Изумрудное пламя

Интересно, что им тут понадобилось так рано? Ужин еще в самом разгаре.

Однако маленькая принцесса быстро удовлетворила ее любопытство.

– Что вы делали, леди Джоанна? Леди Габи сказала, что вам не нравится лорд Ричард и поэтому вы ушли. А вы целуетесь! Я видела, как целовались папа с мамой. Их милости тоже так целовались!

Элеонора величественно оглядела обоих, сначала леди Джоанну, потом сэра Ричарда.

– Это не ваше дело, – сурово оборвала принцессу леди Габриэла. – Мне казалось, что у вас болит живот и вам нужно лекарство. Пожалуйста, идемте, маленькая принцесса. Прошу прощения, милорд, леди Джоанна, вполне серьезно произнесла фрейлина, лукаво блеснув глазами. Джоанна вспомнила, как еще сегодня утром рассердилась на Габриэлу за ее добрые слова о Ричарде.

Десятилетняя принцесса молча усмехалась, глядя на парочку, пока леди Габриэла не увела ее с собой. Они шли по коридору, и Джоанна слышала, как она возбужденно шептала:

– Да нет же, леди Габи! Вы видели, как они целовались... Непохоже, чтобы они не любили друг друга!

Когда же они, прошуршав юбками, скрылись в соседней комнате, Джоанна несмело подняла глаза на Ричарда и с изумлением увидела, что он улыбается.

– Ради Бога, что вас так позабавило, милорд? – спросила она, уперев руки в бока. Ее противно трясло от его близости. И это она всего несколько минут назад готова была пойти за ним хоть на край света!

– Интересно, когда это маленькая шалунья умудрилась подсмотреть родительские поцелуи? – он кивнул в сторону удалившейся принцессы. – Верно, спряталась за гобеленом в спальне? Их милости держат себя так важно, что вряд ли позволили бы себе что-нибудь в присутствии дочери.

– В отличие от нас, – она вовсе не желала отвлекаться. – Милорд, по-видимому, сирийские женщины были готовы уступить любому мужчине, посягающему на них, но, уверяю вас, я не такая.

Она замолчала в ожидании.

Ей стало неловко от того, что он пристально смотрит на ее растрепанные волосы, разрумянившиеся щеки, распухшие от недавних поцелуев губы. Смущенная своей уступчивостью, она хотела услышать, как он просит у нее прощения.

– А, – выдохнул он, наконец поняв, что от него требуется, – вы хотите, чтобы я покорнейше просил вас простить меня за то, что посмел прикоснуться к вам, – усмехнулся он. – Хотя до того, как нас прервали, вы были в восторге от моих ласк, и мне нравилось ласкать вас. Прекрасно, леди Джоанна... Я покорно прошу простить меня... И благодарю вас за то, что вы разрешили мне, недостойному, удовлетворить мое любопытство.

Она вся сжалась от его безжалостных слов, а он, удобно привалившись к противоположной стене, и не думал щадить ее.

– Вы хорошо играете девственницу, миледи, а, может, вы и вправду... Только внутри вас те же инстинкты и та же безнравственность, что были у Алисии.

– Мерзавец! Будь я мужчиной, я бы разорвала вас на части! – не помня себя от ярости, завопила она.

Он окинул ее взглядом, ее всю от растрепанных волос до носков красных туфелек, не обращая никакого внимания на ее вопли.

– Если бы вы были мужчиной... – повторил он, словно представив себе это воочию. – Так, так. Вот была бы потеря, – он понизил голос. – Спокойной ночи, леди Джоанна.

Ричард повернулся на каблуках и исчез, оставив ее одну.

Комната Джоанны располагалась так, что ей нужно было пройти через гостиную принцессы Элеоноры, поэтому она подождала несколько минут, думая о том, что могло бы произойти, не случись здесь принцессы и леди Габриэлы. Что скажет королева Элеонора, когда узнает от своей дочери о страстных объятиях в коридоре? Королева была добродетельной женщиной и вполне могла приказать Джоанне покинуть двор, не желая, чтобы она продолжала заботиться о ее дочери. А если малышка и другим расскажет, что видела тут?

Тогда все узнают. И не только при дворе. Да она умрет от стыда, если до барона Уиллоуби дойдет, что ее видели целующейся с тем самым человеком, из-за которого умерла его молодая жена! Господи, что только подумала Алисия, глядя на нее с небес. А она там – это точно, разве лишь поначалу немножко побыла в чистилище.

Надо будет еще подумать, почему сэр Ричард не желает признавать свою вину. Ругая себя на чем свет стоит, Джоанна тяжело вздохнула и, стараясь не шуметь, открыла дверь.

