Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

Встал Василий очень рано – почти в тот же час, что и сходящая с ума от страха за него жена. Но Василий был гораздо спокойнее ее и, несмотря на свое положение, ощущал себя выспавшимся и бодрым. Молодой человек успел тщательно совершить туалет и позавтракать. Он выпил крепкого кофе и почувствовал себя почти полностью готовым встретить свою судьбу.

В шестом часу утра Игорь приехал к брату домой в сопровождении двух их надежных общих знакомых – тоже дворянского происхождения. Секунданты остались дежурить на месте, а Василий в сопровождении Игоря отправился в тир, чтобы посвятить оставшееся время тренировке. Василий был неплохим стрелком, но с графом Шуваловым тягаться не мог - Василий не мог бы сказать, откуда он знает, каков на деле его противник, но инстинкт говорил ему, что шансов остаться в живых у него значительно меньше, чем у графа. Вероятно, это была не первая и даже не вторая дуэль его сиятельства.

Что же, часто исход таких поединков решает случай, а не меткость…

До восьми часов Василий стрелял, почти не замечая ободряющих слов Игоря, хотя тот, из чувства такта, редко отвлекал на себя внимание. Он просто надеялся укрепить дух брата своим присутствием.

После тренировки братья Морозовы вернулись домой, чтобы секунданты графа и их представители застали их на месте.

Эти господа, значительно более важные, чем Морозовы и их свидетели*, явились точно в назначенное время, секунда в секунду. С предельною вежливостью и корректностью, доходящими до презрения, высокие особы передали Василию вызов на дуэль от имени графа Шувалова и разъяснили его причины. Очевидно, от него ожидали трусости и капитуляции перед сиятельным именем. Граф Петр Шувалов был широко известен не только как аристократ, богач и очень влиятельный человек, а еще и как первоклассный стрелок.

Василий не стал даже вступать в споры. Вызов был принят немедленно.

Согласно правилам, суду чести надлежало установить тяжесть оскорбления и законность проведения поединка – но не последовало даже разбирательства, и суд чести оказался не нужен. Василий не желал унижать себя оправданиями, хотя лучше кого-либо другого понимал, что является не оскорбителем, а оскорбленной стороной…

Еще и поэтому он был твердо намерен сойтись на дуэли с графом.

Граф предоставил своим свидетелям один из собственных экипажей, и Василию было предложено поехать на назначенное место с ними. Он отклонил это оскорбительно-вежливое предложение и вместе с братом и своими секундантами взял извозчика. Игорь был намерен оставаться с ним до самого конца…

Однако через небольшое время Василий вдруг потребовал, чтобы брат оставил его.

“Мне тяжело сейчас видеть тебя”, - сказал он Игорю.

Тот не стал допытываться – почему.

Обнять брата Игорь не посмел, чтобы не нарушить его душевное равновесие. Только улыбнулся Василию, крепко сжав ему руку обеими руками. Несколько мгновений братья Морозовы смотрели друг другу в глаза.

Потом Игорь сошел на землю…

Он уносил с собою последнее впечатление от Василия – темные глаза, казалось, видевшие уже не его, а загробный мир из романа Евгении Прозоровой.

***

На пустыре, выбранном графом для поединка, уже ждал врач и экипаж самого графа. Когда пролетка Василия остановилась, он спрыгнул с подножки раньше, чем его секунданты и секунданты противника. Молодой человек оправил свой темный пиджак, ненакрахмаленную белую рубашку. Он не прибегал ни к каким уловкам, которые могли бы задержать пулю графа.

Сам Петр Александрович Шувалов прогуливался около своей кареты, заложив руки за спину. Оружие обоих, как предписывали правила, было у секундантов.

Увидев Василия, граф орлиным взором впился в его лицо. Однако не проявил никакой несдержанности, не позволив себе ни насмешек, ни оскорблений.

Василий коротко поклонился, и граф, также без единого слова, кивнул в ответ. Теперь Василий увидел на лице его тень улыбки, и легко разгадал, чему тот улыбается. Молодой человек улыбнулся тоже.

