Моника 2 часть

- В таком случае, ты понапрасну рисковала получить отказ?

- Напрасно, Ренато. Но во всяком случае, лучше было бы, чтобы это сделала я, а не донья София. Уверяю тебя, что не знаю, в какую сторону склоняться, и так огорчена провалом, что не осмелилась вернуться в дом и совершила прогулку, кружа по улицам… Мне так хотелось прогуляться по городу! Я ненавижу деревню, Ренато. Я не хотела тебя расстраивать, и не будем больше об этом. Это была невинная прогулка. Спроси у Аны…

Ренато едва повернул голову, чтобы посмотреть на Ану. Удовлетворенным жестом та спрятала руки под белый фартук, улыбнулась многозначительно, словно уже получает поздравления и подарки, которые ее ожидают:

- Сеньор меня спросил, и я ему все рассказала, все-все, хозяйка. Как вы приказали никогда не лгать хозяину, поэтому я…

- Да… Это мальчик, который заперт с капитаном шхуны. Несправедливо, знаешь? А это приказ, который я принес, чтобы его забрать. Но сначала с поговорю с ним, так что открой решетку и оставь нас. Давай!

Хмуро подчиняясь бумаге с печатью, которую нотариус Ноэль показал, тюремщик отпер двойную решетку подземной тюрьмы, в которую едва проходили первые лучи рассвета… На уступе, который был одновременно ложем и скамейкой, на морской куртке Хуана в качестве подушки спал Колибри беспечным и счастливым сном, типичным для него, когда чувствуешь поддержку этого мужчины. Хуан потряс кудрявую головку, вглядываясь в решетку, продвигаясь на шаг вперед, пытаясь узнать знакомую фигуру, которая перед тем как спуститься по темным лестницам, протянула руку жестом, граничащим между дружелюбием и шутливостью:

- Добрый день, Хуан Дьявол… Сожалею всей душой, что встретил тебя в подобном месте.

- Полагаю, хватило ваших усердных трудов, чтобы добиться этого. – заранее угадывал Хуан с обычным сарказмом.

- В таком случае, ты очень далек в своих предположениях, – ответил нотариус как-то раздраженно. – Я ничего не сделал, чтобы тебя схватили, и им не удалось бы и дальше тебя поймать, если бы ты больше прислушивался к моим советам, а не пренебрегал ими…

- Я не в настроении слушать проповеди… Садитесь, если хотите, и говорите, зачем пришли. Думаю, вас послали с каким-то предложением. Кто же теперь? Донья София? Ренато?

- Моника де Мольнар…

- А! – впечатлился Хуан. – И чего же добивается обожаемая супруга? Свидетельства, чтобы попросить Рим аннулировать брак? Моего согласия развестись? Или просто удостовериться, что я заперт здесь под двойной решеткой самого грязного места всего Форта Сан-Педро? Если так, можете считать, что желание исполнено. С уверенностью скажите ей, что все члены экипажа Люцифера хорошо заперты, и на всех свалиться наказание, соответствующее их преступлениям за их чистые глаза и добрые сердца, за преступление любить и уважать ее… Пусть все, вплоть до маленького Колибри заплатят хорошей ценой за ее пребывание на Люцифере, там, где мы не думали мешать и оскорблять такую исключительно блистательную даму…

- Хуан, ты прекратишь говорить вздор? – сделал замечание Ноэль. – Может, ты сменишь несправедливый и раздражительный тон?

- Раздражительный? Может быть… Несправедливый? Да, несправедливый, это правда! Не такой тон я должен использовать, чтобы говорить о ней. Я должен говорить, что она актриса еще более утонченная, жестокая и злопамятная из всех притворщиков, еще более порочная из всех предательниц… Все это моя обожаемая супруга! Но что вы хотите от меня? Чего добиваетесь? Скажите же наконец, Ноэль!

