В сладостном уединении

Переполненная угрызениями совести, Пруденс поднялась и пошла по тропинке. Колин догнал ее, схватил за руку, остановил.

— Что случилось, — требовательно спросил он, отпуская ее руку. — Я не должен был рассказывать такое? Теперь отец потеряет какой-то элемент своей загадочности и будет вам казаться просто старым человеком, оплакивающим свою умершую жену? — Он горько вздохнул. — Что ж, пошли?

Пруденс тихо последовала за ним. Ей хотелось сказать, что это не так, но прекрасно понимала: стоит ей открыть рот — и она во всем признается. А этого сейчас допустить нельзя. Дело необходимо довести до конца.

— Как мне все это не нравится! — прошептала она, немного отстав и глядя, как высокий и стройный Колин ловко спускается вниз. И поспешила его догонять.

6

К вечеру ждали гостей. Пруденс узнала об этом, когда пила чай с бутербродами у Мэри Эдмонд. После полудня, укрывшись в своей комнате, она записала все, что смогла узнать о Хейли Монтгомери, его темпераментном сыне, замке Кинлин и деревне. Чем занимался в это время Колин, ей было неизвестно, только слышала, как его «порше» еще до ленча выехал за ворота. Ничто не говорило о приближающейся вечеринке: кухня блистала чистотой, но Мэри сказала, что гостей прибудет не меньше дюжины.

— А мне казалось, что мистер Монтгомери отшельник, — произнесла Пруденс как можно тактичнее.

— Так и есть! — подтвердила Мэри, наливая крепкий, почти черный чай в кружку Пруденс. — Но сын-то его нет.

Девушка кивнула, хотя не была уверена, что все поняла.

— Значит, мистер Монтгомери не будет присутствовать на вечеринке? — уточнила она.

Старая женщина пожала плечами:

— Кто его знает! Нынешним летом он уже выходил на люди. Это идет ему на пользу, если хотите знать мое мнение.

— Вы считаете, что он перестает скрываться? — осторожно спросила Пруденс.

— Трудно сказать, о чем думает человек, — ответила Мэри и плотно сжала губы.

Пруденс добавила в чай немного сливок. Ей очень хотелось разговорить Мэри Эдмонд, "покопаться в ее мозгах", как бы сказал Эллиот Тромбли, но сделать это нужно было очень осторожно, чтобы не вызвать никаких подозрений сообразительной женщины.

— Вы давно живете в замке? — начала издалека.

Мэри кивнула и смахнула с губ крошки.

— Мы оба родились и выросли в этих местах — Джон и я. И оба пришли на работу в замок, когда я была еще совсем девочкой…

"Тогда Колина еще не было и в помине", — отметила про себя Пруденс. И спросила:

— Значит, вы знали миссис Монтгомери?

— Да, безусловно, — улыбаясь, ответила Мэри. И выпрямилась. — Мы стараемся не говорить о ней. Это расстраивает мистера Монтгомери.

Пруденс поняла, что отсутствие самого Хейли Монтгомери не изменит решения Мэри не вспоминать вслух Энн Кинлин.

Она улыбнулась и перевела разговор на другую тему:

— Так, значит, вечеринку устраивает Колин?

— Да, конечно…

И тут их прервал сам Хейли Монтгомери, вошедший на кухню вместе с собаками. В руках у него был букет роз и полевых цветов.

— Подумал, что это можно было бы поставить в большую вазу, — произнес он грубоватым голосом, не без добродушия. И тут заметил Пруденс. — А, мисс Эдвардс! — улыбаясь, он приветствовал ее. — Ну, как вам на новом месте?

— Начинаю осваиваться, — ответила она. — Утром взбиралась на гору — мне показалось, что свежий воздух бодрит лучше всякого сна…

— Хорошо, — одобрил Хейли, и девушке показалось, что он остался доволен.

Мэри встала, принялась разбирать цветы.

— На вас накрывать сегодня вечером? — спросила она.

Монтгомери на секунду задумался, закусив губу, потом замотал головой.

— Думаю, что вечером поработаю. А позже спущусь и посмотрю, как идут дела. — И ушел.

Мэри познакомила Пруденс со своим мужем, вскоре пришедшим на кухню, и они вдвоем принялись доставать продукты из холодильника. Пруденс, не торопясь, допивала чай.

— А видел ли мистер Монтгомери вообще кого-нибудь за последние десять лет, исключая детей и вас? — решилась она задать еще один вопрос.

