Трансцендентальный эгоизм. Ангстово-любовный роман (СИ)

- Я верю тебе, Анна.

Граф, теперь бледный, но совершенно спокойный, подсадил жену в седло, а следом взобрался на лошадь сам. Он сидел на ней как влитой. Несомненно, это был такой же прекрасный стрелок, как и наездник.

Граф подъехал к Василию.

- Вы дворянин? – спросил он его ледяным тоном.

- Да, граф, - ровным голосом ответил тот. Василий был бледен, будто от страха, но лицо его не выражало страха: он был словно окрылен происходящим.

- Милостивый государь, - таким же тоном произнес граф Шувалов, глядя ему в лицо. – Я оскорблен вами тягчайшим образом. Завтра в девять утра я пришлю вам моих секундантов.*

- Дуэль? – спросил Василий. – На пистолетах?

Лидия сидела ни жива ни мертва. Огромного усилия стоило ей промолчать – она только закусила губу и дрожала всем телом, так побледнев, точно уже видела перед собой труп мужа.

- Право выбора рода оружия остается за мной, как за оскорбленной стороной, - проговорил граф.

Он сделал паузу.

- Я выбираю пистолеты, - сказал граф Шувалов после совсем короткого колебания. – Честь имею.

Спокойный, как ледяная глыба, граф резко хлестнул коня между ушей, выдавая этим жестом свою ярость. Животное, поднявшись на дыбы, чуть не опрокинуло Игоря Морозова.

С коротким криком граф Шувалов поскакал прочь, а жена его отчего-то задержалась. Должно быть, чтобы сполна насладиться своим триумфом.

Она оглядела замерших Морозовых; взгляд Анны Николаевны на секунду остановился на лице Василия. Губы ее тронула победная улыбка.

И тут, издав вопль, точно раненая хищница, Лидия Морозова подскакала к ней вплотную и ударила графиню кулаком в лицо. Анна Николаевна вскрикнула и запрокинулась назад, в этот раз действительно чуть не упав с лошади; но теперь никто не пришел к ней на помощь. Графиня Шувалова выпрямилась, шипя от боли, широко раскрыв от изумления сапфировые глаза; по нежной скуле расплылся синяк.

- Ах ты, дрянь, - прошептала графиня, глядя на Лидию.

Ту всю трясло.

- Ты, стерва! – крикнула Лидия на всю улицу. – Отольется тебе наша кровь!

Около них уже собралась кучка зевак – но никто из них не смел вмешиваться, видя разбирательство таких высоких особ.

Лидия была женщиной, а не мужчиной; поэтому графине пришлось отъехать ни с чем, удовольствовавшись только наименованием “мужичка”, которое она произнесла сквозь зубы. Однако Василий Морозов должен был ответить и за себя, и за свою жену сполна. Ухудшить его положение Лидия уже не могла.

Но и спасти его она не могла тоже. Теперь Василий обязан был защищать свою честь, если хотел по-прежнему считаться благородным человеком и мужчиной.

Лидия отъехала в сторону и заплакала, уткнувшись лицом в ладонь. Игорь подъехал к ней, пытаясь утешить.

Женя, забытая всеми, съежилась в седле, насколько позволял корсет, и неподвижно смотрела на холку своего красивого гнедого коня. “Это из-за меня, это все из-за меня одной”, - думала она.

Василий Морозов сидел в седле, такой же бледный и холодный, как граф. И он чему-то улыбался.

***

Игорь уже тихо говорил о чем-то с братом, а Женя все сидела без движения. Ей казалось, что это она получила вызов на дуэль. К боли в разбитом теле прибавилась страшная душевная мука.

Василий! Василий может завтра умереть!..

Святой Василий, великий человек… Единственный мостик между потусторонним и посюсторонним…

Женя плохо осознавала, что в голове у нее всплывают такие трансцендентально-меркантильные соображения, когда подъезжала к братьям Морозовым. Василий выглядел совсем спокойным, только лицо его было таким отрешенным и белым, точно он уже не принадлежал этому миру.

- Вася!.. Василий! – тут же поправилась Женя; но на ее оговорку никто не обратил внимания. Мужчины посмотрели на нее. Игорь казался взволнованным гораздо больше брата.

- Женя, я предлагал брату выступить в качестве замены*, - как о чем-то само собой разумеющемся, сообщил ей муж. – Я более опытный стрелок, чем Василий.

- Да что вы говорите! – воскликнула Женя.

