Жаркая страсть

Покончив с одним делом, друзья принялись за подозрительных свидетелей Хэмфриза, продавших показания за звонкую монету. Когда последним представили заверенные письменные показания других свидетелей, особенно барменов, и объяснили, что им не нужно будет показываться в суде, если они согласятся сказать правду, все отказались от своих слов. И тоже подписали заявления.

Джек с друзьями праздновали победу в библиотеке клуба, когда туда прибыл Олтон. Он заявил, что вместе с братьями обнаружил, какие званые ужины и приемы посещал Джеймс в то время, когда, по словам Хэмфриза, был в каждом из кабачков, а также нашел леди, которые упоминали о встрече с Джеймсом в своих дневниках. Дамы готовы были засвидетельствовать, что он присутствовал на том же званом ужине, на котором были они.

— Не мог же он одновременно сидеть за столом со всеми этими людьми и встречаться с кем-то в кабачках Саутуорка! — воскликнул Олтон.

Через десять минут пришел Гасторп и отозвал Джека в сторону. Слуга сообщил, что прибыл курьер из Уайтхолла и передал пакет.

— А вот не только последний гвоздь, но и молоток! — объявил Джек, прочитав послание. — Теперь мы готовы похоронить обвинения.

— Что это? — не выдержал Олтон.

Джек сел в кресло:

— Когда мы допрашивали Хэмфриза, то ухитрились вытянуть содержание переданной, по его мнению, Джеймсом информации. Большая ее часть была известна Джеймсу: количество и расположение войск — все это предметы его исследования. Однако есть одна вещь, которая вряд ли ему известна. Да Джеймс и не потрудился ее изучить. Я имею в виду подробности демобилизации. Как военный стратег он интересуется битвами и подготовкой ктаковым. Все, что происходит потом, ему безразлично. Ему совершенно не нужна никакая демобилизация.

— И бумаги в твоей руке это доказывают? — усмехнулся Кристиан.

— Совершенно верно.

Джек улыбнулся.

— Я послал нашему другу из Уайтхолла список всех военных, которых расспрашивал Джеймс между падением Тулузы и битвой при Ватерлоо. Вот результат. Все, чьи имена попали в список, свидетельствуют, что в разговорах Джеймс не касался вопроса демобилизации. Кроме того, здесь имеются свидетельства служащих министерства обороны и главного штаба, которые утверждают, что за указанный период не имели никаких контактов с Джеймсом Олтвудом.

Деверелл улыбнулся и поднял бокал-:

— Нужно отдать должное нашему другу — если он берется за дело, можно ни о чем не волноваться.

Веселье продолжалось с полчаса, после чего джентльмены с неохотой вспомнили о том, что сезон в самом разгаре и приходится разъезжаться на балы и приемы. Олтон, возбужденно блестя глазами, пообещал увидеться с Джеком позднее. Закрывая за ним дверь, Джек улыбался. Олтон далеко не глуп и поэтому из разговоров с Джеком составил более точное мнение о последнем. Беспокойство за сестру сменилась дружеским расположением к ее новому другу. Еще одно препятствие убрано с пути.

Довольный прошедшим днем и нетерпеливо ожидавший ночи и жадных вопросов Клэрис, Джек поднялся наверх, чтобы переодеться к вечеру.

— Дорогая, в свете только и говорят, что о вашем возвращении! — Леди Суонли одарила Клэрис сияющей улыбкой. — Я в полном восторге! Какое счастье, что Эмили удалось уговорить вас и лорда Уорнфлита приехать сегодня!

Клэрис приветливо улыбнулась и села рядом с леди Суонли. Подруга детства матери Клэрис леди Суонли была одной из тех, кто никогда не желал ей зла. Как приятно снова оказаться в такой компании, расслабиться среди людей, которых нечего опасаться!

После ужина дамы оставили джентльменов за портвейном, а сами удалились в гостиную, где занялись любимым занятием — сплетнями.

Клэрис с готовностьюотвечала на расспросы о себе, о своей жизни в деревне и о романах братьев, которые развивались едва ли не на глазах всего света. Куда более осторожной она была во всем, что касалось ее возвращения в общество и последствий этого возвращения, а особенно отношений с Мойрой.

