Бессердечный повеса

– Мистер Уинтерборн может видеть!

Хелен быстро выдохнула, её сердце просто грохотало.

– Как ты узнала, дорогая? – спокойно спросила она.

– Я услышала, как он читает буквы с оптометрической таблицы.

Кэтлин с упрёком посмотрела на Пандору.

– Я просила тебя не подслушивать у двери, Пандора.

– А я и не подслушивала. – Пандора подняла пустой стакан. – Я зашла в соседнюю комнату и приложила это к стене. Когда ты достаточно близко подставляешь ухо, можно разобрать, о чём они говорят.

– Я хочу попробовать! – воскликнула Кассандра.

– Ты не будешь делать ничего подобного, – возразила Кэтлин, жестом указав Пандоре пройти в комнату и присесть. – Мистер Уинтерборн имеет полное право на уединение. Совсем скоро мы узнаем, восстановилось ли его зрение.

– Восстановилось, – самодовольно ответила Пандора.

– Ты уверена? – не смогла удержаться от вопроса Хелен.

Пандора утвердительно кивнула ей в ответ.

Хелен сохраняла позу истинной леди, но внутри она ослабела от облегчения и молча с благодарностью молилась.

– Слава Богу, – услышала она тихие слова Уэста, который развалился рядом с ней на канапе.

Пока остальные присутствующие в комнате продолжали разговоры, Хелен спросила Уэста:

– Ты не был оптимистично настроен по поводу зрения мистера Уинтерборна?

– Я надеялся, что оно вернётся в достаточной степени, но всегда остаётся вероятность того, что что-то пойдёт не так. Я бы не хотел, чтобы нечто подобное произошло с Уинтерборном. Он не из тех, кто переносит тяжёлые удары с терпением и благородством.

Хелен поняла, что не вся раздражительность Уинтерборна была результатом его вынужденного заключения в комнате.

– Я представляла себе, что человек, владеющий огромным магазином, будет обаятельным и располагающим к себе.

Уэст усмехнулся на это утверждение.

– Он может быть таким. Но в те моменты, когда он обаятельный и располагающий к себе, он наиболее опасен. Никогда не доверяй ему, когда он милый.

Глаза Хелен округлились от удивления.

– Я думала, он твой друг.

– Он и есть мой друг. Но не строй иллюзий насчёт Уинтерборна. Он не такой, как те мужчины, которых ты знала или кого бы твои родители позволили встретить в обществе.

– Мои родители, – сказала Хелен, – не имели намерения знакомить меня хоть с кем-нибудь в обществе.

Уэст проницательно посмотрел на неё:

– И почему же, интересно мне? – Она замолчала, сожалея о сказанном. – Я всегда считал это странным, – отметил Уэст, – что ты обязана жить, как монахиня в монастыре. Почему твой брат не взял тебя в Лондон во время сезона, пока он ухаживал за Кэтлин?

Она прямо встретила его взгляд.

– Город не представлял никакого интереса для меня. Здесь я чувствовала себя намного счастливее.

Рука Уэста скользнула по её руке и кратко сжала.

– Маленький друг... позволь дать тебе совет, который, возможно, поможет в будущем, когда ты выйдешь в свет. Когда ты врёшь, не ёрзай руками, держи их спокойно и расслаблено у себя на коленях.

– Я не... - Хелен резко прервалась. После глубокого вдоха, она заговорила спокойнее. – Я хотела поехать, но Тео думал, что я ещё не готова.

– Лучше. – Усмехнулся ей Уэст. – Всё ещё ложь... но лучше.

Хелен была избавлена от необходимости отвечать, так как в дверном проёме появился Девон. Улыбаясь, он обратился ко всем сразу.

– Со слов доктора Янцера, глаза Уинтерборна достаточно зажили. И его зрение просто исключительное. – Он остановился, когда радостные восклицания прокатились по группе людей. – Уинтерборн устал после осмотра. Позже все желающие смогут навестить его по одному. Это будет лучше, чем идти к нему всем сразу и глазеть, как будто он гиббон в Бристольском зоопарке.

