Иной жизни для себя не представляю! Книга первая. Сложности переходного периода (СИ)

"Не ругал ее?" - на душе у меня стало неспокойно.

"За что?" - Лешка заулыбался, - "Он (старший техник) рядом с ней на цыпочках ходил! И мне кулаком погрозил, что б не шумел", - уставился на меня этаким изучающим взглядом, - " Пришлось еще раз Рафик навестить, в конце работы", - и продолжал на меня смотреть, теперь молча. Что-то ждал.

"Зачем?" - оправдал я ожидание.

"Тебя обрадовать!" - с улыбкой протянул мне склеенный из листа бумаги не подписанный конвертик, - "Светка передала!"

Почувствовал, как кровь приливает к лицу, пальцы, когда разрывал конверт, подрагивали. На внутренней его стороне было три слова: Люблю! Целую! Жду! Вздохнул с облегчением. Лешка с любопытством на меня смотрел.

"Что написала?" - начал меня взглядом гипнотизировать.

"То, что ты всем девчонкам по ночам шепчешь!"

"А....тогда пиши ответ! Завтра передам!" - вот это подсказывать мне необязательно. Но сочинять при Лешке не получалось. Пришлось отложить до вечера, и когда последние любители настольного тенниса палатку-камералку покинули, послание сочинил. Девчонке, младше меня на десять лет, написал о любви! Чего никогда и никому не делал! Утром тщательно заклеенное послание любопытному Лешке отдал для передачи.

Еще два дня в поле бегал по максимому. А в четверг все геологи остались камералить - готовились к приезду главного геолога партии.

Я начал с пятачка. Разложил перед собой миллиметровку, внимательно рассмотрел вблизи сидя, потом поднявшись на ноги -вроде как издали. И нашел аж пять признаков возможной на пятачке руды! Оптимист хренов!

Во-первых, прослеживался не просто разлом, а сложная разрывная структура (в геологии чем сложней - тем лучше).

Во-вторых, вдоль нее развиты линейные интрузивные тела разного состава и возраста. То-есть, разрывная структура глубинная, и имеет связь с магматическим очагом.

В третьих, магматический очаг подтверждается гравикой, которая зафиксировала на глубине пятьсот метров массив гранитоидов. Они, согласно теории, и являются первоисточником элементов в образовывающихся рудных скоплениях.

В четвертых, породы в самой структуре и вблизи ее в разной степени изменены - из коричневых разных оттенков превратились в светло зеленые, зеленые, и темно зеленые в наиболее насыщенных разломами местах. А это свидетельствовало о том, что газо-жидкостные флюиды, эти носители рудообразующих элементов, отделялись от гранитоидов по мере их остывания, и использовали разрывную структуру как возможный канал перемещения.

В пятых, можно ограничить площадь очень дорогих поисков бурением: породы на пятачке залегают не горизонтально, а с наклоном на запад. То-есть, на востоке обнажаются более древние, и как я знал, для руды не подходящие. Почему? Бог знает, но в уже известных и разведанных рядом и вокруг рудных объектах такое подтверждается. Стало быть, и я должен это учитывать, и восток пятачка - третья его часть - уже сейчас исключить из перспективной на поиски бурением площади. Центральная же часть пятачка, где породы изменены максимально, и сами они для руды подходящие - опять таки по аналогии с известными рудными объектами - самая перспективная, и бурение здесь можно планировать хоть сейчас. Западная часть тоже перспективна, но поверхность сложена более молодыми породами, перекрывающими можно сказать рудовмещающие. То-есть, руда под ними теоретически может быть, и ее можно искать, если мощность пустых перекрывающих это позволит.

Полюбовавшись на свою портянку, кое-что на ней подправил, зеленым карандашиком раскрасил изменения в породах - в оттенках согласно степени проявлений; красным карандашиком выделил редкие пятна ожелезнения - оно обычно соседствует рядом с рудой. И решил, что на миллиметровке есть о чем рассказать и что показать. Это главному геологу, когда до говорильни дойдет дело.

