Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Хепри поспешно помотал головой, потом умоляюще схватился за его руку.

- В следующий день отдыха, после этого – я предупрежу мать, что ты придешь, и она приготовится к твоему посещению.

Аменемхет тихо засмеялся.

- Это слишком.

Но, кажется, так не считал. Он был польщен и доволен собой.

- Хорошо, - ответил мальчик. – Я согласен. Извести свою мать и передай, что я горд дружбой с ее сыном, - сказал он, слегка коснувшись плеча Хепри.

А тот, сам не зная почему, вдруг встал и поклонился. Как будто они, дети, уже знали свои взрослые роли, написанные для них еще во младенчестве.

Хепри вскоре предстала еще одна трудность – он не знал, как покинуть храм, даже в выходной день. У кого он может попросить разрешения? Снова просить о заступничестве Аменемхета казалось уж слишком неудобно; и тогда мальчик набрался отваги и спросил одного из жрецов, казавшегося подобрее, где найти господина Симута, четвертого хему нечер.

Тот не рассердился и сказал, куда ему идти, и даже вызвался показать дорогу. Хепри с благодарностью поклонился и принял помощь.

Оказавшись перед мудрым стариком, открывшим ему ворота школы Амона, мальчик упал перед ним на колени и со слезами попросил разрешения навестить мать.

Ему вдруг показалось, что жрец недоволен такой просьбой. Как будто мама ему не нравилась.

Но он согласился, наказав только не задерживаться надолго; обмирая от собственной дерзости, Хепри попросил господина Симута сказать учителям, что он будет отсутствовать – вдруг его хватятся и решат, что Хепри убежал?

- Убежал? – спросил старый Симут, подняв брови. – Только глупец отсюда убежит. Школа - дорога наверх, открывающаяся немногим.

Это Хепри уже и сам понимал.

Низко поклонившись, мальчик хотел покинуть своего благодетеля, но тот остановил его и проводил к выходу - сам. У Хепри голова закружилась от сознания того, что это значит… У него теперь два могущественных покровителя – четвертый хему нечер и Аменемхет…

Сказать по правде, Хепри даже не знал, который могущественней, хотя Аменемхет был еще мальчиком.

У ворот храма он удостоверился, что голова в порядке, а повязка чистая, и, как был, пошел домой. Он помнил дорогу до дома – она была совсем короткая; но казалась такой чужой, точно он никогда не жил там, куда сейчас возвращался. Хепри вспомнил слова Аменемхета о матери и рассердился на себя – ведь мама сейчас, конечно, скучает и беспокоится!

Он ощутил испуг при виде подзабытого стражника, шагнувшего к калитке с другой стороны, как только Хепри приблизился к ней.

- Кто? – спросил мужчина, и Хепри изумился. Потом вспомнил, что караульные меняются каждый день и не все его помнят.

- Это мой сын, - прозвучал за спиной стражника мелодичный женский голос, который тоже на мгновение испугал Хепри – привыкнув слышать материнский голос каждый день, он не замечал присущей ему металлической холодности.

- Здравствуй, любимый, - улыбаясь, сказала Тамит, приближаясь к калитке и протягивая мальчику руку. – Я так соскучилась. Заходи!

Эта красивая смуглая женщина с огромными черными глазами тоже несколько мгновений казалась Хепри чужой женщиной.

- Расскажи, как ты живешь, - проворковала Тамит, увлекая мальчика по дорожке в сторону дома.

***

Хепри с удовольствием ел финики и изюм, припасенные матерью, должно быть, для него – в храме ему таких сластей не перепадало; вообще он только сейчас вспомнил, что жил там едва ли не впроголодь. Тамит смотрела, как угощается сын, и улыбалась, подперев подбородок смуглой рукой – стройной и безупречной, как и сам подбородок, и высокая шея. Ее густые волосы были убраны назад и сколоты булавками.

Вдруг Хепри с приливом гордости подумал, что ни у кого нет такой красивой матери, как у него.

- Откуда у нас такая еда? – спросил он, неожиданно удивившись этому. – Раньше нам не давали…

- Это было много лет назад, милый, - ответила Тамит. – С тех пор сердца моих надзирателей смягчились, ты же знаешь…

Вдруг ему стало неуютно под взглядом черных немигающих глаз матери. Мальчик поспешно отодвинул блюдо и провел по голове рукой, с досадой обнаружив, что локон спутался.

