Изумрудное пламя

Габриэла была довольна. Ее слова разожгли настоящий пожар в глазах Ричарда. «Вам не повредит, если узнаете, что Джоанну не купить парой искусных поцелуев. Придется вам побороться за нее».

– А он красивый, правда?

Ричард чуть не сжег ее взглядом.

– Думаю, спрашивать нужно не меня, миледи. Поскольку я не девица, то должен признаться, желтые кудряшки и синие глаза не в моем вкусе.

Габриэла довольно ухмыльнулась.

– Ну и правильно. Прошу прощения.

Что касается ее, то ей тоже больше нравились темные глаза, черные волосы и загорелая кожа Ричарда, чем линялая привлекательность его соперника. Может, потому, что Ричард был больше похож на испанца и на ее покойного мужа. Интересно, как он поведет себя, когда будет объявлено об обручении, а о нем будет объявлено, судя по счастливому лицу Джоанны. Вряд ли Ричард из тех, кто легко сдается.

Она хотела на этом закончить разговор, когда вдруг на нее снизошло вдохновение. Пусть Купидон позабавится, а молодой лорд Кингслир поразмыслит над ее словами.

– Счастливая Джоанна! Ей так повезло с обручением, а она еще хочет до свадьбы совершить паломничество... если, конечно, будущий муж разрешит. Смею вас уверить, он разрешит, такой он добрый человек.

– Паломничество? В Кентербери? – переспросил Ричард, поймавшись на крючок.

– Нет, милорд, в Уолсингем. Это где-то на северо-востоке, правильно? – Габриэла словно не знала, что это Норфолк и ехать туда и обратно дальше, чем в Кентербери.

– Да, далеко, – согласился Ричард, и в его невидящем взгляде она прочитала растерянность. – А зачем ей это, если она выходит замуж?

– Она что-то говорила мне, будто хочет помолиться о сестре, – состорожничала Габриэла, делая вид, что ей неизвестна скандальная история смерти Алисии Уиллоуби. Хорошо, что она такая набожная, но я боюсь за нее. Одинокой даме небезопасно пускаться в такое путешествие, – заявила она, вцепившись ему в руку и пару раз дав своему голосу дрогнуть.

– Он, несомненно, позаботится о том, чтобы она ехала не одна, – попытался он успокоить Габриэлу, но она видела, что он впал в глубокую задумчивость и больше ни с кем не разговаривал до конца обеда.

5

Джоанна с радостью согласилась, когда сэр Годфри предложил ей выйти из-за стола. Им много что надо обсудить, и лучше это сделать подальше от чужих глаз и ушей. К тому же ей очень хотелось ускользнуть от недоброго взгляда Ричарда Кингслира, который как поднялся из-за стола, так и застыл на месте, увидев, что она приняла руку сэра Годфри. Если они еще промедлят, он, чего доброго, подойдет к ним.

По дороге им попались всего несколько человек, пока они неспешно шли по коридору и поднимались по винтовой лестнице на башню. Два стражника почтительно приветствовали их, когда они прошли мимо.

Сэр Годфри не торопился начать разговор, так что они молча прогуливались и глядели на городские огни вокруг дворца и серебристую ленту Темзы в отдалении. День был ветреный, хоть и весенний, и от аккуратной прически сэра Годфри ничего не осталось. В конце концов он поднес руку к губам и заговорил:

– Дорогая леди Джоанна, мне кажется, я не ошибусь, если предположу, что вы согласны стать моей женой?

Она чувствовала на себе взгляд его синих глаз, высматривающий любой намек на колебание, и решила, что самое время сказать ему об Уолсингеме.

– Вы правы, милорд, я согласна стать вашей женой...

– О, я счастливейший из смертных! – вскричал он и сощурил сияющие глаза. – Когда же? Мне так не хочется покидать вас, но, ведь вы понимаете, я должен вернуться в Лингфилд и приготовить его к нашему приезду... И, конечно же, мне нужно сообщить вашему брату о вашем согласии.

– Подождите, сэр Годфри. Если вы желаете, то обручение можно назначить на завтра или послезавтра но, прежде чем стать вашей женой, я должна еще кое-что сделать.

