Земные радости

— Но мне кажется, мой муж прав, — прошептала она так тихо, что Традескант не услышал.

— Какое это имеет значение? — возразила Элизабет. — Что значат слова? Ничего нет важнее того, что ты, Фрэнсис и Джей живете здесь и будете жить, когда нас не станет. Сады и имя Традесканта. Быстро иди и хотя бы уговори его не укладывать вещи.

Тем вечером Джейн удалось предотвратить уход Джея из дома; она объяснила мужу, какое это безумие — вытаскивать спящего ребенка из колыбели и тащить его в ночь, в город, полный чумы. Отец и сын встретились за завтраком и вместе вышли в сад в напряженном молчании.

— Что мы можем сделать? — спросила Джейн свою свекровь.

— Молиться, чтобы они оба поняли: интересы семьи важнее того, чьим золотом оплачивать счета.

— Отец не должен заставлять Джея работать на короля, — заметила Джейн.

Элизабет покачала головой.

— Ах, моя дорогая, когда нам было столько же лет, сколько вам сейчас, все было иначе. Сады имелись только у важных вельмож. Отец Джея в его возрасте и мечтать не мог о владении домом или землями. В его возрасте он был младшим садовником в поместье Сесила и жил в холле. [41]Он даже не мог выбрать, какое мясо есть на завтрак, — все шло из кухни лорда. Но жизнь быстро изменилась, и вы двое должны это понять. Мир теперь совсем другой. Джей еще так молод, и неизвестно, как все повернется.

— Жизнь меняется, — согласилась Джейн. — Но не в пользу лордов и двора. И возможно, нашей семье не стоит связываться с королем. Возможно, нам жилось бы лучше, если бы мы были свободными купцами, не зависящими от милостей короля, как мои родители.

— Да, было бы проще, если бы мы были купцами, — мягко промолвила Элизабет, — торговали бы в маленькой лавке, и все горожане нуждались бы в нашем товаре и имели бы средства его купить. Но мы садовники и владельцы коллекции редкостей. Только богатые люди могут приобрести то, что мы предлагаем. И мы не можем получить продукцию, не имея земли, поскольку нам нужно ее выращивать. Это не та торговля, которой занимаются в малом масштабе. Наше дело отдает нас в руки величайшим людям страны. Мы продаем в блестящие дворцы, мы продаем придворным. Понятно было, что рано или поздно мы попадаем в поле зрения короля.

— Он хочет заполучить нас, как все красивое и редкое, — горько произнесла Джейн. — И он думает, что нас тоже можно купить.

— Вот именно, — подтвердила Элизабет.

Отец и сын сели за обед в молчании. Джейн и Элизабет обменялись несколькими фразами о погоде и о том, как продвигается работа в саду, но сдались, когда не получили от мужей никакой реакции, кроме пары слов и кивка.

Как только обед был съеден, мужчины удалились, и Джейн из окна комнаты с редкостями увидела, как ее муж направляется далеко в сад, а Джон пропалывает грядку с рассадой в прохладной тени дома. День был жарким. Даже лесные голуби, которые обычно ворковали в деревьях, молчали. Когда Джейн и Фрэнсис кормили уток в пруду около фруктового сада, Джейн заметила мужа, который косил крапиву в дальнем углу. Увидев свое семейство, он аккуратно обернул лезвие и подошел к ним. Джейн посмотрела в несчастное лицо супруга.

— О Джон!

— Ты не хочешь уезжать отсюда, — констатировал он.

— Конечно нет. Куда нам ехать?

— Мы можем пожить у твоих родителей, пока не изучим обстановку и не найдем новое место.

— Ты же поклялся, что не будешь работать на хозяина.

— Да сам дьявол был бы лучше, чем король.

Джейн покачала головой.

— Ты говорил: никаких господ.

Фрэнсис нетерпеливо шагнула к глубокой воде. Джейн твердо сжала маленькую ручку и предупредила:

— Не подходи слишком близко.

— Есть два места, где я хотел бы поселиться, если ты не против, — нерешительно сообщил Джей. — Одно — община добрых славных мужчин и женщин, которые сами строят свой быт, молятся и живут, как им нравится.

— Квакеры? — осведомилась Джейн.

