Утро нового века (СИ)

— Особенно, если это чужая жизнь! — продолжал он, подходя к рыжему. — Поэтому ты, Юрко, посылаешь на смерть других. Или стреляешь или отправляешь, вместо себя, в тюрьму невинных.

— Кто ты такой, чтобы судить меня? — презрительно протянул рыжий, окидывая изучающим взглядом Рунича. — Я тебя знать не желаю.

— Хватит и того, что я наслышан о тебе, Юрко Литвиненко. Отвечай, куда делись украденные церковные реликвии? Молчишь?! Тогда я скажу. Ты просадил их, за карточным столом и раздарил шлюхам! А, чтобы избавиться от своих подельников, хотел их убить. Вовремя они лыжи навострили. Почувствовав хвост, ты написал донос в полицию, что в моём доме живёт тот человек, который якобы обворовал храм.

— Боже правый! — отец Николай перекрестился. — Чувствовало моё сердце, что сестра Дарья невинно пострадала от напраслины. Доказать я ничего не мог. Укрепи и сохрани её Господь в горести и напасти.

— Извините, батюшка. — Рунич поклонился священнику. — Простите, что вас силой привезли сюда мои люди. Но как иначе я мог просить вас придти в это место и услышать правду о краже и оправдание для Дарьи Лукиничны. Вот он, предводитель воровской шайки, обворовавшей ваш храм.

— Это неправда!

Андрей смерил Юрко тяжёлым взглядом. Тот нагло ухмыльнулся.

По лицу Андрея пробежала судорога. Он едва сдерживал себя, чтобы не дотянуться руками до шеи человека, причинившего столько горя Даше.

Гриша смотрел на друга детства и не узнавал его.

Красивое лицо Андрея стало страшным, черты исказила злоба, глаза полыхали красным огнём. Армянин невольно поёжился.

Но Юрко был тёртый калач. Он смотрел в глаза Андрея и, во взгляде его не было страха.

— Пошёл ты, Руня, к чертям собачьим! Понял?

— Мразь, — хрипло выдохнул Андрей.

Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— И вообще, кто ты такой, что смеешь бросать мне в лицо такое обвинение?

— Я здесь от имени той, кого ты толкнул на верную гибель!

— Ложь! Все ложь! Это — Ольга. Ей до смерти надоела эта правильная монашка! Она ненавидела её и придумала, как избавиться, тем самым отведя подозрение полиции от расследований в монастыре. Она боялась, что её узнают. А тебя, негодяй, — Литвиненко, неожиданно, рванул верёвки и с ловкостью циркового трюкача, освободил руки. — Я убью тебя!

— Спокойнее.

Пистолет с взведенным курком, смотрел в наглое лицо Литвиненко. Гришка-Армянин глядя ему в глаза, спросил:

— Ну, что, не ждал такого, погань?

Никто из присутствующих не двинулся с места. Все смотрели на Григория, Рунича и Юрко.

Армянин сжал рукоять пистолета так, что побелели пальцы.

Это не укрылось от Андрея Михайловича. «Ещё одно слово от этого, и он выстрелит», — мелькнула у него тревожная мысль.

— Подожди, Гриша, — обратился он к Армянину и, повернувшись к Литвиненко, продолжил. — Я бы должен пристрелить тебя, как бешеного пса. Но, я не палач и не стану этого делать.

Он достал из кармана перчатки Даши.

— Я требую удовлетворения от имени той, кого ты обрёк на позорную гибель. — Он швырнул перчатки в лицо преступника. — И пусть нас рассудит Бог.

— Дуэль?! — расхохотался Юрко. — Дворянские замашки тебе не к лицу, Руня!

Благородство и прочая чушь не твоя стезя.

— К барьеру! — гневно оборвал его Рунич.

— Андрей, — обратился к нему Гриша. — Через сколько шагов?

— Через тридцать, на счёт три.

— Немало ли?

— Достаточно.

Рунич и Литвиненко встали в позицию и, подняв пистолеты, направили их друг на друга.

— Внимание, — Армянин махнул рукой и стал считать. — Один, два.

Грянул выстрел.

Юрко, не дожидаясь окончания счета, выстрелил. Пуля свистнула возле самого уха Рунича.

— Мерзавец. — сквозь зубы процедил Андрей и поднял пистолет. — Стой на месте!

Прицелился и выстрелил. Пуля попала прямо в сердце противника. Не произнеся ни звука, Юрко Литвиненко рухнул на пол.

