Навечно преданный (СИ)

— Я такой предсказуемый? — Ватсон криво усмехнулся, заново переживая давние, круто изменившие его судьбу события — теперь уже с несколько иными эмоциями. С удивлением он отметил, что не разгневан и даже не обижен на Шерлока, однако чувствовать себя одураченным глупцом было всё-таки гадко и противно.

— Нет, — быстро мотнул головой Преданный. — Но просчитывать поведение людей для меня не составляет особого труда, ты же знаешь. — Шотландец с пониманием хмыкнул, а Холмс продолжал вещать: — Разумеется, об антидоте я тоже позаботился заранее. Вот только составляя его в полумраке школьной лаборатории, куда проникнуть незаметно можно было лишь ночью, я, похоже, в то же время планировал с помощью разработанной мной дополнительной химической формулы добиться несколько другого эффекта.

— Похоже? — Ватсон, как всегда, вычленил самое важное, и Шерлок восхищённо моргнул.

— Джон… Каким бы строптивым я ни был, но всё-таки оставался Преданным. Каждая осознанная, не допускающая двоякой трактовки мысль не в пользу Хозяина заканчивалась болевым шоком. Я балансировал на острие, действовал на инстинктах, не давая себе до конца осмысливать происходящее, но самым краем сознания понимая, что, возможно, это мой единственный шанс. Это сейчас я могу разложить всё по полочкам, вспомнить, оценить… Тогда же подобное могло закончиться для моего разума достаточно плачевно.

— И какого же эффекта ты добивался? — предугадывая ответ, но горячо желая услышать его именно из уст возлюбленного, Ватсон невольно задержал дыхание. В глазах Шерлока отразилось понимание этой настороженной надежды, и он, отметая всякие сомнения, подтверждающе кивнул:

— Стараясь не зацикливаться на неправильных целях, я, тем не менее, тайно надеялся сохранить изначальный смысл процедуры неизменным: разрушить давление постоянно приносящей боль Связи, что была создана между мной и Чарльзом, и заменить её на новую — с тобой. Конечно, проще всего было бы вообще не использовать противоядие, но, повторюсь, получив от князя конкретный и однозначный приказ, я не мог открыто ему не повиноваться. Внесение же незначительных, почти нечаянных корректив в состав снадобья привело к необходимому результату без побочных осложнений.

— И это ты называешь — без осложнений?! — Шотландца бросило в жар, и он подался вперёд, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники кресла. — Я был уверен, что ты на самом деле умираешь! Я же это чувствовал! Или это тоже была имитация?

— Нет, Джон. И ты прав — я действительно едва не умер. Но, полагаю, даже этот вариант являлся для меня более приемлемым, нежели возвращение к князю. Опять же — на неосознанном, скрытом от самого себя уровне. В конце концов, самоубийство было неизбежным, останься я Преданным Магнуссена. Учитывая наше с ним несоответствие, рано или поздно это бы произошло. Думаю, вкупе с исходящим от тебя зовом Идеальной Связи, осознание сего факта и дало мне возможность обмануть защитный механизм, призванный оберегать выпускников Школы от ненужного и опасного своеволия.

— Похоже, ты и впрямь всё предусмотрел, — даже будучи жертвой задуманной и воплощённой Холмсом мистификации Шотландец не мог не восхититься отточенным мастерством этого невероятного и изощрённого ума.

— Однако кое-чего я всё же не учёл, — возразил Преданный, мрачнея. — Предполагая в процессе разработанной операции лишь собственное лицедейство и намеренные повреждения тела, не слишком серьёзные, но достаточные для создания должного впечатления у Мастеров Школы и… остальных персон, вовлечённых в сию аферу, я не подумал о том, что Чарльз Магнуссен сочтёт всё это недостаточным и захочет подогреть накал достоверности моего побега, отдав приказ, не в силах сопротивляться которому я реально буду доведён до состояния крайне катастрофичного… — В наступившей на секунду тишине слышно было лишь потрескивание поленьев в камине — дождь, едва начавшись, стих, хотя затянутое серыми облаками небо так и грозило медленно окунуться в подступающие сумерки, не давая протиснуться за пелену хмари ни одному солнечному лучу. Джон судорожно сглотнул. — Связь обязала меня выполнить то, что я по сути своей натуры никогда бы не сделал добровольно, и она же, сохраняя мой разум от неизбежного саморазрушения, заставила всё забыть, позволив придти в себя лишь у ворот Школы. Действительно не помня ничего, что касалось совершённого мной злодеяния, я при этом отлично осознавал и поставленные передо мной цели, и оговоренные способы их достижения. И ещё — я по-настоящему был очень и очень болен…

Образ того, каким он увидел Шерлока в охотничьем поместье, живо дополнился всё ещё свежими воспоминаниями об эмоциях, переданных Связью в тот момент, когда рухнул барьер спасительного забвения, и Джона невольно передёрнуло:

 — Странно, что после всего ты вообще остался жив!