Она почти ничего не понимала. Только что вознесенная на Олимп дворянской гордости, она слишком скоро познала горечь этого положения. Женщина, она оказалась свидетельницей жестокой борьбы мужчин, рафинированных, но оттого еще более непреклонных и беспощадных, чем неблагородные классы.

- Игорь, я дееспособен, - сказал брату Василий, все такой же белый и спокойный. – Твое предложение не годится. Разве я женщина или человек с физическим недостатком?

“Да! Да! – чуть не закричала Женя. – С огромным, бесценным физическим недостатком!”

- Но это не… - начала она снова, но тут же замолчала, зажав себе рот ладонями в кожаных перчатках, пропахших конским потом.

“Я только унижаю и расслабляю их, - подумала она. – Василий все равно не откажется от дуэли! Он слишком горд, Игорь был прав, так нельзя!..”

- Игорь, - дрожащим голосом прошептала Женя.

Игорь сейчас сам нуждался в утешении – но он понимал, что слабым женщинам в таком положении необходима намного большая поддержка. Старший Морозов подъехал к своей жене и положил ей руку на плечо. Женя хотела обняться с мужем, но вдруг покачнулась так, что чуть не упала с коня.

Она издала стон, ненавидя себя за то, что оттягивает на себя внимание в такой момент. Но ее бедное тело просто разламывалось.

Игорь спрыгнул с коня и подхватил жену на руки. Она вдруг поняла, что плачет – трясется от беззвучных рыданий, стискивая зубы от стыда за свою слабость; каждый всхлип отдавался болью в натруженные плечи, грудь, спину.

- О моя бедная Женя, - прошептал Игорь. – Какой я кретин!

- А как… ты…

Она давилась рыданиями. Как у этого мужчины получалось оставаться таким спокойным, когда его брат мог не увидеть завтрашнего вечера?

- Дай мне пощечину, чтобы я перестала!.. – потребовала Женя. Она сорвала бесполезные очки, залитые слезами.

- Что ты говоришь!..

Женя сама дала себе пощечину, и только тогда смогла взять себя в руки. Еще и Лидия, наверное, ревет, мрачно подумала она. Хороши помощницы в делах чести!

Она покосилась на Лидию и с облегчением увидела, что та тоже утирает слезы. Значит, Женя не одна такая слабачка.

- Игорь, ты, наверное, сейчас нужен Василию, - дрожащим голосом заявила Женя. – Поезжай с ним. Я отправлюсь домой. Слышишь?

Игорь несколько мгновений смотрел на нее так, точно хотел возразить. Потом улыбнулся.

- Умница. Хорошо, поезжай домой, я, наверное, вернусь поздно.

- Но ведь дуэль завтра в девять утра, - сказала Женя охрипшим голосом.

Василий покачал головой. Он по-прежнему сидел в седле, как и его жена.

- Нет, Евгения Романовна, завтра в девять только прибудут секунданты, - сказал “российский Юм”. – Будут выяснены обстоятельства и причины вызова, а также назначен суд чести*. Может быть, оскорбление еще сочтут недостаточным.

Женино лицо просияло, но лицо Василия осталось бесстрастным.

И тут она поняла, как мучает его в такой важный момент - заставляет размениваться на мелочи, когда решается его судьба. Женя быстро отошла от Василия и приблизилась к лошади Лидии.

Сейчас Женины глаза были сухи, а губы сурово поджаты.

- Лидия Сергеевна, - позвала она безутешную жену, уже ощущавшую себя вдовой. – Лидия Сергеевна!..

Она дернула Лидию за юбку.

- А? Как вы смеете? – воскликнула Лидия, чуть не шарахнувшись от нее вместе со своей лошадью.

Женины губы дрожали, в лице не было ни кровинки – но она была полна решимости.

- Вот что, Лидия Сергеевна, я не намерена с вами миндальничать, - прошептала Женя. – Я предлагаю вам сейчас отправиться ко мне домой, чтобы мы с вами не отвлекали наших мужей от их мужского дела.

Лидия в ужасе смотрела на Женю со своего коня.

- Вы сумасшедшая, - прошептала она. – Чтобы я сейчас оставила мужа!

- Вы поедете со мной, или я утащу вас силой, - сказала Женя, дрожа от ярости на такую типично женскую реакцию. – Вы что, мадам, не понимаете, что Василий сейчас не должен видеть бабьих слез? Подтянитесь!..