— Не квакеры. Но они верят в свободу для мужчин и даже для женщин. У них ферма в Девоне недалеко от моря.

— Как ты о них узнал?

— Бродячий проповедник рассказывал несколько месяцев назад.

Джейн выглядела озадаченной.

— Значит, нам известно о них лишь с чужих слов?

— Да.

Он увидел, как крепче сжалась рука жены на ладошке Фрэнсис.

— Я не могу отправиться к незнакомым людям и так далеко от своей семьи, — твердо заявила Джейн. — Что станет с нами, если кто-то из нас заболеет? Или если этих людей уже там нет? Я не могу уехать так далеко от мамы. А вдруг у нас будет еще ребенок? Как мы справимся без моей мамы или твоей?

— Другие женщины как-то справляются, — возразил Джей. — Уходят из дома, живут среди чужих людей. Они станут твоими друзьями.

— Зачем нам это? — просто спросила Джейн. — Нам, у которых есть две семьи, любящие нас? Нам, у которых есть дом, самый красивый в Ламбете, известный во всем мире своими редкостями и садами?

— Но за это приходится платить слишком высокую цену! — воскликнул Джей. — Я расплачиваюсь своим послушанием, тем, что отдаю совесть на откуп отцу, у которого нет ни одной мысли, не одобренной его господином. Он покорный, верный своему долгу человек. А я — нет.

Джейн задумалась на мгновение. Дочка потянула ее за руку.

— Фрэнсис, покорми уток. — Джейн махнула рукой, даже не посмотрев в ту сторону. — Иди туда. Там, где берег не такой покатый. Не замочи ноги.

Она отпустила малышку и проследила, как та направилась к краю воды. Утки собрались у ног девочки, надеясь на корм. Фрэнсис сунула руки в карманы маленького платьица и вытащила полные кулаки хлебных крошек.

— А твой второй вариант? — обратилась Джейн к мужу.

Глубоко вздохнув, Джей ответил:

— Виргиния.

Супруга взглянула на него и упала в его объятия так же просто, как в день их свадьбы.

— О, моя любовь, — промолвила она. — Я знаю, ты мечтаешь об этом. Но мы не можем отправиться в Виргинию, это разобьет сердце моей матери. И я не могу бросить ее. Кроме того, зачем нам Виргиния? Мы не искатели приключений, мы не стремимся разбогатеть или убежать отсюда. У нас здесь дом, работа. Здесь наше место. Добровольно я бы не уехала отсюда.

Джей упорно не смотрел на нее.

— Ты моя жена, — произнес он ровным голосом. — Ты обязана следовать за мной, куда бы я ни пошел. Подчиняться мне.

Джейн покачала головой.

— Я обязана подчиняться тебе точно так же, как ты обязан подчиняться своему отцу, а он — королю. Если ты рвешь одно звено, рассыпается вся цепь. Раз ты отвергаешь свой сыновний долг, то я как жена не обязана подчиняться тебе как мужу.

— Во что мы все тогда превратимся? — Джей вздохнул. — Все понесется вихрем, несвязанно, без любви, все распадется на атомы. Станем пухом от одуванчика, летящим по ветру.

В это время Фрэнсис испытующе потрогала воду кончиком туфельки.

— Если ты будешь слушать свою совесть и только ее, то так и будет, — заметила Джейн. — Если бы все опирались лишь на свою совесть, то и объединялись бы только тогда, когда им лично это удобно.

— Но общество не может так жить, — отозвался Джей.

— И семья тоже не может, — парировала Джейн. — Как только ты влюбляешься, как только у тебя появляется ребенок, ты признаешь, что твой долг — сначала думать о нуждах других людей.

Ее муж заколебался, а она продолжала:

— Ну а другой способ — жить как король. Как раз тот, который ты так презираешь. Когда человек превыше всего ставит собственные прихоти и нужды. И при этом уверен, что его чаяния имеют некую высшую ценность.

— Но я следую велениям собственной совести! — запротестовал Джей.

— Король может сказать то же самое, — улыбнулась Джейн. — Если ты король Карл, то тогда твои желания очень легко можно обозначить словом «совесть», и при этом никто не отважится напомнить тебе, в чем же состоит твой долг.

— И что мне делать? — спросил Джей. — Посоветуй уж, раз начала.