Змей (ЛП)

Но сейчас что-то изменилось. Ее забота, ее участие, ее вопросы открыли старые раны.

И Лахлан боялся, что это еще больше приблизит к нему эту женщину, которая и так подобралась слишком близко.

Белла знала, что он не хочет говорить ей. Лахлан отдалялся от нее, особенно в последние два дня. Чем ближе они были к безопасным местам, тем дальше казался Лахлан.

Если ей казалось, что он избегал ее и вел себя так, как будто ничего между ними не произошло, то это было ничто по сравнению с той болью, которую она испытала, когда услышала его грубые слова в разговоре с Робби Бойдом. Только в этот момент Белла поняла, как сильно она привязалась к Лахлану.

То, что я хочу трахнуть ее…

Если бы Лахлан выпустил стрелу в ее сердце, она не могла бы быть нацелена более точно. Грудь Беллы сжалась и горела. Быть объектом вожделения и ничего более. Господи, неужели мужчина когда-нибудь захочет от нее чего-то большего?

Она думала, что Лахлан другой. Она думала...

Какой - потому что это было для нее чем-то особенным - был Лахлан? Неужели тюрьма довела ее до такого отчаянного положения, что она принимал желаемое за действительное?

Нет. Белла не могла поверить, что Лахлан испытывает к ней только вожделение. Он не всерьез так сказал. Вероятно, Лахлан просто пытался остановить расспросы Бойда. Вероятно. Но Белла не была уверена.

Возможно, его прошлое подскажет ей. Белла хотела знать правду, а не то, что люди говорили о Лахлане. Белла хотела знать все о нем.

- Расскажи мне, - снова попросила Белла. Зная, что ему не нравится, когда она бросает ему вызов, Белла добавила, - Я думала, что тебе нечего скрывать.

Лахлан понял ее мысли, но пожал плечами. – Не о чем рассказывать. Моя жена была очень молода, очень красива и очень испорчена. Я был влюблен в нее. - Хотя Лахлан сказал это без эмоций, сердце Беллы сжалось. Это казалось так не похоже на него. - Через несколько месяцев пыл Джулианы пропал, и она пожалела о своей несдержанности, что вышла замуж за ублюдка, не имевшего большого количества земель, даже если при этом он был вождем клана.

Белла побледнела. - Ты был вождем?

Лахлан криво улыбнулся. - Да, я какое-то время выполнял «свой долг», как ты это называешь. Я ничего не знал о недовольстве моей жены, был слишком ослеплен похотью, чтобы увидеть, что происходит прямо перед моими глазами. Она придумала способ избавиться от меня - довольно хитроумный план, на самом деле – сказала своему брату, что я собрался его предать. К сожалению, Лорн поверил ей.

В то время король Эдуард действовал как повелитель Шотландии и злился на Лорна и остальных Макдугаллов за недавнюю волну нападений на английских солдат. Мой шурин решил, что это хорошая возможность вернуть благосклонность короля. Ему нужно было кого-то обвинить, и я очень подошел на эту роль. Он послал меня и моих людей на то, что должно было быть набегом, но вместо этого произошла бойня – все мои люди погибли. Я один выжил. Сорок четыре человека, которые следовали за мной в битве, не вернулись домой к своим семьям.

Белла легко сжала его руку. Боже, неудивительно, что он ушел из своего клана! Он обвинил себя в смерти всех этих людей. - О, Лахлан, я...

Лахлан прервал ее, как будто ее утешение уязвило его. - Я еще не закончил. Ты хотела знать, теперь ты все это услышишь.

Маска безразличия исчезла с его лица. Ярость эмоций проявилась в гневной усмешке его рта. - Я должен был умереть вместе с ними. - Лахлан указал на двухдюймовый широкий круглый шрам на плече. – Я был без сознания, с копьем, застрявшим в плече, англичане оставили меня умирать. Так бы через несколько часов и было, если бы не мои родственники - и враги - Макдональды. Я «поправлялся» в тюрьме Макдональда в течение нескольких месяцев, прежде чем мой двоюродный брат, Ангус Ог, по своим причинам, решил помочь мне бежать. Он попросил меня присоединиться к Брюсу, - сказал Лахлан в сторону. - Он пытался предупредить меня о моей жене, но я не хотел его слушать. Я не догадывался о правде, пока не вернулся в замок Данстаффнэйдж, чтобы найти Джулиану, обрученную с другим человеком - гораздо более богатым и могущественным, чем я.