Миллиметровку на пятачок заменил на столе первой своей картой на ватмане. Теперь ее рассмотрел сидя, потом поднялся, и подумал над ней стоя. Что-то меня немного напрягало, какая-то на карте недоделка.

Достал пикетажку, просмотрел старые записи. И нашел, что на краю долины со скрытым в ней разломом, есть небольшой выход пород, не похожих на повсеместно развитые вокруг бесперспективные породы более молодые. Пришлось найти образец и еще раз внимательно его рассмотреть: точно, в единственном выходе на поверхность породы рудонесущие, причем измененные интенсивно! И в сторону долины к разлому уходят под наносы! Вдруг они и под ними, вплоть до этого разлома? Подошел проконсультироваться к Виктору Александровичу.

Послушал меня, посмотрел на карте, где и чем я его заморачиваю, подумал.

"Все правильно. Молодец, что не пропустил. Теперь нужно задать канавы, и положение перспективных пород по ним уточнить, в первую очередь в сторону долины. Ну и везде отобрать пробы", - посмотрел на меня, - "Завтра так и доложишь главному геологу". Я покивал головой, вроде как хорошо, понял. А старший геолог улыбнулся:

"Он тебя агитировать будет, к нам на работу распределиться!"

Приятно слышать.

Камералка затянулась до вечера, и не давала расслабляться. А после нее пришли сомнения: вдруг завтра главный геолог не возьмет меня в партию? Вдруг что-то случится и он передумает? Верить в такое....Непроизвольно начинал подсчитывать часы, остававшиеся до встречи с любимой. Так их много! В лучшем варианте - еще целая ночь и почти день!

Утром в отряде главный геолог, слава богу, появился. В камералке собрались геологи и геофизики, Николай Федорович тоже пришел, без приглашения подсел к шефу поближе. Наконец определился порядок работы. Мне как всегда "повезло" показывать материалы первым. Разложил портянку-милиметровку на пятачок, и рассказал все, что вчера придумал. Рассуждения главному геологу понравились, в том числе выводы о возможной на участке руде - когда я пальце показал где бурить не стоит, где очень даже стоит, а где можно попробовать, но для начала заверочной скважиной уточнить мощность перекрывающих возможную руду пород пустых. После чего услышал оценку своей работы, высказанную в сторону Виктора Александровича:

"Карта отличная, на уровне толкового геолога. Через месяц-два придут анализы проб, и можно намечать скважины. А тебе", - обернулся в мою сторону, - "нарисовать парочку разрезов, поперек главной структуры. Лучше это никто не сделает!" Я кивнул головой, мол понял, а Виктор Александрович быстро положил перед главным геологом ватман с первой в моей жизни геологической картой:

"Кое-что появилось и на этой площадке", - толкнул меня в бок, давай мол, говори.

Рассказал свои измышления насчет единственного обнажения перспективных пород, о пока недоизученном разломе под наносами, по своей значимости возможно аналогичному только что просмотренной на миллиметровке структуре. Еще раз заставил главного геолога задуматься, потом попросить геофизические накладки.

Совмещали их с картой, разбирались в хитросплетении изолиний. Глубинных массивов не выделялось, но единственное обнажение пород перспективных лежало в центре небольшой гравиметрической аномалии размером до нескольких сотен метров в диаметре, какие обычно бывают над менее плотными или измененными породами, залегающими неглубоко. То-есть, согласно этой аномалии, перспективные породы в ее пределах перекрыты породами заведомо пустыми небольшой мощности, и до них легко добраться скважинами. Причем аномалия тянулась до разлома в долине, а после него характер поля существенно менялся, что свидетельствовало о крупных по этому разлому подвижках.

"На данный момент неплохо. Но нужно доработать", - главный геолог глянул на меня, - "и студент с этим не успеет", - повернулся к Виктору Александровичу, - "он (то-есть я) вам наметит, где канавы пройти, где скважины картировочные. Ну а сам не успеет - проследит за ними кто-то другой, решишь кто". Виктор Александрович промолчал, но от вздоха глубокого не сдержался. На этом душу мою отпустили на покаяние, а Николай Федорович со своими комментариями насчет мой работы не влез.