Глава 23

После того, как зрение восстановилось, и лихорадка прошла, Рис чувствовал, что практически пришёл в себя. Подъём нетерпеливой энергии бушевал в нём, его разум был переполнен мыслями о его универмаге. Ему нужно было связаться со своими управляющими, с пресс-атташе, с личным секретарём, с поставщиками и производителями. Хотя он доверял своему персоналу в грамотном управлении делами на короткий период времени, но скоро они начнут работать спустя рукава, если его не будет на месте, чтобы контролировать процесс. В универмаге только что открылся книжный отдел. Как прошли первые две недели продаж? Расширенный и реконструированный буфет будет открыт через месяц. Укладываются ли плотники и техники в график?

Поглаживая подбородок, Рис обнаружил, что он колючий, как ёж. Недовольный, он позвонил в колокольчик у своей постели. После того как прошло около получаса, и никто не пришёл, Рис собрался было снова потянуться к звонку, когда появился седой, пожилой мужчина. Он был невысокий, дородный малый, одетый в простой чёрный пиджак с длинными фалдами и тёмно-серые брюки. Его обычное, ничем не примечательное лицо имело вид неравномерно поднявшейся буханки хлеба, нос немного смахивал на луковицу, но тёмные глаза, как смородины под снежно-белыми волнами бровей, были мудрыми и добрыми. Представившись как Куинси, камердинер спросил, чем он может быть полезен.

– Мне нужно помыться и побриться, – сказал Рис. Поддавшись довольно редкому для себя минутному приступу самокритичности, он добавил: – Очевидно, это будет для вас трудной задачей.

Камердинер не улыбнулся, только любезно ответил:

– Вовсе нет, сэр.

Куинси вышел, чтобы сделать приготовления, и вскоре вернулся с подносом, на котором лежали бритвенные принадлежности, ножницы, блестящие стальные инструменты и стеклянные флаконы с различными жидкостями. По указанию камердинера лакей принёс большую стопку полотенец, два больших ведра с горячей водой и таз.

Очевидно помимо простых вводных процедур и бритья, камердинер намеревался полностью привести его в порядок. Рис взглянул на груду принадлежностей с долей подозрения. У него не было личного камердинера, он всегда считал, что это жеманство высшего общества, не говоря уже о вторжении в его личную жизнь. Обычно он сам брился, сам подрезал себе ногти, мылся обычным мылом, содержал зубы в чистоте и дважды в месяц ходил в парикмахерскую в Мэйфэре, чтобы подстричь волосы. Это был единственный марафет, который он наводил.

Камердинер приступил к работе, в первую очередь, занявшись его волосами, он обернул полотенце вокруг его шеи и плеч, смочив непокорные локоны.

– Есть ли у вас предпочтения по длине и стилю, сэр?

– Делайте, как считаете нужным, – сказал Рис.

Надев очки, Куинси начал подстригать волосы Риса, орудуя ножницами со спокойной уверенностью. Охотно отвечая на вопросы, он рассказал, что служил в качестве камердинера у покойного графа Трени и у графа до него, проработав в семье Рэвенел в общей сложности тридцать пять лет. Теперь, когда нынешний граф привёз своего собственного камердинера, Куинси был разжалован до слуги, который должен помогать приезжающим гостям, или же помогал младшему дворецкому с такой работой, как полировка серебра и экономке со штопкой.

– Вы умеете шить? – спросил Рис.

– Конечно, сэр. Это обязанность камердинера содержать одежду своего хозяина в идеальном состоянии, без потёртых швов или оторванных пуговиц. Если нужно что-то исправить, камердинер должен быть в состоянии немедленно это сделать.

В течение следующих двух часов, пожилой мужчина вымыл волосы Риса и слегка пригладил их с помощью помады, распарил лицо горячими полотенцами, побрил его и обработал руки и ноги с помощью различных приспособлений. Наконец, Куинси поднял зеркало, и Рис оглядел своё отражение с оттенком удивления. Его волосы были короче и хорошо лежали, подбородок выбрит гладко, как яичная скорлупа. Его руки никогда не выглядели настолько чистым, поверхность его ногтей отполирована до лёгкого блеска.

– Вы удовлетворены, сэр? – спросил Куинси.

– Вполне.

Куинси продолжил убирать инструменты, пока Рис наблюдал за ним, задумчиво хмурясь. Похоже, что он был не прав относительно камердинеров. Неудивительно, что Девон Рэвенел и ему подобные всегда выглядели так безупречно и элегантно.