Оба посмотрели на нее.

— Конечно, видел, — после короткой паузы ответила Мэри. — В основном своих друзей, правда немногих. Он себе на уме, мисс Эдвардс, если вас это интересует.

— Да нет, нет! Я просто так, извините, — стала оправдываться Пруденс. — Пожалуй, я слишком любопытствую!

Ни Мэри, ни Джон не обратили внимания на ее восклицание, и тогда она отправилась в большой зал.

Пруденс не знала, что ей делать — то ли помочь Эдмондам, то ли оставаться в своей комнате. И не у кого было спросить. Поэтому села на диван перед большим камином и стала наблюдать за спящим котом. Даже пожалела, что не смогла провести уик-энд в Нью-Йорке, могла приехать и позже — к началу недели.

Хейли Монтгомери вошел с охапкой хвороста.

— Обнаружил, что Колина нет, вот и решил заняться камином, — резко сказал он. — У Джона и Мэри своих дел по горло.

Тут и Пруденс заметила, что в зале прохладно и сыро.

— Вам помочь?

— А вы умеете разводить огонь в камине?

— Нет.

— Тогда не думаю, что вы сможете помочь, — сказал Хейли через плечо. — Смотрите и учитесь.

Аккуратно разложив хворост, поджег его спичкой, затем стал добавлять кусочки угля из стоящего рядом ведерка. Через несколько минут огонь полыхал вовсю.

Пруденс почему-то решила, что он сразу уйдет, но Хейли снял кота со стула, сел и устроил кота на коленях. Затем наполнил трубку табаком и медленно ее раскурил, выпуская клубы дыма. Девушка посматривала то на него, то на огонь и сожалела, что у нее нет вязания или чего-нибудь, чем можно было бы занять руки.

— Мой сын обращается с вами достойно? — неожиданно спросил Хейли.

Пруденс растерялась, но постаралась этого не показать.

— Да, конечно. Он очень добр.

Монтгомери усмехнулся:

— Ну и отлично!

"Что он подразумевал?" Пруденс улыбнулась:

— Вы не доверяете собственному сыну?

— Нет. Доверяю. Определенно. — Он внимательно посмотрел на нее. — Просто не совсем уверен, можете ли вы ему доверять.

— А почему нет?

Хейли погладил кота и снова выпустил клуб дыма. Пруденс поняла, что он не ответит на ее вопрос. И точно, вынув трубку изо рта, Монтгомери сменил тему:

— Почему секретарю захотелось прослушать курс литературы?

— А вы считаете, секретарям это не нужно?

Он удивленно поднял брови:

— Снимаю вопрос. Как поживает Джоан?

— Я знаю лишь, что она уважаемый профессор в университете, — ответила Пруденс. — Хотя мне ставит удовлетворительные отметки.

— А это секретарю очень важно? — ехидно заметил Хейли. И улыбнулся: — Вы считаете, она к вам несправедлива?

Пруденс улыбнулась в ответ. И хотя Хейли говорил грубовато, она поняла, что долго злиться на этого человека не сможет.

— Да нет! Сама виновата. Никогда не дочитываю книг до конца. По-моему, профессор стала об этом догадываться.

— Колин говорил, что вычитали мои вещи.

Пруденс кивнула.

— И что же, все?

Снова кивнула.

— И прочитали до конца?

Она улыбнулась и опять кивнула.

— И эта женщина осмеливается ставить вам удовлетворительные отметки?! Она разбирает мои произведения?

— Нет, Джоан читает курс "Юмор в американской прозе".

Монтгомери усмехнулся:

— Когда-то она находила и мои романы забавными.

— Мы изучали произведения Мелвилла, Хаусорна, Эмерсона, Оутс, Пинчона, Фолкнера. Конечно, эти писатели популярны вовсе не как юмористы, но юмор в их творчестве играет важную роль. По-моему, все дело в том, что они умеют видеть смешное в человеке и его существовании, в том, как их герои реагируют на события… — Пруденс прикусила язык, сообразив, что говорит лишнее.

Хейли Монтгомери выпустил дым.

— Мисс Эдвардс, — заявил он, — мне вы не кажетесь средненькой студенткой, не говоря уже о секретарше, — положил трубку на поднос и стал подниматься. — Интересно было бы узнать, кто вы на самом деле. — И сказав это, вышел из зала.