своего Пола.

— Ты тоже отлично знаешь, что не любишь свою невесту!

— Сандра любит меня достаточно сильно, чтобы отказаться от должности в Лос-Анджелесе, о которой мечтала много лет. Я нуждался в помощи — и она осталась со мной.

— И ты доказываешь свою признательность, ухаживая за другой! — заметила Мэри то ли с укором, то ли с радостью.

— А по-твоему, я не задумываюсь о том же самом? А ты можешь представить, что со мной стало, когда ты на моих глазах бросилась под треклятую машину? — Джеф поежился, заново переживая утренние события.

Мэри чувствовала, что теряет голову.

— Мне не нужны крохи.

— Ты рассчитываешь, что я дам отставку Сандре после всех тех жертв, что она принесла ради меня и детей?

— Я ничего от тебя не жду, просто оставь меня в покое, — с достоинством отозвалась девушка.

Неудивительно, что оставшуюся часть дороги оба молчали. Такси затормозило у ворот загородной усадьбы. Доктор легко подхватил пострадавшую на руки и зашагал по дорожке к дому.

Родители встретили дочь с такой нежностью, что у той на глазах выступили слезы.

— Поверишь ли, телефон звонит не переставая. Ты у нас теперь — местная героиня! — гордо сообщила мать.

— Надеюсь, это долго не продлится.

— А мне казалось, ты обожаешь быть в центре внимания, — недоверчиво сощурился Джеф.

— Сюда, мистер Мейсон, опускайте ее прямо на диван, — сказал отец, поправляя подушки. — Вас только что показывали по телевизору в местных новостях: то-то мы полюбовались на героев дня! Ну, главным образом на Мэри, но репортеры и вас не забыли: дескать, по счастью, на месте событий оказалось известное медицинское светило.

— Ну вот и на тебя пал отблеск славы, — съехидничала Мэри. — Собственно говоря, я стремилась привлечь внимание общественности к вопросу о старинных особняках, а не к собственной персоне. — Если упрямец вбил себе в голову, что она стремится к дешевой популярности, он глубоко заблуждается…

— Присядьте, мы так вам признательны, — пригласил хозяин дома Честер Грант.

— Простите, но мне пора. У ворот ждет такси, а моя бедняжка-невеста, надо полагать, совсем с ног сбилась, пестуя моих племянничков. Мне давно пора сменить ее на ответственном посту.

— Вы уже переселились в «Райский уголок»? — полюбопытствовала Линда.

— Нет, мы пока остановились в отеле; дом еще не готов приютить нас. — Мейсон не добавил, что невеста отозвалась о приобретенной им усадьбе, мягко говоря, крайне несдержанно. — Ремонт вот-вот начнется. Сейчас дети живут у моей матери, но она уже немолода.

Линда сочувственно кивнула.

— Огромное вам спасибо за заботу о нашей дочери. Пол нам все рассказал. — Женщина быстро переглянулась с мужем, в глазах у нее прыгали озорные искорки. Мэри задумалась, что же именно поведал родителям друг детства? — Пол хотел вас дождаться, но мы убедили его поехать домой. Мне показалось, что так будет лучше; дочь терпеть не может, когда с ней нянчатся. Она становится… гм… повышенно возбудимой. Вы, наверное, уже и сами это заметили.

Воздержавшись от комментариев, Мейсон учтиво распрощался с хозяевами. Честер сердечно пожал гостю руку.

— Спасибо, милый Джеф, — тепло поблагодарила Линда. Она многозначительно глянула на дочь, напоминая о хороших манерах.

— Спасибо, — неохотно изрекла Мэри. Слова «милый Джеф» звучали в ее ушах. Ах, как бы ей хотелось произнести что-то похожее!

К ее изумлению, Мейсон наклонился и поцеловал «героиню дня» в лоб.

— Надеюсь, ты больше не станешь бросаться под лимузины? Уж больно сомнительное развлечение! — Шутливое замечание вызвало взрыв смеха родителей, но в зеленых глазах дочери читалось страдание, а не веселость.

На этот раз я сама себя превзошла, мрачно размышляла она. Влюбилась, и притом совершенно слепо.

