Ральф де Брикассар

— Но ведь не вы же просили его жениться на вас, я полагаю, — предположил мужчина. — Он мог бы дать знать своему отцу или мне. Мы могли бы познакомиться со своей невесткой и раньше, если бы он поставил нас в известность. Но рад встретиться с вами сейчас, моя дорогая, очень рад. Вы кажетесь мне очень разумной молодой женщиной. Я все боялся, что Ральф может выбрать себе кого-нибудь в жены, только глядя на смазливую мордашку. Девицы таскались за ним постоянно. Хотели его денег? Наверно. Они не любили его ум и характер, его способности, хотели только долларов. Хотели запустить свои изящные пальчики в миллионы его старого отца.

— Миллионы? — рассеянно произнесла Вирджиния. Ей хотелось присесть где-нибудь, хотелось подумать обо всем, ей хотелось, чтобы она вместе с этим Голубым Замком погрузилась на дно озера навечно, подальше от людских глаз.

— Миллионы! — самодовольно подтвердил мужчина. — А Ральф отказался от них ради… вот этого, — он снова блеснул бриллиантом в сторону Голубого Замка. — Как вы думаете, обретет ли он когда-нибудь снова здравый смысл? И все из-за какой-то девчонки. Но раз уж он женился, значит, преодолел свое чувство. Вы должны убедить его вернуться к цивилизации. Глупо так тратить жизнь. Привезете вы нас или нет в его дом, мисс? Вы ведь, наверное, знаете, как это делается?

— Конечно, — кивнула Вирджиния и оглянулась в сторону другого мужчины, который все еще сидел в машине. Дядя Ральфа заметил это движение и всполошился:

— О, простите меня. Я так разволновался, что не представился вам. Я дядя вашего мужа, Рональд де Брикассар, а там, в машине, его отец. Он очень сердит на сына, и я взял на себя миссию миротворца, уговорил его приехать сюда примириться с сыном. Пойдемте, милая, я вас познакомлю с этим старым упрямцем.

Мужчина взял Вирджинию за руку, и она безропотно пошла с ним к машине. При их приближении сидевший в машине мужчина поднял голову и с интересом взглянул на Вирджинию. Она сразу же узнала в его лице знакомые черты мужа. Они были очень похожи друг на друга: Ральф, то есть, и его отец. Такие же выразительные синие глаза, высокий лоб и прямой нос, как будто вылепленный искусным скульптором. И твердые, упрямо сжатые губы, какие бывают у Ральфа, когда он сердится или думает о чем-то своем, потаенном.

Мистер де Брикассар вышел из машины и поклонился Вирджинии.

— Генри, я хочу представить тебе твою невестку. Знакомься, это жена Ральфа.

Губы отца дрогнули, а в глазах появились боль и недоумение, но минуту спустя он сумел справиться с собой и сдержанно сказал:

— Вот как? Сын не удостоил меня чести сообщить о своей женитьбе. — Его голос обиженно дрогнул.

— Простите нас, — мягко сказала Вирджиния. — Ральф не хотел обидеть вас… Так получилось…

— Да, всегда так получается, — неопределенно проговорил мистер де Брикассар. — Но я рад. Надеюсь, теперь мой сын вернется домой. Не собирается же он всю жизнь держать свою жену на необитаемом острове.

— Нам здесь нравится, — искренне ответила Вирджиния. Де Брикассар-отец снова с интересом глянул на нее. Очевидно, невестка произвела на него хорошее впечатление, потому что лицо его смягчилось и глаза потеплели.

— Ну-ну, — сказал он. — Покажите хотя бы свои владения.

— Ну, вот и прекрасно! — обрадовался его брат. Вирджиния рассеянно улыбнулась им и пошла к берегу, ее новые родственники направились следом за ней. Неожиданно дядя Ральфа удивленно воскликнул:

— А это еще чья развалюха?

— Вы имеете в виду машину? — поинтересовалась Вирджиния. — Это машина Ральфа.

— Боже мой! И Ральф де Брикассар ездит на такой колымаге! Она похожа на всех прародителей «Форда».

— Это не «Форд», это «Серый Бес», — упрямо ответила Вирджиния. По какой-то непонятной причине критическое замечание добродушного дяди Ральфа насчет их старенькой машины вернуло Вирджинию к жизни. К жизни, которая была полна боли, но все-таки это была жизнь. Это лучше, чем ужасное состояние полусмерти-полужизни, в котором она находилась минуту назад. Вирджиния пригласила мужчин в лодку и повезла их в Голубой Замок.