— В этом как раз нет ничего странного, — чуть пожал плечом Преданный. — Князем мне дан был категорический приказ выжить… При любых обстоятельствах.

— И Чарльз был уверен, что это сработает? — не унимался Шотландец.

— Разумеется, не был, — продолжил терпеливые объяснения Холмс. — Но Его Светлость пошёл на риск, полагая, что в данном случае лучше потерять Преданного, чем быть уличённым мастерами Школы. Игра предстояла слишком серьёзная, и ни у кого не должно было возникнуть даже тени сомнений в правдивости происходящего. Тем более, что… — Шерлок запнулся, не желая лишний раз бередить едва затянувшуюся рану, но преодолел себя: — …затея с наказанием и сама по себе доставила Магнуссену немало удовольствия.

Ватсон сидел ни жив, ни мёртв. Жуткие картины насилия с участием его бывшей супруги, никем ему подробно не описанные, но, тем не менее, живо нарисованные воображением и логикой, вставали перед внутренним взором, застилая сознание. «Джон, она сказала, что стала жертвой, но была не против… Как такое может быть?» — шептал ему тогда Шерлок. О, Шерлок… Наверняка ты уже разобрался с этим, и не приходится сомневаться, к какому выводу пришёл. Да и для самого короля всё было довольно очевидно: перехваченная когда-то голубиная почта Мэри Морстен в сочетании с новыми фактами подкидывала достаточно тем для размышлений. Но он не хотел об этом думать. Не хотел об этом говорить. Никогда. Из уважения к смерти, из собственного упрямства, из невозможности что-то изменить. Больно, слишком больно.

— Но и с самой инициацией на деле тоже всё пошло не так, как планировалось, — продолжал тем временем Преданный. — Я даже предположить не мог, что мы с тобой настолько подойдём друг другу. Если бы я верил в предначертанность человеческих судеб, то сказал бы, что мы друг для друга созданы… Однако, этого всё же оказалось недостаточно. Ты отказался поставить клеймо, и у меня не было возможности повлиять на твоё решение. В процедуре привязки клеймление — не просто жестокий драматический эффект, оно играет роль своеобразной консуммации отношений между Хозяином и Преданным. Так как процесс не был доведён до логического завершения, в итоге мы получили новую Связь при сохранившейся старой. Только вот беда в том, что сразу я этого не понял. Был слеп, точнее — ослеплён чувством вдруг нахлынувшей целостности и ярким светом воплотившейся надежды. Ощутив новые, совсем иные узы — лёгкие, удобные, заставляющие выздоравливать, желать творить и просто желать; путы, которые и путами-то не воспринимались, а скорее живой, протянутой между мной и тобой веной, наполненной благодатной целительной влагой, — я решил, что мои дополнения к формуле оказались непредсказуемо действенными, что у Ромуса всё получилось, и одна Связь действительно заменила другую, как при полноценно законченном обряде.

Джон кивнул. Он помнил свои ощущения так, словно это было вчера. Шерлок ласково и виновато заглянул в пронзительную синь дорогих глаз.

— Новая была идеальна. И комфортна. А ещё она позволяла больше думать и, как ни странно звучит — давала возможность огорчаться. А я был огорчён. И вовсе не провалом порученной мне миссии, но осознанием того, что несмотря на разрушенную, как я тогда посчитал, старую Связь, Магнуссен ни за что не оставит в покое ни меня, ни тебя, и рано или поздно всё поймёт и предъявит права. Уяснением того, что я не хочу тебе вредить (а в том, что прежний Хозяин постарается использовать меня в подобных целях, никаких сомнений не было), но что будучи теперь привязанным к Джону Ватсону Шотландскому — вот уж воистину бойтесь своих желаний! — не смогу тебя покинуть, даже если в этом будет отчаянная необходимость. Признанием того, как внезапно и остро меня потянуло к тебе, хотя ещё месяц назад — если и не выворачивало наизнанку от любого физического взаимодействия такого рода, то, по крайней мере, при всех своевременных физиологических реакциях тела внутренне оставляло абсолютно незаинтересованным… Всё это прозрение лавиной обрушилось на мою голову, и я уже не был готов поручиться, что же для меня предпочтительнее: шквал подобной неразберихи или неотъемлемая от прежней Связи боль постоянного диссонанса с Хозяином…