Бессердечный повеса

– О! – Кэтлин инстинктивно отскочила вперёд, столкнувшись с Девоном. Его руки автоматически её обняли, даже несмотря на то, что он болезненно вздохнул.

– О, мне очень жаль... Что, во имя Господа... – она развернулась, чтобы взглянуть себе за спину и замолчала при виде Гамлета, который пришёл под Рождественскую ёлку, в поисках затерявшихся конфет, выпавших из бумажных конусов, когда их убирали с веток. Поросёнок шумно зарылся носом в складки «ёлочной юбочки» и разбросанные под деревом подарки, завёрнутые в разноцветную бумагу. Обнаружив лакомый кусочек, который можно съесть, он с удовлетворением хрюкнул.

Кэтлин покачала головой и вцепилась в Девона, их обоих сотрясало от смеха.

– Я сделала тебе больно? – спросила она, её рука осторожно легла на его жилет.

Его улыбающиеся губы задели её висок.

– Конечно, нет, пушинка.

Они стояли захваченные этим восхитительным мгновением: рассеянный свет, аромат ели и непреодолимое влечение друг к другу. Сейчас в вестибюле было тихо, все до единого гости перешли в гостиную.

Голова Девона опустилась, и он поцеловал её в шею.

– Я хочу, чтобы ты снова оказалась у меня в постели, – прошептал он. Прокладывая себе путь вдоль её шеи, он нашёл чувствительное место, что заставило её задрожать и выгнуться, кончик его языка поглаживал пульсирующую жилку. Казалось, что её тело стало созвучно с его, возбуждение от его близости мгновенно возросло, восторг жарким пламенем разлился внизу её живота. Как легко можно было бы позволить ему получить то, чего он от неё хотел. Принять то наслаждение, которое он мог бы ей дать, и думать только о настоящем.

А потом однажды... всё закончится, и она будет опустошена.

Заставив себя отодвинуться, она уставилась на него одновременно с грустью и решимостью.

– У меня с тобой не может быть любовной связи.

Выражение лица Девона сразу же стало отчуждённым.

– Ты хочешь большего?

– Нет, – с чувством сказала она. – Я не могу представить ни одного вида отношений с тобой, который бы не привёл к чему-то иному, чем страдание.

Казалось, эти слова пронзили его беспристрастность как стрела со стальным наконечником.

– Тебе нужны рекомендации? – спросил он тоном, граничащим с холодностью. – Подтверждающие, что я достаточно хорош в постели?

– Конечно же, нет, – коротко ответила она. – Не будь циником.

Его взгляд пронзил её огнём, проснувшимся в глубине синевы его глаз.

– Тогда почему отвергаешь меня? И почему отказываешь себе в том, чего сама хочешь? Ты была замужем, никто не ожидает от тебя девственности. Никому не навредит, если мы с тобой получим удовольствие в компании друг друга.

– В конечном итоге, это навредит мне.

Он уставился на неё со злостью и непониманием.

– Почему ты так говоришь?

– Потому что я знаю себя, – сказала она. – И знаю достаточно хорошо тебя, чтобы быть уверенной, что ты никогда намеренно не причинишь вред ни одной женщине. Но для меня ты опасен. И чем больше ты пытаешься переубедить меня в обратном, тем более очевидным это становится.

Хелен провела три дня в комнате мистера Уинтерборна, непрерывно болтая, пока он лежал в лихорадке и по большей части молчал. Она искренне устала от звука своего собственно голоса, и высказалась по этому поводу в конце второго дня.

– Я не устал, – коротко ответил он. – Продолжай говорить.

Перелом ноги, лихорадка и вынужденный постельный режим, всё это вместе, сделали Уинтерборна угрюмым и вспыльчивым. Казалось, когда Хелен не было рядом, чтобы развлекать его, он срывался на любом, кто был поблизости, даже накричал на горничную, пришедшую утром убраться и разжечь камин.

Пробежавшись по забавным историям из детства, подробной истории семьи Рэвенел и описанию всех её учителей, любимых питомцев и самых живописных прогулок по Приорату Эверсби, Хелен ушла на поиски чего-нибудь для чтения. Хотя она уже попыталась заинтересовать Уинтерборна романом Диккенса, он категорично отказался, не имея никого интереса к художественной литературе или поэзии. После этого Хелен попробовала газеты, которые оказались вполне приемлемыми. По сути, он хотел, чтобы она прочитала каждое слово, включая объявления.