— Ни у кого нет сомнений, дорогая, что мачеха завидует вашему успеху и сделает все, чтобы вам помешать, — заявила леди Суонли. — Мойра всегда была легкомысленной выскочкой. Решила, что брак с вашим отцом обеспечит ей то положение, о котором она мечтала. И так оно бы и было, поведи она себя, как подобает порядочной женщине.

Клэрис выезжала каждый вечер и при поддержке тетушек Джека и леди Озбалдистон шаг за шагом отвоевывала свои позиции. Узнавая о наглых выходках Мойры, она все яснее понимала, как близка мачеха к тому, чтобы стать в обществе персоной нон грата. Были моменты, когда она почти жалела Мойру, но потом вспоминала, сколько зла она причинила не только ей, но пасынкам, и выбрасывала из головы предательские мысли.

Каждый вечер Клэрис вместе с Джеком, продолжала посещать бальные залы и гостиные. Всем было крайне любопытно узнать, почему она вернулась: Все внимательно наблюдали за ней, пытаясь найти ответ. Люди интересовались также романами ее братьев, и хотя немногие понимали, насколько эти романы серьезны, но подозревали, что именно из-за них Клэрис и вернулась в Лондон.

Зато слушок насчет Джеймса благодаря ихусилиямтак и не превратился в полновесную сплетню. Конечно, кое-кто еще помнил странную историю, однако никто не чувствовал необходимости возрождать ее, особенно еще и потому что тем для пересудов было хоть отбавляй.

Позже, когда в гостиную леди Суонли вернулись джентльмены, Клэрис и Джек уехали на бал, который давала Элен Олбермарл, одна из родственниц Клэрис.

— Я нахожу довольно странным, — заметила сидевшая в экипаже Клэрис, — что семья, с которой я даже не переписывалась все эти годы, с такой готовностью приняла меня в свои объятия. Я никогда не предполагала такого радушия.

Она размышляла вслух, как привыкла делать это за годы одиночества.

— Энтони утверждает, что младшее поколение вовсе не считает тебя изгоем, — сказал Джек. — Заметив, как ошеломленно уставилась на него Клэрис, он улыбнулся: — Ты же не считала, что я брошусь в атаку, не изучив предварительно силы противника?

Экипаж остановился перед крыльцом роскошного особняка. Джек с Клэрис вышли и пошли по красной дорожке к дому. — У дверей бального зала их встретила Элен.

— Я так счастлива, что вы смогли прийти и что ты, дорогая, снова с нами!

Элен просияла и обняла Клэрис, после чего повернулась, чтобы поздороваться с Джеком. Клэрис их познакомила.

Элен продолжала щебетать. Похоже, она оставалась все той же добродушной болтушкой, словно между ними лежала разлука длиной не в семь лет, а всего в семь недель.

Поманив к себе младшую дочь-дебютантку, Элен представила ее гостям. Клэрис ободряюще улыбнулась девушке и растерялась, когда та присела в очень глубоком, очень учтивом реверансе. Однако Клэрис быстро пришла в себя и постаралась ее ободрить, что было воспринято как истинное благословение со стороны самой влиятельной женщины семейства.

Именно на это надеялись Элен и ее дочь. Обе счастливо просияли. Наконец Клэрис отошла от них, взяла Джека под руку, и они вошли, в зал.

Глаза Джека весело блестели, но Клэрис сомне валась, что он понял смысл этой маленькой сцены. Элен успела шепнуть ей, что Мойра уже здесь. Оставалось надеяться, что мачеха не видела, как радушно приветствовала Клэрис. хозяйка бала, иначе она попросту взбесится.

Клэрис полагала, что ее возвращение поможет Джеймсу, однако не предполагала, что этим поспособствует окончательному поражению Мойры и сместит ее с завоеванного места. Своими поступками Мойра заслужила всеобщее неодобрение, и, в отличие от Клэрис, больше не может претендовать на уважение общества. Если судить по поведению Элен, Клэрис не только заняла подобающее ей положение в семье, но и свет относился к ней как к дочери маркиза Мелтона.

Она прерывисто вздохнула и встретилась глазами с Джеком.

— Не думала, что это будет так легко и быстро.

Джек улыбнулся и повел ее к леди Давенпорт, которая уже нетерпеливо манила их. Графиня Констанс Камли, сидевшая с ней рядом, оглядела Клэрис с головы до ног и сказала: