Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

Кажется, он и сам понял, что идея с совместной прогулкой была не самая удачная – Василий был невесел, погружен в себя и правил лошадью словно бы машинально; Лидия же прожигала взглядом Женю.

Она обернулась к Игорю в ответ на его вопрос, хотя тот обращался не к ней, а к брату.

- Да, погода славная.

Тон ее был таков, словно Лидия говорила: а не провалиться ли тебе вместе с твоей женушкой.

Игорь спокойно смотрел на молодую женщину, но взгляд и линия рта его стали жестче.

- Я спрашивал Василия, мадам, - сказал он. – Вася, ты совсем не рад нашей встрече? Может быть, ты наконец соизволишь поприветствовать мою жену? Ты ее словно бы и не заметил. С дамами так не обращаются.

Василий словно бы очнулся, а угрожающий тон брата пропустил мимо ушей. Он взглянул на Женю и улыбнулся. А у нее сердце перевернулось – как же этот человек был красив!

Василий подъехал к Жене и склонил голову.

- Приветствую вас, многоуважаемая Евгения Романовна. Очень рад, что мы породнились.

“Что ты врешь! Зачем вы все, аристократишки, все время врете!” - чуть не выкрикнула Женя.

И тут их внимание привлек новый звук – парный перестук копыт. Морозовы, все разом, обернулись, точно это явление представляло угрозу для всех них одновременно.

К ним подъезжал высокий, шикарный господин в цилиндре и черном фраке для верховой езды, в сопровождении дамы. Господин этот был светловолос, с пышными усами и зелеными безжалостными глазами охотника и бретера.

- Господа, может быть, вы изволите дать нам дорогу? – произнес он.

Василий при виде этой пары окаменел в седле. Лидия тоже смертельно побледнела, хотя всей величины угрозы не представляла.

- С кем имею честь говорить? – спросил Игорь Морозов, которому не понравилась манера высокомерного всадника.

- С графом Шуваловым, - негромко, но веско произнес неведомый господин.

И тут обрела голос его спутница.

- Пьер, я так давно хотела представить тебе его! Пьер, погляди, это тот самый медиум! – звонко воскликнула Анна Николаевна, указывая хлыстом на Василия. – Разве эта встреча - не знак свыше?

========== Глава 25 ==========

Граф расширившимися глазами уставился на Василия, у которого был такой вид, точно он сейчас потеряет сознание.

Конечно, он был ошеломлен - но трусом не был. Его просто сразила подлость Анны Николаевны. Вот такие женщины действительно были паразиты - не законодательницы мод и нравов, не интеллектуальный образец, а лишние в обществе люди!

- Вы – медиум? – наконец проговорил граф. Он рассматривал Василия как небывалое явление: в другом качестве, как соперника, он его еще не успел оценить. – Неужели то, что о вас писали в газетах, не досужая болтовня? Я всегда так считал.

Василий выпрямился.

- Вы ошибаетесь, милостивый государь. Я действительно медиум, - сказал он.

У графа задергался ус. Конь его нервно заходил под седлом; лошади Василия и графа Шувалова переступили по кругу, повинуясь импульсу, исходившему от седоков. Эти двое мужчин напоминали породистых псов, принюхивавшихся друг к другу перед тем, как сцепиться в смертельной схватке.

- Я не верю в медиумические явления, - брюзгливо и с отвращением проговорил наконец граф. – Полный вздор. Самообман или трюкачество.

Он поиграл хлыстом, небрежно лежавшим в его руке, и посмотрел прямо в глаза Василию.

Можно было услышать, как муха пролетит. Никто не сомневался, что это – провокация.

Однако Василий, после паузы, слегка поклонился собеседнику; лицо его не изменило выражения, хотя на висках и лбу выступил пот.

- Вы ошибаетесь, ваше сиятельство.

Согласно дуэльному кодексу, только равный имел право вызывать на поединок равного. Граф стоял значительно выше. Только что было нанесено оскорбление чести Василия, но сам Василий был не намерен подставляться под пулю по прихоти низкой, развращенной женщины, мстившей ему за то, что он не пожелал потворствовать ее наклонностям.

На лице графа Шувалова появилось презрение, но Василий не дрогнул. С застывшим лицом он тронул поводья и дал чете Шуваловых дорогу.

- Прошу вас, господа.

Граф усмехнулся и направил коня в открывшийся проход. Женя и Лидия, едва дышавшие на протяжении этого объяснения, наконец почувствовали, что на сей раз все обойдется. И может быть, все бы и обошлось.

Если бы Анна Николаевна, проезжая мимо Василия, не покачнулась в седле так удачно, что опрокинулась прямо на руки своему равнодушному кумиру. Василий от неожиданности обхватил женщину за плечи, чтобы не дать ей выпасть из седла; графиня вскрикнула, как будто ее схватили насильно. Граф Шувалов, уже миновавший Морозовых, обернулся – и так и прирос к седлу, с вытаращенными глазами и приоткрытым ртом. Он напоминал Медного всадника.

Василий как раз поддержал графиню, которая уже уселась в седле, но была бледна и с трудом переводила дух, точно пережила какую-то опасность.

Пришпорив коня, граф Шувалов развернулся, так что Игорь и дамы вынуждены были отпрянуть; Женю лошадь чуть не сбросила. Граф подскакал к Василию и занес руку; тот резко осадил назад, чтобы не получить тягчайшего оскорбления.

- Как эт-то понимать? – крикнул остервеневший граф Шувалов. – Что вы себе позволяете?

- Пьер, он посягнул на меня! – выкрикнула тут графиня и разразилась рыданиями. С видом слабой, обессиленной женщины она припала к шее своей серой в яблоках кобылки; ветер колыхал страусовые перья ее черной шляпки. Анна Николаевна ткнула пальцем в помертвевшего Василия и шмыгнула носом.

Граф, кажется, только сейчас осознал слова жены.

- Что значит - посягнул? – страшным шепотом спросил он. Лицо его налилось кровью. – Анна? Ты смеешь?..

- Я перед тобой чиста, Пьер, это все он! – воскликнула Анна Николаевна. – Ты ничего не знаешь, я сейчас перед тобою покаюсь!

И тут она проделала упражнение, уже знакомое Василию и Лидии.

Анна Николаевна проворно спрыгнула с коня и упала перед своим мужем на колени, на грязную мостовую, чуть ли не под копыта его коня. Граф Шувалов, на мгновение остолбеневший от этой выходки не меньше остальных, затем спрыгнул с лошади следом за женой и подхватил ее под локоть, поднимая на ноги. Но темно-зеленая бархатная амазонка Анны Николаевны была уже безнадежно испорчена.

Она всхлипывала.

- О, Пьер, прости меня!

- Аня, Аннушка! Ну же, успокойся!

Граф похлопывал жену по спине одной рукой, а другой протягивал ей белоснежный платок, вытащенный из кармана. Выражение его лица смягчилось. Чувствовалось, что этот человек по-своему очень любит жену.

- Расскажи мне все. Этот негодяй тебя оскорбил?

Анна Николаевна кивнула и закашлялась в платок.

Граф посмотрел на верхового Василия убийственным взглядом. Потом снова склонился к жене.

- Анна, говори!

- Пьер, ты сейчас, наверное, ужасно разгневаешься на меня, - сказала Анна Николаевна сдавленным голосом, так низко опустив голову, что всем были видны только ее прическа и шляпка. – Я без твоего ведома виделась с этим человеком в числе его почитателей. Я уверовала…

- В знак? Какая чушь! – воскликнул граф.

- Ах, я не знаю, - всхлипнула Анна Николаевна. – Но Василий Морозов чуть не принудил меня к преступлению. Мы случайно оказались наедине, и тогда… тогда… Помнишь, как я потеряла мою черную каракулевую шляпу, которая тебе так нравилась? – воскликнула графиня, точно под влиянием вдохновения.

Она наслаждалась успехом своей импровизации, как инженю*, получившая аплодисменты! Женщины видели это, но не мужчины – и, уж конечно, не ревнивый супруг.

- Ты лишилась ее во время борьбы? – воскликнул граф.

- Да, да, Пьер, он схватил меня, но я вырвалась, оставив в руках этого злодея свою шляпу, и убежала.

- Но почему ты молчала до сих пор? – спросил ее муж. – Почему?

Грудь его волновалась. Он старался поверить жене, но дело было слишком неслыханное.

- Я… боялась, что ты не поверишь в мою искренность, mon cher, - тоненько всхлипнула графиня. – Но клянусь тебе богом: я никогда даже не помышляла, чтобы…