Любовь викинга (ЛП)

— Он осмелился упрекнуть вас и в этом?

Бранд скрестил на груди руки. Его брови сошлись на переносице.

— Он настаивал на том, что я должен подавать людям хороший пример. Видимо, ему сообщили о моей привычке совершать омовение по утрам, и он не преминул ее прокомментировать.

Она закатила глаза. Ну конечно. Отец Уилфрид, как любой служитель церкви, считал омовение грехом и в крайнем случае советовал обтираться мокрой тряпкой. Якобы в открытой воде человеком могли овладеть демоны. В детстве Эдит полюбопытствовала, почему в таком случае Иисуса крестили в реке Иордан, но родители отругали ее, а отец Уилфрид с тех самых пор стал относиться к ней с подозрением. Вообще он больше предпочитал компанию Эгберта.

— Все это не имеет отношения к благословлению зерна. Крестьяне считают, что без него никак нельзя обойтись.

— И мой ответ остается прежним. Мы начнем посевную немедленно и обойдемся без благословления вашего священника.

— Но…

— Считайте это приказом. Если, конечно, не хотите бросить мне вызов за право отдавать здесь приказы. Удивительно, что вы вообще пришли ко мне с этим вопросом. Каким образом вы рассчитывали меня уговорить? — Он в упор осмотрел ее с головы до ног, задержавшись взглядом на нежных округлостях ее тела.

Она скрестила руки, стараясь не замечать внезапное томление в грудях. Что за намеки! Она и не думала соблазнять его, чтобы склонить на свою сторону. Как будто это сработало бы…

— Вы совершаете ошибку! И очень серьезную!

— Я так не считаю. — Он махнул в сторону тренировочного поля. — А теперь мне и моим людям нужно вернуться к нашим упражнениям, если, конечно, вы не желаете к нам присоединиться.

Он размашисто зашагал прочь и, подобрав деревянный меч, призвал воинов продолжить тренировку, тем самым демонстративно показывая ей, что разговор окончен.

— Ну почему ты не хочешь меня послушать? — прошептала она, чувствуя, как сжимается сердце. — Я же пытаюсь помочь тебе. Без меня ты наделаешь ошибок и обидишь народ.

Но вид его фигуры, развернувшейся к ней спиной, говорил красноречивее слов.

* * *

Мрачно насупившись, Бранд подобрал с земли меч своего оппонента. После того, как Эдит, кипя возмущением, удалилась, он шесть раз начинал поединок и столько же раз без труда разоружал воина, бывшего с ним в паре.

— Попробуем еще раз, Старкад? Только на сей раз атакуй в полную силу. Ты не стараешься. От такого опытного воина я ожидал большего.

— Ты совсем загонял нас, — сказал седой ветеран. — Хререк никогда так не делал, даже перед боем. Зачем изматывать себя тренировками, если мы не собираемся воевать?

— Хререка больше нет. Нам нужно быть в форме, на случай если возникнет необходимость опять взяться за меч.

— Это понятно. Мы с тобой много лет сражались плечо к плечу. Уж ты-то знаешь, чего я стою.

Глаза Бранда сузились.

— Я не допущу, чтобы ваши навыки заржавели лишь потому, что теперь мы осели на месте.

— Но зачем доводить себя до полного изнеможения?— Зигмунд вонзил меч в землю. — Черт побери, Бранд Бьернсон, да уложи ты эту женщину в постель, наконец. Это пойдет на пользу и тебе, и всем нам. Чего ты тянешь?

— Ты забываешься, Зигмунд.

— Ты хуже медведя, которого зимой вытащили из берлоги. Только и делаешь, что огрызаешься на всех подряд и изматываешь нас бесконечными тренировками.

— Потому, что это необходимо. Если кто-то из мятежников выжил, он может вернуться обратно. — Бранд покачал головой. Неужели его вожделение так сильно бросается в глаза? — И хватит использовать мои отношения с леди Эдит как оправдание своей лени.

— Мы слишком много пережили вместе. — Не сдаваясь, Зигмунд хлопнул Бранда по плечу. — Я прошел с тобой путь от Норвегии до Византии. Я видел, как ты убил своего первого врага.

Это было не совсем так. Своего первого врага он убил, когда сбежал из отцовского имения, и оказался перед выбором — убить или быть убитым. Когда все было кончено, его вырвало в придорожную канаву. Во второй раз он лишил человека жизни уже на поле боя и смог сдержать тошноту.

— И что с того?

— Переспи с этой женщиной. Это намного приятнее, чем пытаться вышибить из нас мозги.

— Я спрошу твоего совета, когда он мне понадобится. — Бранд бросил Зигмунду деревянный меч. — Ну, а пока, может, продолжим?

* * *

Эдит сидела за прялкой, пытаясь сосредоточиться на работе, но внутри нее все кипело от гнева. Бранд отмахнулся от ее аргументов, даже не дослушав ее до конца. А потом, что было хуже всего, наградил совершенно неприличным взглядом.

— Не переживай ты так сильно, Эдит, — произнесла Хильда, аккуратно сматывая шерсть.

Эдит с завистью наблюдала за ее ловкими движениями. Кузина управлялась с веретеном с присущей ей женственностью, в то время как она сама трижды за это утро порвала нить. Да еще умудрилась потерять очередное пряслице и нашла его только когда с ним начала играть одна из собак Бранда.

— Как я могу не переживать? — Эдит наклонилась вперед. Она страстно желала высказать все, что накопилось у нее на душе, хотя бы перед кузиной, раз уж Бранд отказался ее слушать. — Чем мы будем питаться зимой, если не посеять пшеницу вовремя и со всеми необходимыми обрядами? Когда крестьяне недовольны, беды не миновать, как часто повторял мне отец. Может, он и не всегда разделял мнение святого отца, но никогда над ним не насмехался.

— Какая разница, когда сеять пшеницу? Днем позже, днем раньше. — Хильда щелкнула пальцами. — Не надо было тебе вмешиваться. Крестьяне разобрались бы сами. Как будто они осмелились бы открыто роптать, зная о репутации Бранда Бьернсона. Всем прекрасно известно, что Бранд и его воины не потерпят неповиновения. Святому отцу тоже не следовало лезть в это дело. Он слишком много мнит о себе. Вот увидишь, однажды именно он доставит нам неприятности, а вовсе не новый лорд.

— Он исполнял свой долг. В том смысле, конечно, в каком он его понимает. Но я согласна с тобой. Человек, водивший дружбу с Эгбертом, способен на любые пакости. Но, Хильда, как я могла отказать Оуэну? Ты бы видела, как он плакал.

Хильда состроила гримасу.

— Бранд Бьернсон тоже исполняет свой долг — в своем понимании. Когда ты поймешь, что с мужчиной лучше не спорить? Неважно, священник он или лорд. Вчера ты опять презрела мои увещевания и пыталась обыграть его в тафл. И даже указывала на его ошибки.

— Бранд будет оскорблен, если я стану играть не в полную силу.

— Твоя беда в том, что ты ненавидишь проигрывать, Эдит. Научись делать это с изяществом. А если вдруг победишь, притворись, что это случайность. Не задевай его гордость своим торжествующим видом. Мужчинам нравится тешить свое самолюбие.

— Уж чему-чему, но притворству я не желаю учиться. — Она рывком закрутила веретено. — Просто я знаю своих крестьян и хорошо представляю, что может случиться. У святого отца высокая репутация среди них, поэтому с ним лучше договариваться, а не настраивать против себя.

— Я и не подозревала, что ты так сильно любишь свою землю, — промолвила Хильда. — Долг для тебя превыше всего.

— И так будет всегда. — Она огорченно вздохнула, увидев, что нить опять порвалась. Самым неприятным в этой ситуации было то, что она ясно видела ее исход. Конечно, люди не станут жаловаться на Бранда в открытую, но затаят против него неприязнь. Она прошла через это с Эгбертом, и в конце концов он, хоть и неохотно, но был вынужден признать ее правоту.

И все-таки хуже всего было то, что она не понимала, какие у нее обязанности в роли его так называемой помощницы. Она настолько привыкла тратить все свое время на управление поместьем, что теперь, сидя за прялкой и сплетничая с кузиной, чувствовала себя неприкаянно. Может, и впрямь стоит задуматься о постриге в монастыре.

— Если я в чем и уверена, так это в том, что пшеницу нужно сеять в отведенное для этого время. И только после того, как ее благословит священник. Таковы традиции.