— Браво! — воскликнул Гриша-Армянин.

Андрей Михайлович отшвыривая пистолет в сторону.

От резкой боли в раненном плече, едва не свалился на пол рядом с убитым.

Гриша подхватил его и усадил в кресло. Склонился к лицу.

— Андрей, ты слышишь меня?!

От жестокой боли, лицо Рунича побледнело. Но справившись с нею и преодолев себя, он встал. Армянин взял его под локоть.

— Я провожу тебя, — он осторожно повёл друга к выходу, на ходу отдавая распоряжение. — Оттащите этого вражьего потроха и сбросьте в сточную канаву. Там ему место.

— Господа! — к ним приближался отец Николай. — Благодарю вас, господа. Вы утешили моё сердце и вернули веру в честность сестры нашей.

— А вы сомневались в ней, батюшка? — морщась от боли в руке спросил Андрей.

— Я не сомневался ни дня, но как убедить без доказательств архимандрита? Сестра Дарья. Где она?

— С ней всё в порядке, батюшка. Она в безопасности. Архимандриту передайте священные сосуды и иконы. Григорий поможет вам доставить их в монастырь. Хотите, расскажите ему обо всём, хотите — нет. Главное, Дарья Лукинична оправдана.

— Да, да, безусловно, господа, она оправдана. Передайте сестре Дарье, что я всегда верил в её невиновность и молился за её спасение.

— Непременно, отец Николай.

Втроём они вышли на воздух. Усадив Андрея Михайловича и священника в коляску,

Гриша проворно вскочил на козлы и тронул повозку в сторону Каменного острова.

***

В ресторане «Бель Вю», сидела пара.

На золотых волосах Елены красовалась модная шляпка, на пальце блестело золотое кольцо с голубым топазом. Арсений вертел в руках, купленный у ювелира, серебряный портсигар.

— Как редко нам удаётся уйти из дома и побыть наедине. — Он не сводил с девушки влюблённых глаз.

— Чудесная прогулка! — Елена налила в стакан медовой воды и протянула ему. — Хочешь?

— Спасибо. Я выпью коньяка.

— Э-э, нет, дорогой, — она всунула ему в руку стакан. — Помнишь, наш уговор? Никакого спиртного.

— Забыл! — спохватываясь, улыбнулся он. — Пью только воду.

Им подали зажаренную рыбу с лёгкой зеленью. Наслаждаясь вкусным, великолепно сервированным, блюдом, девушка попросила:

— Пожалуйста, постарайся избавиться от этой пагубной привычки, хотя бы ради меня.

— В доме моего отца это будет нелегко, — юноша невесело улыбнулся. — Я постараюсь. Тебе понравился «Марон Глясе»?

— Очень. Каштаны не твёрдые и не слишком мягкие, а хрустящие. Идеальное лакомство.

— Отдохнула?

— Да! С тобой мне всегда хорошо. Спасибо за подарок. — Она посмотрела на кольцо.

— Откуда у тебя деньги?

— Получил гонорар. Пожалуйста, носи это кольцо всегда.

— Ты боишься спутать меня с сестрой? — нахмурилась она.

— Нет, — смутился юноша. — И всё-таки так мне будет спокойнее.

— Я буду носить его. Твой подарок дорогого стоит. — Елена ласково прикоснулась пальцами к его руке.

— Открою тебе тайну. У меня есть маленькое отличие от моих сестёр. — Елена сняла белую кружевную перчатку с левой руки и указала на безымянный палец. — Видишь?

— Родинка.

— Она есть только у меня. Эту тайну знают сестры, я и, теперь ты.

Арсений взял в ладони её руку и прикоснулся губами к тёмному пятнышку на пальце.

— Как жаль, что Даша не может разделить с нами этот чудесный день.

— Отец опасается выводить её из дома.

— Но ведь она ходит с ним в ресторан.

— Документы одни, а вас двое. И если это допустимо в нашем заведении, то в иных местах, опасно.

— У нас есть Анна! — воскликнула девушка. — Я попрошу сестру дать нам свои документы. Хотя бы на время. Скоро зима. В Петербурге будет весело. Рождество, Новый год, катания на санях, театры, балы и маскарады. Неужели Даше придётся встретить новый век в заточении в четырёх стенах своей комнаты?

— Даша призналась мне, что хочет покинуть этот суетный мир, и уйти в монастырь. Её сердце и душа по-прежнему с Богом.

— Это так, — кивнула Елена. — Ей нужны документы на новое имя и монастырь не здесь.