Любовь и смута

Кормилица принесла новую порцию успокоительного зелья — Альберга послушно взяла чашку.

- Да, так будет лучше, - кивнула она и без колебаний выпила всё до дна.

Зелье подействовало скоро, мысли стали ленивыми, медленными, а состояние души совершенно безмятежным. Всё происходящее с ней стало больше походить на сон, чем на реальность.

«Ладно, если мои родственники так жаждут отделаться от меня, почему и не доставить им эту радость. Хорошая трава... Отчего они не поили меня ею с рождения, так приятно ничего не чувствовать, кроме этого блаженного покоя».

Завтрак пришли разделить с нею девушки — дочери гостей, подружки невесты. В красивых нарядах, драгоценных уборах, звонкие, похожие на райских пташек, они наперебой что-то щебетали, восклицали и  смеялись. Альберге было теперь трудно и лениво вникать в их разговор.  «Ах свадьба, ах счастье, ах венчание, ах жених, ах король» -«Если на твоей свадьбе присутствует сам король, то это верный добрый знак на всю жизнь!» - сказала, радостно глядя на неё, синеглазая Хильдерика, дочь графа Клермонского. «Дорогая, этому королю только с чертями в доброте состязаться» - подумалось Альберге. Она кивнула подруге, по придворному любезно улыбнувшись ей, и больше не прислушивалась к её речам.

Потом подруги, под руководством госпожи Гильтруды, помогли невесте раздеться и омывали её, поливая водой из кувшинов, распевая заклинания на вечную любовь мужа и здоровое потомство. Альберга замерзла и почувствовала, что её пробирает озноб. На неё надели нарядную камизу, с воротом и рукавами, вышитыми шелками и золотом, сверху алую рубаху. Принесли драгоценные украшения, но невеста решительно оттолкнула их ( желая хотя бы таким образом  выразить свой протест и досадить отцу, а заодно проявить свое неуважение к навязанному им жениху). Мать побоялась настаивать и молча убрала драгоценности. Поверх платьев накинули изумительной красоты горностаевый плащ. Но даже в теплом плаще озноб не прекратился, Альберге все равно было холодно. На специальном обруче, искрящемся диамантами, который одновременно придерживал прическу, девушки закрепили длинное свадебное покрывало.

В окружении подруг она выходит на двор. Здесь непривычно безлюдно — все гости теперь ожидают её в церкви. Отец кричит на мать, заметив что на невесте нет фамильных драгоценностей, помогает дочери сесть в седло — она садится боком, иначе в этой одежде в седле не усесться, при этом отец глядит на неё, как обычно, сердито-равнодушно - он, как всегда, недоволен ею. Мать оправляет покрывало, ниспадающее почти до земли.

Возле церкви множество народу, все что-то говорят, а маленькие дети кричат, бегают и прыгают, так и норовя сбить с ног кого-нибудь из взрослых. Жених берет её за руку, чтобы вести к алтарю — его ладонь  неприятно жесткая, но теплая, даже горячая и сразу согревает Альбергу, озноб прекращается.

Их венчает епископ Буржский. Дева Мария с младенцем-Христом на руках молчаливо взирает на невесту без всякого сочувствия.

- Да будет ваш союз священным и нерушимым!

Супруг убирает с её лица покрывало. Никто никогда не смотрел на неё так проникновенно и нежно, как смотрит сейчас этот чужой незнакомый человек, только что назвавший её своей женой. Почему ты смотришь на меня так, словно родней и ближе меня у тебя никого нет? Отчего ты так уверен, что будешь счастлив со мной? И зачем всё решил один за нас двоих?

Он наклоняется к ней, она закрывает глаза и позволяет себя поцеловать.

- Любовь моя, позволь подарить то, чего тебе сейчас не хватает, - говорит муж. Господи, ну почему именно его слова она, вовсе не желая того, воспринимает все до единого, хотя это последний человек, которого она хотела бы слышать и слушать сегодня. «Не хочу ничего слышать, знать и понимать, хочу оставаться бесчувственной».

Тем временем, он надевает на неё украшения и люди вокруг радостно галдят и восторгаются ею и драгоценностями, только что подаренными Альберге её супругом у алтаря.

- Альберга, так вы заранее договорились, что ты не наденешь украшений? Ты такая красивая! - слышит она голос сестры, раздающийся как будто издалека.

Он подхватывает её на руки, у неё кружится голова и она невольно обхватывает мужа за шею. Люди вокруг наперебой поздравляют новобрачных, которые так трогательно нежны друг с другом (посмотрите, как молодые друг в друга влюблены, а молодая, смотрите, как крепко она обняла супруга, душа радуется, глядя на них, вы видели пару счастливее и красивее? они несомненно вырастят прекраснейших детей!). Их путь посыпают золотыми и серебряными монетами. Выйдя из церкви, муж сажает её в седло и увозит в дом.

Праздник продолжается. Звучит музыка, гости пляшут, потом отдыхают за столами, глядя на развесёлых мимов и акробатов. Весь этот балаган длится бесконечно. Стол ломится от угощений, но есть не хочется, наоборот, от вида еды Альберга ощущает легкую дурноту.

Действие травы на исходе и чувства вновь наваливаются на неё. Прежде всего, усталость и раздражение на всё и всех. «Сеньоры, отчего вы все так кричите, мне и без вашего гогота плохо...Разве что вина выпить...» Альберга берет кубок, муж наливает ей из ближайшего к ним кувшина. Отпив, она обнаруживает, что он налил ей воду. «А что хорошего от тебя ждать?» - с тоской думает она.

- Может поешь что-нибудь? - спрашивает он.

Девушка, только отмахнулась, молча отвергнув его ухаживания.

- Альберга, ты устала, я вижу, - говорит муж. - Все эти традиции как будто нарочно придуманы, чтобы замучить нас до смерти. Потерпи ещё немного, скоро эти изверги нас отпустят.

Она улыбнулась — муж нашел верные слова, чтобы выразить то, что она и  сама думала о происходящем.

И вот девушки, распевая унылые песни, отводят её в комнату для новобрачных, в ту самую, в которой вчера она угостила своего жениха оплеухой. Ей помогают снять наряд, облачают в свободную льняную рубаху и ведут на брачное ложе. «Мне придется быть грубым» - вспоминает она и её опять охватывает озноб, такой сильный, что начинают стучать зубы.

- Что с тобой, Альберга, ты вся горишь! - испуганно восклицает Элисена, ощупывая горящий лоб сестры. «Почему у Элисены всегда такие ледяные руки?»

- Вот видишь, у меня все прекрасно, как ты и напророчила, - стуча зубами, проговорила Альберга. Младшая сестра пылко обняла старшую, испытывая жалость и чувство вины неизвестно за что.