Ну вот. Она сказала. Теперь осталось спросить его согласия, пока она еще не растеряла остатков храбрости. Внутри нее что-то возмущалось тому, что ей постоянно надо испрашивать разрешение и всегда у мужчины. Сначала у отца, потом у брата, теперь у короля. А как только она обручится с этим человеком, то и у него. Так уж заведено, что женщина, и Джоанна тоже, вечно от кого-то зависит. Мужчины распоряжаются ими по своему усмотрению после того, как Евин грех привел к падению Адама, и Церковь учит тому, что так и должно быть.

– О чем вы, милая госпожа? Вам нужно время, чтобы сшить себе новые наряды, достойные моей жены? Я дам вам денег, и распоряжайтесь ими, как хотите. Я хочу, чтобы вы были счастливы, Джоанна.

С этими словами Годфри погладил ей щеку холодными пальцами.

– Нет, не то. Я прошу разрешить мне, милорд... совершить паломничество. В Уолсингем. Я хочу помолиться за мою сестру. Мне неспокойно, сэр Годфри. Она умерла в ужасных муках. Я хочу, чтобы ее душа пребывала в мире.

– Ах, как мило. Я знал, что вы хорошая... Лорд Вильям говорил мне, и, когда мы с вами встретились, я увидел в ваших глазах доброту. Я буду счастлив сопровождать вас, моя дорогая Джоанна. Вы разрешите мне покинуть вас на две недели, а когда я вернусь, мы отправимся вместе?

При мысли, что она будет под надежной защитой во время долгого путешествия на север, Джоанна поначалу обрадовалась, а потом поняла, что чуть не попалась в ловушку. Если с ней будет сэр Годфри, то как она поедет в Уиллоуби и выведает тайну Алисиной смерти? Отступив на шаг, она посмотрела на расстилающийся внизу город.

– Мне бы очень хотелось принять ваше предложение, сэр Годфри, потому что путешествие в вашем обществе наверняка было бы для меня приятным, но с вами я меньше всего буду думать о моей сестре, – Джоанна из всех сил старалась придать голосу некоторую игривость и пару раз искусительно взмахнула густыми ресницами. – Вы же понимаете, правда? Милорд, я должна это сделать, иначе мне не будет покоя. Месяц пролетит быстро, – она хотела уложиться в этот срок. – А когда я вернусь, сразу же назначим оглашение и венчание.

С волнением она смотрела, как он сжимает губы, и ожидала отказа.

– Увы, в ваших ручках я как мягкая глина, – проговорил он в конце концов. – Мне бы очень хотелось поехать с вами и знать, что вы в безопасности, но, если вы решили, леди Джоанна, пусть будет по-вашему. Паломничество так паломничество. Молитесь хорошенько. А когда возвратитесь, дайте мне знать и мы обвенчаемся... в церкви, которую король Генрих построил в Виндзоре, если пожелаете.

– О, благодарю вас, милорд! – воскликнула Джоанна.

«Дева Мария, неужели свершилось? Взмахнула ресницами, сказала несколько милых слов – и делай, что хочешь! Надо рассказать Габриэле, вот уж кто будет гордиться своей ученицей!»

Вскоре Годфри проводил ее вниз в ее комнату под тем предлогом, что ему надо повидаться с королем и назначить день для обручения. Он обещал любую помощь и поддержку, что касается ее паломничества, и это означало, что королю и королеве тоже придется согласиться.

На лице Годфри сияла улыбка, приличествующая рыцарю, который сумел добиться руки своей дамы, и только оказавшись в своей маленькой комнате в башне над воротами, он позволил себе радостно потереть руки. Оставшись один в комнате, он пел и плясал оттого, что все так легко получилось. Джоанна будет принадлежать ему! Как же она доверчива! Ничего не знающая наследница Хокингема, Уинслейда и Лингфилда поверила, что ее брат прислал его в качестве жениха... и все благодаря искусным речам и письму, запечатанному личной печатью умершего графа.

Он мог бы поклясться, что она уже немножко любит его. Когда она смотрела на него, ее зеленые глаза сияли, а она часто посматривала на него, как это обычно делают девушки, когда их сердца пронзают любовные стрелы. Он знал, что ему повезло. Джоанна Хокингем могла оказаться толстой, как свинья, скупой и зловредной, у нее могли быть накладные волосы и испорченные зубы, а она прекрасна, как ясный день. И она хочет замуж, он это понял, за неземного рыцаря, обещающего ей то семейное счастье, в котором ей было отказано в детстве. По тому, что говорил граф Вильям, Годфри знал, как Джоанну отослали к сестре, словно ненужную вещь, а за обедом Джоанна проговорилась, что ее сестра вела себя как шлюха!