6

Спустя два дня вынужденного безделья у Мэри руки чесались разломать и выбросить треклятые костыли. Терпение никогда не входило в число ее добродетелей, и плохое настроение вымещалось на домашних.

— Неужели это нога делает тебя такой несносной? — заохала мать после очередной вспышки дочери. — Или, может, дело вовсе не в коленке?

— О чем ты? — Прислонив костыли к серванту, Мэри потянулась за блюдом китайского фарфора с конфетами. Она и сама знала, что ведет себя гадко, сгорала со стыда, но взять себя в руки почему-то не удавалось.

— Ты злишься только потому, что тебе временно подрезали крылышки, или есть другая причина?

— На какую такую причину ты намекаешь? — насторожилась дочь.

— Джеф Мейсон? — сочувственно осведомилась Линда.

Щеки девушки вспыхнули огнем.

— Мейсон тут абсолютно ни при чем. — По выражению лица матери она поняла: с таким же успехом можно отрицать, что глаза у нее — карие. Мать ни разу не упомянула о досадной сцене в спальне — зачем говорить о том, что и так ясно. — Неужели мои чувства настолько очевидны? — глухо спросила Мэри, отбросив притворство.

— Только не для него.

— Да Джеф вообще меня не понимает!

С тех пор как она повстречала этого человека, все идет не так. Он почитает себя столпом морали и добродетели, и вину за собственное грехопадение, случись оно, целиком и полностью возложит на нее. Похоже, просвещенный доктор намеренно отгородился от простых человеческих чувств. Как только его физическое влечение к ней угаснет, он наверняка возблагодарит судьбу, удержавшую его на должном расстоянии. Остается только надеяться, что и она об этом не пожалеет.

В связи с травмой Мэри пришлось сменить график приема пациентов на неделю, и она решила разобраться с бумагами в своей небольшой клинике. Привез ее из дому Пол.

Пока она рылась в уютной приемной в документах, ее спутник с любопытством рассматривал помещение. Клиника процветала: круг пациентов неуклонно расширялся, и местный госпиталь нередко направлял к ней людей, нуждающихся в нетрадиционном лечении.

— Я вижу, у тебя тут и звуковое сопровождение подключается, — заметил Пол, разглядывая колонки в нишах.

— Музыка, мягкий свет и спокойная атмосфера очень много значат, — пояснила Мэри, вручая ему увесистую папку. — Ну вот, это я забираю домой. А теперь нам пора. — Под жадным взглядом Пола она ощущала себя крайне неуютно. Казалось, тому совсем не хочется уходить.

Боже, какая я легкомысленная! — подумала Мэри, запирая за собою дверь. Когда-то я бы все отдала, чтобы Пол посмотрел на меня так, как сейчас, а теперь… — Тяжело вздохнув, она заковыляла вниз по каменным ступеням. Молодой человек поддерживал ее под локоть, но она не испытывала к нему ни малейшей признательности; напротив, он вызывал раздражение.

— Эй, привет! — При виде зеленоглазого паренька и двух карапузов, повстречавшихся на улице, у Мэри перехватило дыхание. — Не знаю, помните ли вы нас…

— Конечно помню, — кивнула она, нервно оглядываясь: нет ли поблизости Мейсона? Нет, его племянники были одни.

— Меня зовут Сэм, — представился паренек, — а это мои братья Билл и Энди.

На Мэри смотрели немигающим взглядом две одинаковые пары детских глаз. Близняшки походили друг на друга словно две капли воды, вот только белую футболку Энди украшало шоколадное пятно.

— Привет, мальчики!

— Дядя Джеф сказал, что вы не умрете, — вступил в разговор владелец чистой рубашки.

— Он доктор, лечит людей, — добавил второй для пущей убедительности.

— Дядя Джеф и Долли присматривают подходящую школу, — сказал Сэм, — а нас оставили одних. Я думал осмотреть город, но эту парочку надо кормить и поить через каждые двадцать футов. Вы не знаете, есть тут поблизости киоск с мороженым? — полюбопытствовал он.

— Мороженое, мороженое! — дружно завопили близнецы.

— Послушайте, — предложила Мэри, — хотите, я покажу вам одно славное кафе? Там подают потрясающие эклеры с шоколадным кремом и фирменное мороженое с орехами — умереть можно!