Ключ все еще лежал в дупле сосны. Дом был пуст и тих. Вирджиния провела гостей через гостиную на западную веранду. Солнце стояло еще высоко, но на западе поднималась грозовая туча. Дядя сел в кресло, а отец остался стоять, как и Вирджиния.

— Тепло, не правда ли? Боже, какой вид! — заговорил дядя. — Надеюсь, Генри, ты оценил владения своего сына?

— Вы обедали? — поинтересовалась Вирджиния.

— Да, моя милая, обедали прежде чем выехать из Порт-Роуза. Мы же не знали, в какую дыру нас занесет, — ответил дядя, и отец Ральфа тоже кивнул головой. — И потом мы не ожидали встретить здесь хорошенькую милую невесточку, — продолжал дядя, — готовую накормить нас. Кошки! Кис-кис. Видите, кошки любят меня. Ральф тоже всегда любил кошек. Это единственное, что он перенял от меня. Все остальное — от отца, хотя он отрицает это, считая себя не таким упрямым, как сын. — Вирджиния посмотрела на отца Ральфа, увидела, что он улыбается, и опять подумала, как они похожи с Ральфом. Дядя жестом пригласил ее сесть рядом.

— Садитесь, милая. Никогда не стойте, если есть возможность присесть. Я хочу хорошенько разглядеть жену Ральфа. Ну, ну, мне нравится ваше лицо.

Вирджиния присела, хотя находиться здесь и разговаривать было для нее верхом пытки. Каждый нерв ее существа, казалось, кричал от желания остаться в одиночестве, спрятаться. Но Вирджиния была вынуждена присесть и слушать дядю, которому доставляло удовольствие разговаривать со своей невесткой. Неожиданно она услышала голос отца Ральфа.

— Как вы думаете, когда Ральф вернется? — спросил он. Казалось, дяде только того и надо было, чтобы его брат наконец-то заговорил, и он, моментально отключившись от разговора, принялся разглядывать окрестности.

— Не знаю. Вероятно, ближе к ночи, — сказала Вирджиния.

— Куда он пошел?

— Не знаю и этого. Наверное, в лес, за холмы.

— Он не говорит вам, куда уходит и когда вернется? Ральф всегда был тихим, скрытным дьяволом. Я никогда не понимал его. Как и его бедная мать. Но я много думал о сыне. Меня убило, когда он исчез так, как он это сделал. Пять лет назад. Я не видел моего мальчика пять лет.

— Пять лет? — удивилась Вирджиния. — Но здесь он всего три года.

— Да, раньше он был на Клондайке, а потом путешествовал по всему миру. Он, бывало, писал мне по паре строк то оттуда, то отсюда, но никогда не сообщал точно, где находится, просто давал знать, что у него все хорошо. Я думаю, он рассказывал вам об этом.

— Нет. Я ничего не знаю о его прошлой жизни, — сказала Вирджиния с неожиданно загоревшимся интересом. Ей захотелось узнать, сейчас она должна знать, ведь это не играло никакой роли. Она никогда не услышит это от Ральфа. Она, может быть, и не увидит его больше. А если и увидит, то разговаривать они будут наверняка не о прошлом Ральфа.

— Что же случилось? Почему Ральф оставил дом? Расскажите мне, пожалуйста.

— Рассказывать нечего. Этот молодой дурак сошел с ума, потому что поссорился со своей девушкой. Ральф был сам упрямым дураком. Всегда упрям. Вам никогда не удастся заставить его делать то, чего он не хочет. С самого первого дня его рождения это было сделать невозможно. Хотя он всегда был тихим, нежным мальчиком в то же время и очень послушным. У Ральфа было все, что он хотел. Я посылал его учиться в лучшие частные школы. Я хотел сделать из него образованного человека, каким и должен быть потомок старинного рода де Брикассаров. Мы хотели, чтобы Ральф посвятил себя Богу. А он тяготел больше к писательству, журналистике и подобным профессиям. Просил меня купить для него газету или целое издательство, он бы сделал его достойным, богоугодным делом. Я бы, конечно, так и сделал, я всегда делал, что он меня просил. Разве он не был единственным, ради чего я жил? Я хотел, чтобы он был счастлив. А он не был счастлив никогда. Можете поверить мне? И дело даже не в том, говорил он об этом сам или нет. У меня было такое ощущение, что он несчастен. У него было все, что он хотел: деньги на собственные расходы, собственный счет в банке, путешествия по всему миру, но Ральф не был счастлив. До тех пор, пока он не влюбился в Мэй Уэйтерс. После этого он на некоторое время успокоился.