Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

Управитель спал на своей широкой кровати, поверх простыней… в длинной белой одежде, но без парика и набедренной повязки. Тамит снова улыбнулась, хотя в ней шевельнулось омерзение.

Девица опустилась на колени перед постелью и провела рукой по его бедру. Управитель вздрогнул и всхрапнул от неожиданности – но вдруг сел. Его плоский бритый череп заблестел в свете луны.

- Ты?..

- Тсс… не кричи. А то нас услышат, - улыбаясь, прошептала Тамит. – Ты же не хочешь, чтобы сюда пришли слуги и увидели меня в твоей спальне?

Управитель охнул и схватился за ее плечо, потом начал шарить рукой по постели; глаза были, как у безумца. Это заняло очень короткое время; Тамит отстранилась, и ее юбка осталась чистой, а вот одежда управителя испачкалась.

- Правда – я очень хороша? – спросила девица.

Управитель хватал ртом воздух, настолько ошеломленный, что она засмеялась. Какой дурак… и урод.

- Встань и сними свою одежду, она испачкалась, - сказала Тамит, и управитель проделал все, как послушный ребенок. Тамит подобрала эту одежду и повесила на плечо.

- Я к тебе еще приду – ты мне понравился, - сказала она и направилась к двери. Мужчина наконец опомнился и кинулся следом; но кричать не посмел и схватить ее не успел. Беззвучно смеясь, Тамит на цыпочках пробежала по коридору, вниз по лестнице и юркнула в свою комнату.

Ити так и не проснулась.

Тамит засунула украденную одежду под тюфяк и упала на него. Она тяжело дышала, но улыбалась. Теперь управитель выполнит все, что она захочет – любую просьбу; если только здесь обнаружат его одежду… испачканную одежду…

Девица зажала рот руками, сдерживая внезапный сильнейший рвотный позыв. Какой урод, как бегемот, и она касалась его! Она, рожденная для ласк самых красивых и сильных мужчин!

Она сглотнула горечь и перевела дух. Кажется, не вырвет. Но теперь управитель в ее руках… и он разрешит ей пойти куда угодно. Объявит всем, что разрешила госпожа или господин; это будет даже нетрудно, потому что господ дома нет.

Иначе этот господин спустит с него толстую шкуру – без преувеличений.

На другой день Тамит как ни в чем не бывало вышла из дома и направилась к калитке – она не делала этого уже очень давно. Сидевший на скамейке привратник Тауи остолбенел на мгновение, но потом кинулся к ней:

- Стой!

- Тауи, у меня есть дозволение, - сказала девица. – Мне разрешила госпожа, спроси у господина Сенура.

У этого старого, отвратительного толстяка, при воспоминании о котором ее снова затошнило.

- Вот как?

Тауи был удивлен, но выполнить просьбу не решался. Но ведь не стала бы она так лгать – когда он может пойти и спросить самого господина Сенура?

- Спроси его, - первая предложила Тамит. – Спроси, и он подтвердит мои слова.

Она с удовольствием вспомнила лицо управителя, когда подошла к нему с невинной просьбой – посетить храм Амона.

“Ты же не запретишь мне помолиться, господин?” - улыбаясь, спросила Тамит.

Сенура побагровел, точно готов был лопнуть от прилива крови – Тамит даже отстранилась.

Он молча махнул рукой в сторону выхода, и Тамит поклонилась и пошла. После Сенура мысль о Хепри даже радовала ее – он молод и хорош, как все юноши.

Казалось, он ждал ее дни и ночи. Тамит вошла в его убогую комнату, и первое, что она увидела, были сияющие глаза. А потом Хепри бросился к ее ногам, прижимая к губам ее руки; потом он закрыл глаза и замер так, точно желая навеки запечатлеть в памяти это мгновение.

- Обними меня, - улыбаясь, попросила Тамит.

Он не верил, что услышал такое. А она положила руку на его обнаженное плечо и погладила его; она мечтала так ласкать золотистые сильные плечи своего господина. И когда молодой жрец наконец обнял ее, девица закрыла глаза, представляя себе, что это – ее господин; и отдалась юноше так, точно это был он. Хепри был смущен, почти в благоговейном испуге оттого, как она извивалась и стонала, вжимаясь в его гладкую грудь.