– Я поражена, что ты вообще добровольно ему читаешь, – сказала Кэтлин, когда Хелен позже ей об этом рассказала. – На твоём месте, я бы так не беспокоилась.

Хелен посмотрела на неё с лёгким удивлением. Они были в оранжерее с орхидеями, где Кэтлин помогала ей с очень кропотливым заданием, опылить цветки ванили.

– Такое чувство, что тебе не нравится мистер Уинтерборн.

– Он перепугал всех горничных, осыпал проклятиями миссис Чёрч, оскорбил Симса, и был достаточно не сдержан со мной, – сказала Кэтлин. – Я начинаю думать, что единственный во всём доме, кого он не обидел, это поросёнок, и только потому, что Гамлет ещё не заходил в его комнату.

– У него был жар, – возразила Хелен.

– Ты должна, по крайней мере, согласиться, что он сварливый и требовательный.

Губы Хелен напряглись от сдерживаемой улыбки, когда она признала:

– Возможно, немного требовательный.

Кэтлин засмеялась.

– Я никогда ещё не была так впечатлена твоей способностью справляться с трудными людьми.

Хелен раскрыла бледно-жёлтый цветок, чтобы внутри него найти тычинку с пыльцой.

– Если проживание в доме Рэвенелов уже само по себе не было достаточной подготовкой, тогда не могу представить чтобы это могло быть.

Используя палочку, она собрала крупинки пыльцы и перенесла их на нектар, который был спрятан под крошечным карманом в рыльце. Её руки стали искусны после многолетней практики.

Закончив с этим цветком, Кэтлин несколько озадачено посмотрела на свою золовку.

– Меня всегда интересовало, почему у тебя единственной нет взрывного темперамента Рэвенелов. Я никогда не видела тебя в гневе.

– Я достаточно хорошо справляюсь со своей злостью, – усмехнувшись, заверила её Хелен.

– Злость, да. Но не та ярость, когда ты кричишь и разбрасываешь вещи, и выкрикиваешь скверные замечания, о которых потом пожалеешь.

Хелен старательно занималась веткой ванили, когда ответила:

– Возможно, я поздний цветок. И проявлю свой нрав позже.

– Небеса, надеюсь, нет. Если ты это сделаешь, у нас уже не будет доброго и спокойного человека, способного успокоить дикого зверя, вроде мистера Уинтерборна.

Хелен послала ей быструю улыбку.

– Он не дикий. Очень сложно мужчине с деятельной натурой быть больным и ничего не делать.

– Тем не менее, ему сегодня лучше?

– Несомненно. И сегодня приедет окулист, чтобы проверить его зрение. – Хелен сделала паузу, раскрывая другой цветок. – Я надеюсь, что ужасный характер мистера Уинтерборна улучшится во сто крат, когда он снова сможет видеть.

– А что, если нет?

– Я буду молиться. – Раздумывая над этим вопросом, Хелен выглядела обеспокоенной. – Я думаю... он не сможет принять что-либо, что он посчитал бы слабостью в самом себе.

Кэтлин посмотрела на неё с ироничной грустью.

– Бывают в жизни моменты, когда нам приходится мириться с невыносимыми вещами.

Когда последний цветок ванили был опылён, Хелен и Кэтлин вернулись в дом и обнаружили, что окулист, доктор Янцер уже прибыл. Он как раз осматривал глаза мистера Уинтерборна, пока доктор Уикс и Девон остались с ними в комнате. Несмотря на несколько бесстыдных попыток подслушать, никто не мог ничего расслышать через закрытую дверь.

– Число окулистов в Англии, уровня доктора Янцера, – сказал Уэст, пока он и вся остальная семья ждали в верхней гостиной, – можно пересчитать по пальцам на одной руке. Он был обучен использовать офтальмоскоп, что является приспособлением, которое отражает свет, это позволяет ему взглянуть прямо в живой глаз.

– Прямо в зрачок? – спросила Кассандра, выглядя удивлённой. – Что же можно там увидеть?

– Я полагаю, что нервы и кровяные сосуды.

Пандора, которая покинула комнату несколько минут назад, появилась на пороге и театрально заявила: