Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II (СИ)

- Где ты пропадала? – резко спросил воин.

Тамит оглядела свое измятое платье и огладила его. Стражник вдруг обратил внимание на это движение.

- Ты соблазнила жреца? – спросил мужчина.

Тамит изумленно и негодующе усмехнулась, краска бросилась ей в лицо.

- Ты сошел с ума!

Воин, предположивший это едва ли всерьез, теперь смотрел на нее с презрением.

- Чего еще было ждать? Я скажу госпоже – пусть больше не выпускает тебя за ограду дома! Ты бесчестишь все, чего касаешься!

- Ну… погоди, - пробормотала Тамит. Но поняла, что в ее положении угрожать собственной страже в высшей степени неразумно. Замолчала, отвернувшись от мужчины; но с лица того до самого дома не сходило выражение презрения.

Сдав ее с рук на руки управителю дома, стражник прямо доложил о своих подозрениях. Управитель – тучный мужчина в пышном парике, больше всего заботившийся о собственном спокойствии – округлил глаза от ужаса.

Ему безразлично было, позорный поступок совершила Тамит в храме или нет. Но он, как и стражник, готов был принять все меры, чтобы такого не повторялось. Только бы это как-нибудь не сказалось на нем самом.

- Ты больше не покинешь этот дом, - сказал управитель. – Я доложу обо всем господину – ты поняла?

И Тамит, гордая и прекрасная Тамит, презиравшая всех этих ничтожных людей, упала перед толстяком на колени со слезами:

- Умоляю тебя, не говори господину! Он покарает меня! Скажи госпоже, если нельзя умолчать, но не говори господину!

Управитель шумно вздохнул. Он и сам… опасался говорить господину о возможном бесчестье для его младшего жреца.

- Хорошо, - сказал он. – Но знай, что ты не выйдешь больше за ограду этого дома.

Тамит покорно кивнула, заливаясь слезами.

Ушла, сгорбленная и приниженная.

Она ненавидела этих людей – и жреца, и стражника, и управителя – так, что едва могла дышать. Но больше всех она ненавидела Ка-Нейт. Этим нежным госпожам никогда, никогда не понять, как унижаются маленькие люди, пытаясь возвыситься – особенно женщины, какими бы достоинствами они ни обладали.

“Я отомщу вам всем”.

* Др.-егип. “скарабей”, одно из самых священных животных в Древнем Египте.

========== Глава 11 ==========

Ка-Нейт снова была счастлива. Она не была так счастлива никогда – даже когда девочкой мечтала о любви. Она не знала, что действительность может быть прекраснее любых мечтаний.

Ее супруг строго исполнял свои священные обязанности, но у него всегда находилось время для нее – и эти часы были вершиной счастья для обоих. Неб-Амон и Ка-Нейт катались на лодке по реке и купались, сбросив одежду, вдали от чужих глаз. Неб-Амон как-то хотел развлечь жену охотой на уток, но Ка-Нейт испугалась и отговорила его: она пожалела их, как всегда жалела все живые существа. Но с радостью согласилась научиться плавать – Неб-Амон с наслаждением учил ее, поддерживая ладонью под живот, а потом под спину. Хапи* ласкал их тела прохладными любящими руками. Потом они предались любви, там же, у кромки воды.

Ка-Нейт застыдилась, когда муж обнял ее – хотя их никто не видел; но потом потерялась в наслаждении, а он не уставал ласкать ее и любоваться ею. Он наслаждался ею не только в минуты обладания; она радовала его руки, уста, глаза… его радовало все в ней, даже то, как она стыдилась глядеть на него, но полностью забывала себя в его объятиях.

Они гуляли в рощах в закатные часы – обнявшись, молча, слушая биение сердец друг друга. Ужинали вдвоем в саду под нежные переливы арфы. Ка-Нейт особенно удивила и обрадовала мужа тем, что проявляла интерес к книгам – не смея касаться жреческих текстов, она любила читать старинные сказания, хранившиеся в домашней библиотеке, и часто спрашивала его об истории Та Кемет, подолгу слушая его рассказы.

Хотя вся история Черной Земли – каждая ее частичка – имела священный смысл.

