Иной жизни для себя не представляю! Книга первая. Сложности переходного периода (СИ)

Рвану. Сейчас о Свете этот гусь напомнил - мне и спать расхотелось. Девушка - закачаешься! По внешности - не хуже рыжей бестии. Такая же тоненькая, такая же стройная. Такая же красивая. Только ... рыжая чертовка о красоте своей знает и демонстрирует ее откровенно - в шортиках с блестяшками, в прозрачных кофточках, ничего не скрывающих. Что говорить, сексуальности в ней с избытком! Света совсем другая. Может по молодости, но привлекательности своей она...стесняется, что ли. Ну не выставляет ее напоказ. И платьице не такое и короткое, и груди в разрез как у Зины не вываливаются. Скромница в общем. Хотя сексуальности не меньше. Только другой, когда одно слово заставляет остановиться и не пытаться довести дело до кровати, как это было с рыжей чертовкой при первой возможности, не обращая внимания на ее робкие возражения. Кстати, рыжая чертовка вспоминалась сейчас спокойно, как мимолетный роман и не более.

А чуть позже настроение поднял еще больше Николай Федорович. Своим видом и поведением. В отряд он вернулся под хорошим шофе, с шофером в таком же состоянии. И на новой бортовой, которая заменила отрядную старую, потребовавшую ремонта. До темна начальник проявлял ненужную бурную деятельность, заглянул в нашу палатку, Лешку не знаю за что похвалил, меня назвал ни рыбой ни мясом. До отбоя успел надоесть всем до предела.

Утром, когда народ шел с завтрака готовиться к работе, новая машина, непонятно где отсутствовавшая ночью, прикатила в отряд, остановилась на стоянке, из открывшейся дверцы на землю выпал шофер и остался лежать на ней без движений. Все, естественно, кинулись на помощь - шофер оказался пьяным до бесчувствия. Где только смог набраться? Точно не на разъезде, про местную лавку новый шофер не знал, значит, мотался в партию или поселок горняков.

На Николая Федоровича жалко было смотреть - все знали, что он с этим шофером вчера приехал не в лучшем виде. Сейчас, протрезвев, осознавал глубину своего падения. Он, начальник, пил с простым рабочим! Что о нем думают другие! Что ему делать, когда в отряде на работу развозить людей должны две машины, а в наличии одна! Вернее две, но шофер один!

Народ на начальника смотрел с сочувствием, и Николай Федорович все же вспомнил о своих обязанностях. Одну машину в поле с людьми отправил, а со второй не знал, что делать. Любимец его Лешка тут же пришел на помощь:

"Николай Федорович, давайте я людей развезу, права у меня есть", - ну да, есть, вместе на них сдавали, геологи обязаны в шоферских делах разбираться.

"Развези!" - обрадованный начальник тут же вручил ему ключи от машины, - "И после работы не забудь собрать!" - и на меня посмотрел, как на последнее ничтожество. Ни на что не годное. Я в отместку одарил его аналогичным взглядом, и в поле не поехал - устроил себе внеочередную камералку.

Идея о ней вызревала давно, но я время тянул и тянул, в поле бегал и бегал, а уже пора было сделать копию моей миллиметровки в чистовом варианте на ватмане - оставить после себя нормальную карту, без затертостей после исправлений, без лишних линий, оказавшихся, как я посчитал, ненужными. До конца практики оставалось уже немного, и недоделок после себя оставлять не позволяла совесть.

Попросил у Виктора Александровича кусок ватмана, объяснил, для чего он нужен.

"Правильно", - поддержал мое начинание, - "и, кстати, не забудь, что Виктор Андрианович карту по результатам электроразведки уже кончает", - напомнил, что положение главного разлома под наносами, на первой моей площади, я еще должен уточнить.

Часа через три в палатке появился Николай Федорович. Потолкался между подчиненными, продемонстрировал руководящее начало, нашел время подойти ко мне.