- Я жду, что ты дашь мне эту возможность, сынок, – ответил Ноэль как-то приглушенно. – Я сказал, что оформлен приказ, но это относится не к тебе. Вот посмотри, эта бумага, и я пришел сообщить…

- Приказ освободить Колибри? Вот как! Еще есть у нее немного сострадания? Приступ совести, или в ней проснулся дух справедливости? По крайней мере, от всего будет спасен Колибри. Она могла бы это сделать и раньше…

- Она пыталась сделать это, но ее не пустили. Это не она посадила всех в тюрьму, и не несет ответственность происходящее. Наоборот… Она очень опечалена, ужасно опечалена, что Ренато в такой форме перевернул все…

- Хватит… – проигнорировал Хуан саркастично. – Святая Моника! О, нежное сердце женщины-христианки! Непригодными нужно признать сырые дрова, чтобы костер не слишком быстро их охватил, чтобы мучения были подольше…

Яростно говорил Хуан последние слова, нацеливаясь на Ноэля, который переводил дух, подавленный вспыхнувшей злобой Хуана, напрасно пытаясь найти слова, чтобы его успокоить:

- Хуан… Хуан, всегда тот же бунтарь, все тот же свирепый волк! Ты не знаешь, а я хочу тебе сказать одно: ты пойдешь в законный суд; тебя будут судить по законам беспристрастные судьи, тебя не будут обвинять в преступлениях, которые ты совершил на самом деле.

- В похищении Моники…

- Ее нет среди обвинений. Конечно, я не знаю, что она будет говорить на суде…

- На суде? Она лично пойдет туда? Необыкновенная новость! Я думал, что полномочия в этом будут у ее обожаемого защитника и свояка, у которого она нашла приветливый приют среди садов Кампо Реаль. Она ведь там, не так ли? Туда ее увез Ренато!

- Моника в своем доме, и не думаю, что она согласится с тем, что не позволит ее совесть. Еще ты поступаешь плохо, думая, что Ренато способен подкупить суд, чтобы тебя осудили. Хотя ты и не веришь, но речь идет о справедливости, потому что Ренато – законный противник; или лучше сказать, никто иной, как твой враг…

- В таком случае, он плохо делает, потому что после этого я возненавижу его всей душой! Скажите ему, чтобы он был осторожен, чтобы защищался, и что мы наконец сможем быть настоящими и честными врагами. А теперь…

- Я не уйду без ребенка.

Оба повернули головы. Свет зарождавшегося дня проникал сквозь длинные решетки тюрьмы, освещая темного мальчика, пристроившемся на каменной скамейке, а большие испуганные глаза смотрели на обоих мужчин. Властно раздался голос Хуана:

- Вставай, Колибри! Помнишь нотариуса Ноэля? Он пришел за тобой. Эта бумага подписана, чтобы освободить тебя. Освободить!

- Меня? Только меня…?

- Только тебя. Полагаю, Святая Моника подумала, что этого достаточно.

- Не отравляй ребенка. Что ты знаешь? – упрекнул Ноэль. – Я пришел потребовать тебя от имени хозяйки, сынок: сеньора Моника добилась, чтобы тебя освободили и хочет забрать тебя к себе.

- Без капитана? Я не хочу оставлять вас, капитан! Я хочу быть с вами! Я не хочу ни с кем идти!

- Даже к хозяйке, которая так тобой обеспокоена? Ты очень неблагодарен…

- Не думаю, Ноэль, просто он научился не доверять, ему пришлось научиться. – объяснил Хуан. И направившись к мальчику, посоветовал: – Но теперь нет причин для этого, тем более для тебя. Иди, иди к Святой Монике и служи ей, как на корабле. Ты не нужен мне здесь, а она, естественно, о тебе позаботится. Для ее души он всегда будет облегчением…

- Очень сожалею, что ты не хочешь понять, что Моника ни в чем не виновата. – посетовал Ноэль.

- Ни в чем? Вы так уверены, Ноэль. Вы смогли бы гарантировать с той же уверенностью, что не письма Моники движут Ренато? Теперь она хочет помочь Колибри конечно же в качестве искупления за глупую искренность письма, которое меня остановило на время в Замке Сан-Педро.

- Я недостаточно знаком с Моникой, чтобы гарантировать обратное, но даже если и так, то не в чем упрекать ее…

- Вам конечно же, не в чем… Но я слишком много навыдумывал…

- Хуан, что ты пытаешься сказать? – удивился взволнованный Ноэль.

- Ничего! – звон горна донесся до их слуха, и Хуан сообщил: – Сменяется охрана. Думаю, вам нужно отправляться. Если ваше разрешение было не для того, чтобы посетить меня…

- Чтобы забрать Колибри, и мне действительно нужно уходить. Через два часа ты будешь на суде, и полагаю, у тебя есть хороший адвокат…

- Я сам буду отвечать на обвинения в суде, – высокомерно подчеркнул Хуан. И обращаясь к Колибри, приказал: – Будь спокоен, мальчик. Я приду за тобой сразу же, как меня отпустят.