Пока смерть не разлучит нас (ЛП)

Первым, кого он увидел, войдя в ворота поместья Шэнь, был Ли, который, согнувшись в талии, подстригал Китайские розы в садовых вазах у входа. Цветы ничего не ведали о человеческом мире и все еще чудно цвели. А вот Ли, казалось, прибывал в крайне плохом настроении и работал в озлобленной манере, орудуя ножницами щелк щелк щелк.

«О, мистер Цинь!» - лицо Ли просияло при появлении мужчины, и он поприветствовал его поклоном.

«Эм, дома все в порядке, сэр?» - заметив плохое настроение, Цинь Цзин беспокоился, что что-нибудь стряслось с его семьей в деревне за прошедшие несколько дней.

«По-старому, по-старому. Все хорошо, но спасибо, что спросили. На днях мой младший сын приехал в город, утверждая, что внук плакал и просился назад повидать Цинь-кэкэ с тех пор, как вернулся домой… - только было начав, Ли заткнул свой болтливый рот. - Заходите внутрь. Не нужно торчать тут со мной на солнце».

Цинь Цзин кивнул, улыбаясь, и собирался войти, когда Ли нерешительно добавил: «Но, мистер Цинь, если Вы ищете молодого господина… - он посмотрел в направлении дома и понизил голос, даже если его не могли слышать внутри. - Здесь япошка. Уже второй раз за последние несколько дней. Не представляю для чего».

Только тогда Цинь Цзин заметил лишнюю машину за известняковыми ступенями у бокового входа. Он шел, пока не мог полностью увидеть машину и, о чудо, этот треклятый японский флаг красовался на капоте.

«Вы не собираетесь заходить, сэр?» - спросил Ли, когда Цинь Цзин вернулся.

«Нет, думаю, я останусь здесь с тобой и цветами».

Цинь Цзин был прямолинеен, и Ли очень хорошо понял его намерения. Он продолжил болтать об обыденных вещах, пока работал. Спустя минут десять, Шэнь Ляншэн вышел с другим мужчиной. Судя по манере их речи, они были друзьями.

«Значит, договорились, Винсент. Увидимся завтра вечером».

«Замечательно, хотя ты, правда, не должен был проделывать весь этот путь только за этим. В следующий раз просто позвони мне».

«Все нормально. Я не очень занят в эти дни».

Посетитель определенно не был незнакомцем. После их первой встречи Кобаякава предложил встретиться поболтать, и потом они обедали вместе несколько раз. Кобаякава, на самом деле, был на два года моложе Шэнь

Ляншэна, но получил свою нынешнюю работу помощника по финансам армии в Тяньцзине благодаря должности отца в японской армии.

Он прибыл в Тяньцзинь только два месяца назад и уже испортил отношения с Сигэкава Хидэкадзу. С виду все казалось нормальным, но его влияние в какой-то степени ослабло, в свою очередь, заставляя его чувствовать неудовлетворенность. Кобаякава смотрел свысока на китайцев, но ему понравился Шэнь Ляншэн, потому что этот китаец не был ни подхалимом, ни сторонним наблюдателем. Плюс, они оба изучали экономику в Кембридже, так что очень скоро стали хорошими знакомыми.

Шэнь Ляншэн увидел Цинь Цзина, выходя из дома, но не подал вида и проводил Кобаякаву до его автомобиля. Проследив за машиной до металлических ворот, он остался на месте, глядя на Цинь Цзина, будто подзывая его.

Цинь Цзин смотрел на него в ответ со своего места, у ваз с цветами. Летнее солнце в августе палило так сильно, что от земли поднимался пар.

Он смотрел на него с дистанции, не такой далекой, но и не такой уж близкой. Свет был таким ярким, что он не мог видеть выражение на лице мужчины. Его тело, казалось, путало ощущения жары и холода после долгого пребывания под палящим солнцем. Было так жарко, что его пробирала дрожь.

В конце концов, Цинь Цзин был тем, кто подошел, но Шэнь Ляншэн первым заговорил в своей обычной манере: «Поговорим внутри».

Когда они вошли в гостиную, Цинь Цзин подумал, что разговор произойдет где-то еще, но Шэнь Ляншэн остановился и указал на диван:

«Присядь», - сказал он, словно учитель был здесь впервые.