Отсутствие горечи и эмоций в голосе Лахлана заставляло Беллу все больше отдавать ему свое сердце. Она хотела прикоснуться к нему, но знала, что он не примет ее утешения. Не сейчас. Возможно, никогда.

- Джулиана сделала вид, что была рада меня видеть, а ее братец бросил меня в свою яму и подарил мне это, - Лахлан указал на спину, - пытаясь заставить меня признаться в моем предполагаемом предательстве. - Он рассмеялся. - Я думаю, через некоторое время даже у него стали возникать сомнения в моей вине.

Ужас нахлынул на Беллу от спокойного выражения, с которым Лахлан говорил о жестокости, с которой с ним обошлись. Это было, как будто он говорил о ком-то другом. Белла понимала, что он рассказывает только основное из того, что произошло, а то, что Лахлан опускает, она даже не хотела себе представлять.

Это определенно объясняло его реакцию в туннеле и в Пиблсе. Белла лучше всех понимала, что является источником страха.

Их глаза встретились, и Лахлан словно понял, о чем она думает. - Ах, да, ты обнаружила мой маленький секрет, не так ли? Я не люблю темные ямы.

Лахлан сказал это так, как будто это должно ухудшить ее впечатление о нем. Но как Белла могла не восхищаться им после всего, что он пережил? Его предали самые близкие ему люди, он был заключен в тюрьму и вынес такие страдания, каких Белла не могла себе вообразить. Ему пришлось восстанавливать все, что было отнято у него.

Но он выжил.

Так же, как и Белла. - И мне не нравятся маленькие помещения и решетки. - Их глаза слились на мгновение в общем понимании. Белла взглянула на замок у его ног и поняла что-то еще. - Наручники. Замок в туннеле. И поэтому ты так хорошо с ними справляешься?

Лахлан приподнял бровь в насмешливом одобрении, очевидно удивленный тем, что Белла заметила связь. Потянувшись к сапогу, Лахлан вытащил какой-то предмет из кожаной подметки и показал Белле. Предмет был похож на гвоздь, но с тупым концом. - У меня есть запасной в сапоге на случай, если я буду без споррана. К сожалению, действующие замки я изучил несколько позже. Я сбежал из Данстаффнейджа намного менее цивилизованным способом.

Белла подняла голову.

- Было так много крыс, что они сделали широкие ходы под стенами. Я вырыл свой, следуя по их следам.

Белла вздрогнула. Крысы. Она ненавидела этих мерзких существ. Одна – это уже плохо, но множество? Боже мой, каково это?

Лахлан замолчал, но Белла знала, что он не закончил. Она снова взяла его за руку, на этот раз он не оттолкнул ее. - Что случилось с твоей женой?

- Я должен был просто уйти, но я дождался ее на берегу, ей нравилось гулять по замку и около воды. - Внезапно голос его стал ровным и сухим. - Я столкнулся с ней. Бог знает, чего я ожидал. Оправданий? Объяснений? Отрицаний? Я был так зол, мне было нужно хоть что-то. Она, конечно, была потрясена, увидев меня. Я подозреваю, она думала, что ее брат уже убил меня. Она прикинулась, что не понимает, в чем я обвиняю ее, и, Господи помоги, я хотел верить ей. Но как только я повернулся к ней спиной, она бросилась на меня с кинжалом. - Пристальный взгляд Беллы обратился к рваному шраму на щеке Лахлана. Он улыбнулся. - Да, напоминание - никогда не поворачиваться спиной к красивой женщине.

Лахлан сказал это в шутку, но Белла подозревала, что в ней гораздо больше правды, чем Лахлан хотел бы признать. Предательство жены повлияло на него так же сильно, как и отказ его матери от своих детей. Доверять. Любить. Лахлан не знал ни того, ни другого. С гневом и горечью было легче справляться. Холодное признание всего этого было намного хуже. Как он мог верить во что-то, чего не знал?

- Мы боролись за кинжал. Я споткнулся и упал на нее. Когда я поднялся, нож торчал у нее из живота. Итак, как видишь, слухи верны, по крайней мере, в этом отношении.