Пройдя узкую прихожую, она оказалась в просторной гостиной принцессы, где Элеонора, принимая гостей, то вышивала, то играла на лютне. На полу лежали разноцветные ковры, привезенные с Востока, а на стенах висели гобелены с изображением сцен из жизни Христа и святых. В дальнем углу Джоанна разглядела стоявшую на коленях девочку.

Малышка даже не обернулась, хотя слышала, как Джоанна вошла. Леди Габриэла удобно устроилась в кресле возле камина в другом конце комнаты. Смуглая кастилька приложила палец к губам и кивнула Джоанне на ее спальню, которая была напротив спальни принцессы.

Леди Габриэла последовала за Джоанной и закрыла за собой дверь.

– Я заставила малютку молиться, чтобы Господь простил ей грех любопытства, querida. 3автра она попросит у вас прощения. Не бойтесь, она не будет болтать о том, чего бы не увидела, если бы не притворилась, что у нее болит живот, и мы не пришли слишком рано.

В глазах кастильки не было осуждения. Джоанна бросилась на кровать с бархатным покрывалом, и леди Габриэле не оставалось ничего другого, как сесть в единственное в комнате кресло.

– Ах, Габи, – вздохнула Джоанна. – Представляю себе, как все это было. Не знаю, почему я разрешила ему... нет, это такой негодяй...

Леди Габриэла перебила ее:

– Разве я не говорила вам утром, что он очень красив? Мuу тacho, этот барон Ричард Кингслир! – она понимающе улыбнулась. – О, я помню, что-то такое было между ним и вашей сестрой. Но это было так давно, и он славно сражался, замаливая свои грехи!

Она пожала плечами, не желая ничего знать о прошлом.

– Габи, это было не «что-то». Он виноват в смерти моей сестры! – со страстью произнесла Джоанна, правда, очень тихо, чтобы не услышала принцесса. И, не в силах больше сдерживать слезы, дала им волю. – Он опозорил ее имя и сказал, что я такая же, как она!

Джоанна сама не заметила того, как прижалась к груди леди Габриэлы и позволила ей утешать себя, как ребенка.

– Ладно, ладно, милочка, я не хотела вас огорчить. Откуда мне знать, виноват сэр Ричард или нет? Но ведь, естественно, когда я увидела, как вы целуетесь, я подумала...

– 3наю. 3наю. Мне самой непонятно, рыдая, проговорила Джоанна. – Он начал меня целовать, прежде чем я успела сказать «нет», а потом...

Голос Джоанны задрожал. Она не нашла слов, чтобы рассказать леди Габриэле, какой пожар охватил ее, когда Ричард Кингслир обнял ее.

– Ну да! El relaтgago! Молния! – воскликнула Габриэла и сделала недвусмысленный жест. – Так бывает иногда. Если любишь.

Джоанна высвободилась из ее объятий и сердито посмотрела на кастильку.

– Габриэла, я его не люблю! Я его ненавижу!

– Хорошо, хорошо, только успокойтесь.

С этими словами она опять привлекла к себе Джоанну и принялась тихонько гладить растрепанные каштановые волосы всхлипывающей девицы.

Бесполезно сейчас объяснять ей, что от ненависти до любви гораздо ближе, чем до безразличия. Габриэла видела утром, как Джоанна не могла оторвать глаз от Ричарда, а он от нее. Между ними протянулась словно невидимая нить. А потом в коридоре как она раскраснелась, и губы у нее были похожи на розу, смятую поцелуями сэра Ричарда.

До Габриэлы дошли слухи о том, что Джоанна ударила Ричарда. Однако эта несдержанность лишь еще больше убедила ее в своей правоте.

Мысли ее перескочили с Джоанны на Ричарда. «Великолепный зверь! Ах, была бы я лет на десятьмоложе!.. Его лицо– quapo атаble! Нуикрасив! А плечи, руки! Этот умеет обнять женщину! Глаза у него так игорят! А вглубине прячется боль». Да, Ричард Кингслир узнал и боль, и горе, и в этом виновата Алисия де Уиллоуби, хотя Джоанна, конечно же, этому не верит. Ричард, безусловно, виноват в безвременной кончине молодой женщины, но Габриэла не сомневалась, что это именно она его совратила, а Ричард был всего-навсего ее добычей. Она много встречала таких женщин, как графиня Уиллоуби. Испорченные и скучающие, они были избалованы своими старыми мужьями и заигрывали с молодыми людьми, волей судьбы попадавшимися им на дороге. Этим женщинам даже в голову не приходило, что у мужчин тоже есть чувства!