А потом она усадила его рядом с собой и сказала, глядя в глаза своего раба:

- Я достойна занять высокое место в доме моего господина Неб-Амона – ты знаешь это.

Хепри кивнул.

- Да, госпожа, я готов на…

Тамит прервала его жестом.

- Погоди. Ты не знаешь – в этом доме у меня есть враг.

- Какой враг, госпожа? – спросил Хепри; на лице его было написано изумление - как создание, подобное его возлюбленной, может иметь врагов?

Тамит грустно улыбнулась.

- Его женщина, Хепри… госпожа Ка-Нейт. Наложница.

Хепри широко раскрыл глаза.

- Наложница? У господина Неб-Амона? Но ведь он никогда…

Тамит рассмеялась.

- Ты наивен, мальчик, неужели ты думаешь, что секреты его дома покидают его дом? И тебе я говорю только потому, что ты никому не выдашь.

- Я запру мои уста, - твердо обещал жрец.

Все же он был в замешательстве. Наложниц имеют многие богатые люди… но высшие жрецы? Строгость жизни – вот что отличает их от прочих, вот что делает наставниками. И ведь господин Неб-Амон почти уже старик?

- Я не понимаю, госпожа, - с трогательной растерянностью произнес юноша. – Не от тебя ли я слышал, что господин Неб-Амон хочет жениться?

Тамит вздохнула.

- И я думала так. Но эта Ка-Нейт недостаточно знатна для такого господина, как мой. Он не заключал с нею брачного договора – он содержит ее и ее родителей потому, что она молода и красива… а стареющие мужчины любят молодых девушек, - доверительно сообщила Тамит.

- Ты говоришь недостойно, - вдруг с негодованием произнес молодой жрец. – Это противно Маат и благочестию!

Тамит покачала головой.

- Отчего же содержание наложниц противно Маат? – с улыбкой, как ребенка, спросила она. – Если господин богат… отчего нет? Какой бог это запретил?

На это Хепри ответить не мог, хотя с шести лет учился жреческой мудрости.

- И я бы только порадовалась счастью моего господина… и отца, - шепотом прибавила Тамит, метнув на юношу выразительный взгляд из-под ресниц, - но эта Ка-Нейт хочет выжить меня из дома. Она ненавидит меня, потому что знает – я так же красива, как она, и достойна такой же любви и почитания. И хочет избавиться от меня, чтобы ни с кем не делить сердце великого пророка Амона.

Вдруг девица спустила платье с плеч и повернулась к любовнику спиной, перекинув волосы вперед:

- Видишь? Она приказала меня бить, когда господин не видел. Чтобы я ушла сама, - сказала Тамит.

На ее спине действительно еще виднелись следы от палок, которыми ее угощала госпожа Мут-Неджем.

Хепри с волнением и негодованием смотрел на гибкую спину, которая была бы совершенной, если бы не рубцы. Его, случалось, наказывали палками в храмовой школе; но бить палками его возлюбленную – эту прекрасную, нежную женщину? Это казалось юноше нарушением всех законов Маат.

- Какая жестокость! – воскликнул он, наконец обретя способность говорить.

Тамит опустила голову.

- И не единственная, мой брат, - сдавленным голосом сказала девица. – Она изводит меня постоянно, своим языком и приказами. Она хочет, чтобы я служила ей лежа на животе, и пинает меня ногами, когда другие слуги не смотрят… кормит хуже всех в доме и запрещает поднимать глаза. Видишь ли, она боится, что мой взгляд ее осквернит, - со скорбной улыбкой сказала девушка.

- Неслыханно! – воскликнул жрец. – Амон, порази ее своим гневом!

- Взгляни на мою грудь, - вдруг страстно прибавила девица; она повернулась к нему, обнаженная до пояса, и он наконец увидел то, чего не замечал – тонкий белый шрам, который только чуть выступал из-под платья. Шрам пересекал правую грудь, почти до соска.

- Это она… - едва слышно сказала Тамит. – Сказала всем, что я упала на нож на кухне…

Щеки ее горели от стыда и праведного гнева.

Хепри так переполняли жалость и негодование, что он даже не мог отвечать.

- Что за низкое создание, - наконец прошептал он. – Змея… Она недостойна даже глядеть на дом первого пророка Амона, не то что обитать там…