Он поднял голову и посмотрел на небо, сдвинув брови. По светло-голубому небу проплывали пуховые облачка, сквозь которые проглядывало солнце… как будто подмигивало медиуму. Василию было отчего-то легко.

“Где я буду… когда он выстрелит?”

Он отвел глаза от отрадной картины и прямо посмотрел на своего врага. Или друга?

Теперь Василий сосредоточился на графе и на поединке. Это далось ему так же легко, как только что – единение с небом. Василий чувствовал покалывание в пальцах и жар в груди и голове, иногда сменявшийся холодом. Никогда он не был более готов к сражению.

Один из секундантов графа – Василий так и не запомнил его имени – вдруг подошел к нему и быстро и бесцеремонно осмотрел, проведя рукой по его рубашке. Василий вздрогнул, на мгновение отвлекшись и почувствовав себя оскорбленным, а потом вспомнил, что это проверка его честности.

- Я не трус, сударь, - спокойно сказал Василий проверяющему.

Тот изумленно посмотрел на него; потом молча поклонился.

Василий стоял прямо и смотрел на графа.

Ничего, кроме графа и голоса руководителя дуэли, больше не существовало.

Василий краем глаза видел, как секунданты заряжают их пистолеты. Все это имело к нему самое непосредственное отношение; но воспринимал он действия помощников так, точно они происходили на луне. Вот его секундант - офицер, знакомый Игоря – направился к нему. Имени этого человека Василий сейчас тоже не помнил.

- Ваш пистолет, Василий Исаевич.

Василий удивленно улыбнулся, глядя в торжественно-мрачное лицо секунданта. Этот человек тоже, очевидно, знал его по газетам. Сожалел ли он о том, что сейчас произойдет?

- Удачи, - сказал офицер и отвел глаза.

Василий взял холодный пистолет и опустил руку. Оружие удобно легло в нее. Он выпрямил спину и уставился в застывшие, словно уже мертвые, зеленые глаза графа Шувалова.

Сам себе Василий напоминал сейчас разящую стрелу, которую вот-вот выпустят из лука.

- Идти к барьеру, господа! Стрелять по команде! – громко прозвучал голос руководителя.

Василий вздрогнул. Сейчас? Уже?

Он пошел, не чувствуя ног. Руку с оружием поднимать еще запрещалось. Краем сознания Василий отсчитывал шаги, но потом перестал. Все равно их остановят и разведут на нужное расстояние – пятнадцать шагов, минимальное расстояние для поединка на пистолетах…

Они сошлись с графом вплотную, потом одновременно отступили на шаг. Василий уловил движение противника, делающего формальный поклон, и поклонился в ответ. Спина была словно чужая.

Под пристальным взглядом руководителя противники повернулись друг к другу спиной и сделали каждый по семь шагов.

- Стой! – скомандовали им. – Повернуться и стрелять по команде!

Уже второй раз это повторяли, словно Василий или граф могли забыть главнейшее условие. А почему бы и нет?

Василий повернулся. “По команде “раз” вскинуть руку. По команде “раз” вскинуть руку”, - звучало у него в голове, как метроном.

- Раз!

Василий начал поднимать руку – вернее, она стала подниматься словно бы сама, без всякого его участия, плавным, выверенным движением. Ему казалось, что все происходит очень медленно, тогда как на самом деле это заняло не более секунды, установленного промежутка между командами руководителя.

- Два!

“Три” было сигналом к прекращению дуэли. Рука Василия завершила движение, и его пистолет уставился точно в середину высокого графского лба.

И вслед за этим грохнули два выстрела.

Василий Морозов упал на землю и остался лежать без движения.

Несколько мгновений в воздухе висел отзвук выстрелов, и более никаких звуков. Но наконец потрясенная тишина развеялась.

Граф Шувалов, морщась и держась за плечо, сделал несколько шагов к поверженному.

- Мертв? – спросил он.

Офицер, секундант Василия, быстро подошел к нему. Даже близко наклоняться не пришлось, чтобы увидеть рану посреди лба и открытые неподвижные глаза. Офицер распрямился и посмотрел на графа; лицо его исказилось отвращением и горем.