"Чем мы занимаемся?" - поинтересовался тоном самого вредного из виденных мною школьных учителей. И тут я не сдержался:

"Собственные ошибки исправляю. Что бы карта попроще смотрелась, она же для вас сложноватой кажется!" - у Николая Федоровича от такой наглости вытянулось лицо, но для меня этого показалось маловатым, - "Мой товарищ сейчас ваши ошибки исправляет, баранку крутит, а мои, кроме меня, исправлять некому!"

"Да я тебя... такую характеристику в институт напишу, что к диплому не допустят!" - взвился начальник, любитель зековской робы. Лучше б ему этого не говорить.

"Как геологу, характеристику мне напишет Виктор Александрович, по моим картам и схемам. Ну а вы можете добавить, что не в свои дела не лез, пьяных шоферов не замещал, в столовой на качество пищи не жаловался!" - и все это выдал спокойно, не повышая голоса, с улыбкой уничижительной. Не знаю, как бы мне ответил оскорбленный начальник, но вмешался старший геолог, наш разговор слышавший, вместе со всеми присутствовавшими в камералке.

"Николай Федорович! Что это вы - с утра разгон устраиваете! Юре я поручил вычертить чистовую карту, что он и делает. Чего вы к нему пристали?"

Присутствовавшие заинтересованно следили за развитием событий. Сейчас заулыбались, кто то и голос подал:

"С утра дурдом какой-то!"

Николай Федорович на голос обернулся, потом глянул на меня, а накипевшее высказал старшему геологу:

"Сопляк!" - это я, - "Меня учить вздумал!" - но наверное дошло, что сам он и неправ на все сто, да и окружающие именно на него посматривали с усмешками. И из палатки можно сказать выскочил на пятой скорости.

"Молодей Юра!" - похвалил кто-то из присутствующих, - "Его, когда выпьет, покомандовать тянет".

"Работай спокойно", - это уже старший геолог, - "а я с ним завтра поговорю. Что бы не лез не в свои дела".

До конца дня я и работал спокойно. Только на перекуре, когда старший геолог и Виталий вышли из палатки, к ним подошел и поинтересовался:

"Только честно: чем я так начальнику не угодил, если с ним можно сказать и не разговариваю?"

"Не бери в голову!" - хмыкнул Виталий со смешком. А Виктор Александрович улыбнулся, и ответил не сразу, а после моего долгого на него взгляда:

"Николай Федорович выполняет просьбу или приказ - назови как хочешь. Одному из вас (как я понял, нас с Лешкой) в сборе материалов для диплома поспособствовать, а другому помогать необязательно. Проще говоря, у Алексея в городе есть покровитель, а у тебя - нет! И покровитель важный, если тебя к нам отправили младшим техником, а Алексея старшим, и посоветовали на него обратить внимание".

Вот так-то! Кто б мог подумать, что двойная черта под фамилией в простой записке принесет одному неплохо оплачиваемую легкую жизнь, а другому лишние неприятности, оплачиваемые намного хуже!

В пятницу Юля еще раз напомнила Лешке, что бы я в отряде на выходной не оставался, а в субботу Николай Федорович отыгрался на мне по полной. Я в камералке дорисовывал чистовую карту на ватмане, когда с моего пятачка вернулась машина и привезла всех, кроме одного канавщика, которого успевший начудить шофер не смог на участке найти. Народ побежал в столовую на обед, а этот пьяница не сразу доложил начальнику, что не нашел человека, а только после обеда. Николай Федорович поорал на него, потом вместе они заглянули в мою палатку, и весь этот ор повторился для меня. С приказом мне вместе с шофером на пятачок возвращаться и потерянного человека отыскать.

Пришлось ехать - и в геологии некоторые приказы выполняются без обсуждений - показывать шоферу, куда он работягу привез утром. Канаву нашли, но возле нее человека не оказалось. Покрутились между сопок по бездорожью, и уже на пол пути к отряду работягу встретили, как и положено обматерили - по технике безопасности должен был от канавы не отходить и ждать помощи. В итоге в отряд вернулись через два с лишним часа, успокоили начальника - нашелся человек, не пропал. Но машина с желающими отдохнуть в партию уже уехала, и что мне теперь делать, как до Светы добраться - не мог и представить. Пятьдесят километров так просто не пробежишь, даже если человек тренированный.