- Давай я расчешу, - сказала мама, вставая. Она принесла гребешок и, приблизившись к сыну сзади, стала нежно разбирать черные волосы.

И вдруг она тихонько ахнула и замерла.

- Кто тебя так избил?

- Надзиратели, - буркнул мальчик. Он вдруг вспомнил слова матери – что в школе его будут сечь, и неожиданно ужасно рассердился на нее. Она только сказала, а его и в самом деле били!..

- А за что? – спросила Тамит. – Ты шалил?

Хепри усмехнулся. Ничего-то мама не понимает – ведь она никогда не ходила в щколу; да ведь женщины, кажется, в школу и не ходят…

- Нет, я подбил глаз сыну князя города, - заявил мальчик. Материнские руки замерли на его плечах, потом исчезли.

- Ты сошел с ума?

Хепри повернулся и с гордостью взглянул на мать.

- Этот мальчишка оскорблял моего отца и тебя, - заявил он. – Я отомстил.

Тамит покачала головой.

- Ты неразумный мальчишка, - сказала она. – Ты родился мне на горе! – воскликнула она, и на какой-то миг Хепри показалось, что мать и вправду так думает.

- Поклянись, что будешь разумен, - сказала Тамит, опустившись перед ним на колени и глядя в глаза. – Поклянись!

Хепри снисходительно улыбнулся.

- Матушка, я нашел себе друга и защитника – Аменемхета, сына верховного жреца, - сказал он. – Это лучший отрок в школе, самый умный и сильный. Я понравился ему, и теперь мы друзья и всегда вместе.

Тамит несколько мгновений смотрела на него – он не понимал, о чем мать думает. Он никогда этого не понимал.

Потом она быстро встала и отступила.

- Это правда?

Хепри кивнул и почувствовал, как широкая улыбка счастья разливается по лицу, будто солнечный свет.

- Да, мама, правда. Я счастлив! Аменемхет вовсе не стыдится водиться с таким бедняком, как я, и хочет в следующий день отдыха навестить тебя и посмотреть, как мы живем.

Тамит прижала руку к сердцу.

- Великий бог, - побледнев, сказала она. – Ты…

Потом вдруг осеклась и быстро взглянула в окно – не подслушивает ли кто. А когда она взглянула на Хепри, лицо ее уже полностью изменило выражение: на нем была любовь и гордость, на смуглых щеках снова заиграл румянец, а в глазах появился блеск.

- Превосходно, - сказала она. – Очень хорошо! Неужели сын верховного жреца и в самом деле полюбил тебя?

- Да, - ответил Хепри. Он вдруг замялся и отвел глаза. – Я не знаю сам, за что, - тихо прибавил мальчик. – Он лучше меня во всем…

Мать поморщилась, точно почувствовала какое-то зловоние, а потом вдруг снова опустилась перед сыном на колени и взяла его руки в свои.

- Хепри, ты должен понимать, как дорога эта любовь, - тихо сказала она. – И ты должен понимать, что нельзя говорить с сыном Неб-Амона о твоем отце.

- Я уже говорил, - ответил Хепри.

Глаза матери расширились, и она уронила руки.

- Что говорил?

- Говорил правду, - ответил Хепри. – Что отец был младшим жрецом Амона и умер молодым, так что я его даже не знаю…

И вдруг мальчик осекся, и в темных глазах появилась мысль, до сих пор если и посещавшая его, то не приобретавшая отчетливой формы:

- Что сделал мой отец, мама? За что его… казнили? – шепотом проговорил мальчик.

- Это было несправедливо, - тихо ответила Тамит. – Люди, которые сделали это, были злы и ненавидели его…

- Бывает, что наказывают несправедливо, - сказала она, быстро оборвав сама себя и взглянув сыну в глаза. – Понимаешь?

Хепри серьезно кивнул.

Уж теперь-то он это прекрасно понимал.

Мать улыбнулась и поцеловала его. – Ты умница, - нежно сказала Тамит. – Я очень тебя люблю. И веди себя разумно с Аменемхетом, не говори того, что не следует.

- Мама, он же придет сюда и увидит стражников, - сказал мальчик. Его не покидал ужас от этой мысли.