Они посещали и приемы, у самых знатных людей Уасета: великий ясновидец почти всегда имел деловую цель, но это не мешало ему, как и хозяевам, наслаждаться таким времяпровождением. Их развлекали музыканты, акробаты и танцоры, им подавали самые изысканные блюда. Но Ка-Нейт так и не привыкла к шуму, блеску… а главное, к опасности.

Она все время смотрела на слуг, которые пробовали их пищу. Ее смущали похвалы ее красоте, даже произнесенные с величайшею учтивостью и изяществом, как умели все придворные… впрочем, этому Неб-Амон был только рад.

Ка-Нейт ездила домой, к родителям – одна, только в сопровождении слуг; потом ее навестила мать, принявшая приглашение Неб-Амона и расположенная к нему. Джедефптах так и не показался верховному жрецу на глаза.

Неб-Амон превосходно понимал причины, и был рад и этому.

Он хотел обладать Ка-Нейт один – безраздельно. Хотя гордился тем, как другие завидуют ему, и еще больше ценил свое сокровище. После таких празднеств они предавались любви с особенным пылом.

Так прошел месяц… второй месяц их так страшно начавшейся супружеской жизни, месяц, излечивший раны первых дней. Но вскоре все снова переменилось.

Неб-Амон был изумлен, а Ка-Нейт изумлена и испугана – но оба очень рады. Она почувствовала, что носит дитя, очень скоро: не потому, что ощутила себя больной, а потому, что чутко следила за собой. Впрочем, великий ясновидец сам переменил ее жизнь, прекратив все выходы – кроме посещения храма Хатхор, с принесением благодарственной жертвы, и спокойных прогулок по реке. Ей нужна была размеренная жизнь, а страшнее всего был бы неожиданный испуг; и потому Ка-Нейт почти заперли дома.

Она ничуть не огорчилась – Ка-Нейт всегда предпочитала дом. И врач был с ней рядом. И потому верховный жрец считал, что защитил свою жену и дитя надежнее всего.

Заперев Ка-Нейт в одних стенах с ее смертельным врагом.

***

Тамит охраняли зорко.

Казалось, весь дом сговорился следить за нею без приказа – люди, как ни глупы они были, иногда умели вот так все вместе верно угадывать угрозу. И поэтому ей не давали выйти не только за ограду, а даже в сад – всюду за нею следили враждебные глаза.

Ити, ее соседка, казалось, одна жалела ее – но и она побаивалась говорить с Тамит и никогда не заговаривала первой. Тамит была безразлична к суждению слуг, но даже ее это начало тяготить.

Даже привратник Тауи, которого она очаровала, теперь отворачивался от нее и наотрез отказался выпустить, когда Тамит попросила.

Мелкие, ничтожные людишки! Они презирали ту, чьего пальца не стоили!

Ее милосердная госпожа целыми днями пропадала в городе вместе с господином – и Тамит не сомневалась, что они все больше скрепляют узы своей любви, и чем дольше это будет продолжаться, тем труднее будет заставить его ее забыть. А когда они возвращались домой, их тоже словно бы и не было ни для кого, кроме друг друга. Слуги почти не видели их. Все дела дома были переложены на управителя, согнувшегося под такою тяжестью. Он даже похудел.

И Тамит вдруг подумала, что может воспользоваться таким положением.

Она знала, что у тучного пожилого управителя нет жены, и нет любовницы. Он не сможет сопротивляться ей, если…

Комната управителя находилась на втором этаже, и она не охранялась. Его спальня была на мужской половине дома - и чтобы прокрасться к ней, нужно было пройти мимо покоев господина, но они сейчас не охранялись, потому что господин дома почти всегда ночевал… у госпожи.

Тамит затрясло от ярости при такой мысли. Но она заставила себя выбросить это из головы. Это еще успеется.

Ночью, в предрассветный час, девица встала с постели. Накануне она выкупалась, а сейчас умастила себя благовониями, которые хранились у нее еще с прежних времен – это был подарок Ка-Нейт.

Тамит прокралась по коридору и поднялась по лестнице – легкая, как тень, незаметная, как тень. На ней была только белая ночная юбка и ожерелье.

Девушка приблизилась к комнате управителя и улыбнулась – ей показалось, что она слышит его храп. Так и было – он храпел. Тамит вошла и ощутила легкий запах благовонного масла. Этот человек заботился о своем теле и своей комнате – и хорошо, иначе она бы просто не преодолела отвращения к его старому бесформенному телу.