«Шэнь Ляншэн…»

Правда была в том, что ничего серьезного не приходило Цинь Цзину в голову. Газеты еще не раскрыли имен членов Комитета по Сохранению Мира, но до него доходили слухи, что это были в основном бывшие люди Бэйяна. Он думал, что вероятно японцы искали Шэнь Ляншэна для этого, и хотел поговорить с ним, дабы отговорить его работать с ними.

«Цинь Цзин, я никогда не скрывал от тебя ничего о своей семье», - прервал Шэнь Ляншэн, казалось бы, не относящимся к делу утверждением, будто хотел, чтобы учитель сам сделал выводы.

Но Цинь Цзин не мог. Его разум увяз, и он не отвечал некоторое время. Он не знал о деловой стороне вопроса, и мужчина никогда не говорил о том, что рано или поздно покинет страну. Он знал только о внутренних конфликтах между членами семьи. И что? Цинь Цзин сидел там, размышляя, но не находил ответа.

«Есть что-то, чего я хочу, Цинь Цзин, - раскрыл карты Шэнь Ляншэн, слишком долго наблюдая тупое выражение на лице мужчины, придя к выводу, что безнадежно ждать, пока он сам найдет ответ. - Буду честен с тобой. Я не желаю лезть в политику, но ради бизнеса должен буду работать с японцами. Если можешь принять это - хорошо. Если - нет, тогда просто остановимся на этом».

Цинь Цзин только кивнул в подтверждение. Шэнь Ляншэн не сказал ему подумать об этом, или взять пару дней на размышления, если нужно. Мужчина потянулся к сигарете на кофейном столике и снова сел на диван, закурив.

Слуги поняли, что что-то происходит, и оставили их одних. Не было и звука в просторной, пустой комнате. Единственной живой вещью, был дым, тихо парящий, а затем растворяющийся в воздухе.

Шэнь Ляншэн докурил сигарету и взял еще одну. Цинь Цзин последовал его примеру и зажег сигарету в своих губах. Цинь Цзин не был курильщиком, но временами после секса он присоединялся к веселью, когда Шэнь Ляншэн сидел у изголовья кровати и курил. Он приползал в объятия мужчины и, найдя удобное место, втягивал дым изо рта мужчины в свой собственный, прежде чем выпустить его. И даже игриво спрашивал: «Курить вредно. Как ты собираешься отблагодарить меня за помощь?»

Хотя Цинь Цзин зажег сигарету, он сделал только одну затяжку, пока прикуривал, и оставил ее догорать саму по себе. После, он заговорил, но не по делу:

«Постарайся больше не курить так много».

Когда Шэнь Ляншэн не ответил, он смял окурок и продолжил, поднявшись: «Тогда, давай просто остановимся на этом».

Шэнь Ляншэн кивнул и тоже встал. Он слышал, как Цинь Цзин говорит: «Я найду время…» и, зная, что это об апартаментах, оборвал учителя: «Все в порядке».

«Я найду время вернуть тебе договор, - закончил Цинь Цзин предложение, глядя на него. - Дай мне знать, если потребуются какие-либо еще процедуры для передачи».

«Ладно». По правде говоря, Шэнь Ляншэн знал, что учитель не примет собственность, поэтому не тратил слов. Используемый им тон предназначался для деловых переговоров: условия были согласованы, и настало время уходить.

Цинь Цзин также молчал. Он кивнул, не говоря прощальных слов, и вышел за дверь.

Дверь гостиной была широко распахнута, ведя в ослепительную белизну снаружи. Шагнув в направлении ослепляющего солнечного света, Цинь Цзин внезапно подумал о сказанном Шэнь Ляншэном той ночью: не нужно отплачивать за услугу. Теперь он понял: Шэнь Ляншэн вероятно знал, что этот день придет, и этими словами заранее прощался с ним. Так они ничем друг другу не были обязаны.

И больше их ничто не связывало.

Шэнь Ляншэн стоял позади уходящего мужчины, и его лицо не выражало эмоций, не говоря уже о грусти или тоске. Можно сказать, это лицо было таким суровым, словно неживое.

Он и в самом деле знал, что этот день придет. Цинь Цзин бы никогда не принял его работу с японцами. Однако это была не та ситуация, из которой нельзя найти выход. Слова нашлись легко, но то, как они были произнесены - вот, что было важно. Цинь Цзин не очень хорошо понимал, как устроен бизнес,

и было легко заставить его думать, что Шэнь Ляншэн не намеревался сотрудничать, но был вынужден. Солгав, ему просто нужно было действовать и говорить с умом, чтобы в конечном итоге заполучить мужчину назад.