Любовь викинга (ЛП)

Бранд потянул ее за собой и опустил на землю. Меховая опушка его накидки щекотала ей спину, посылая вдоль позвоночника сладкую дрожь.

Она взяла в ладони его лицо. Отросшая щетина мягко царапала кожу.

— И каким будет второй урок?

Он хрипло рассмеялся.

— Позволь взглянуть на тебя. Я так долго мечтал об этом. О том, чем мы могли бы заняться вместе. О том, как прекрасно это будет.

Он мечтал о ней! Судя по выражению его лица, все эти ночи он тоже томился от неудовлетворенного желания, как и она.

Она запрокинула руки, и он снял с нее платье и нижнюю сорочку. Весенний ветер ласкал ее плоть. Внезапно она остро ощутила свою наготу и прикрыла руками лоно и грудь, усомнившись, понравится ли ему. Все комплексы, которые она испытывала относительно своего тела, нахлынули на нее с новой силой. У нее слишком маленькие груди и слишком широкие бедра. Сейчас он с отвращением отвернется.

Но он нежно развел ее руки в стороны, и гортанный вздох вырвался из его горла. Горячим взглядом он изучал ее тело, согревая жарче любого солнца.

— Боже, как ты прекрасна, Эдит, — хрипло прошептал он. — Намного прекраснее, чем в моих снах. Хотел бы я, чтобы ты увидела себя со стороны, как смотрится твоя молочная плоть, твои черные волосы на моем красном плаще.

Вспыхнув, она отвернулась.

— Можно ли верить твоей лести?

— Тебе нужны доказательства? Хорошо. Ты их получишь.

Склонившись над нею, он поймал губами ее сосок, посасывая его и лаская языком, пока его вершина не заострилась, потом проделал то же самое со второй ее грудью, тем временем играя рукой с первой. Ее тело, пронзенное тысячами стрел наслаждения, выгнулось на земле.

Его рот начал опускаться ниже, оставляя на коже огненный след. Она знала, ей должно быть стыдно за то, с какой готовностью она принимает его ласки, но все это отныне не имело значения. Она забыла о приличиях. Он проделывал с ее телом нечто, похожее на волшебство, какое творит умелыми касаниями рук бард, играя на лютне.

Она выгнулась всем телом, когда его губы коснулись внутренней стороны ее бедер, и его язык нашел ее женское естество. Глубоко внутри зародился нестерпимый жар, он разгорался все сильнее и сильнее и наконец взорвался, закружив ее в ошеломительном вихре.

— Что это было? — проговорила она, когда мир вокруг перестал вращаться. Бранд смотрел на нее, приподнявшись на локте.

— В следующий раз, — низким голосом произнес он и с удивительной нежностью коснулся ее щеки, — не смей преуменьшать свои достоинства. Ты совсем не такая, как о себе думаешь. Теперь ты готова принять от меня комплимент? Во плоти ты в тысячу раз прекраснее, чем в моих мечтах.

— Я постараюсь. — Она издала хриплый смешок, и Бранд рассмеялся в ответ. Смеяться и одновременно осязать кожей его сильное тело было невыразимо приятно. Раньше она не могла и помыслить, что можно вот так подшучивать друг над другом во время соития с мужчиной.

Она привлекла его лицо к себе и погрузила пальцы в его длинные светлые волосы, которые упали, словно завеса, и закрыли ее от всего света.

— Это приказ?

Он прихватил зубами ее подбородок.

— Можешь считать это приказом.

Он переместился, уперевшись в ее бедра кончиком своей эрекции. И тогда она раскрылась и впустила его, обвивая его ногами и крепко прижимая к себе. Он вошел в нее до упора, заполнив ее лоно пульсирующим теплом.

Раньше, в моменты подобной близости, она сопротивлялась, а потом неподвижно лежала, стараясь отвлечься. Теперь же она с радостью приняла мужчину. Ее бедра задвигались, понуждая его входить резче и глубже. Волна за волной на нее обрушивалось наслаждение, унося за собой ввысь, пока дрожь освобождения не охватила ее.

* * *

Эдит спала, и Бранд наблюдал за нею. Ветер, играющий с ее длинными черными волосами, забросил прядь на лицо, и алые губы шевельнулись во сне, а меж бровей залегла крошечная морщинка.

Бранд не планировал, что все завершится соитием, когда приглашал ее прокатиться верхом. Но он ни о чем не жалел. Его тело хотело снова соединиться с нею, на этот раз не на сырой земле, а в теплой постели, чтобы было время не спеша исследовать самые укромные уголки ее тела. Он не солгал: в реальности она и впрямь оказалась много красивее, чем в его фантазиях. Было в ней нечто такое, что вызывало чувство, схожее с испытанным в Константинополе восторгом, когда он впервые увидел византийские мозаики — чем дольше он рассматривал их, тем сложней и прекраснее они казались.

Он отвел черный локон с ее алебастрового лба. Поразительно. Она, обычно столь уверенная в себе, занималась любовью с почти девичьей робостью. Но когда наконец позволила себе расслабиться, и страсть взяла над нею верх, он понял, что не зря так долго ждал.

Он перевел взгляд в небо, по которому быстро неслись облака, и задумался. Чего он хотел от своей распланированной жизни? До встречи с нею он четко знал, чего хочет, но теперь его начали одолевать сомнения. А сомнения, как он усвоил еще в юности, чреваты проблемами. Нет. У него есть свой план на жизнь, и он будет его придерживаться. И этой саксонке там нет места.

— Просыпайся, спящая красавица, — произнес он резче, чем собирался. — Нас скоро хватятся.

Эдит моргнула. Ее губы дрогнули, и она сладко потянулась всем телом, на что мгновенно откликнулась его плоть. Это просто физическое влечение, и ничего больше, напомнил себе он. Было бы глупо считать иначе.

— Неужели я заснула? — Она села, подтянув колени к груди.

— Неудивительно, после таких-то упражнений. — Он пробежал пальцами по ее ребрам и, увидев, как напряглись ее соски, понял, что она хочет его не меньше. — Страсть способна отнять все силы.

Она отвернулась. Завеса черных волос накрыла ее, словно вуаль, утаивая выражение лица.

— Раньше со мной никогда не бывало такого.

— Раньше ты не занималась этим со мной. — Он привлек ее к себе, желая стереть дотла воспоминания о человеке, за которым она была замужем, и который заточил в тюрьму ее страстную натуру. В том, что она была страстная женщина, у него не было сомнений — достаточно вспомнить, как она преобразилась, когда позволила себе забыться. — В этом вся разница.

— Да… Наверное.

— Не наверное, а точно. — Он прижался губами к ее виску, чувствуя, как внутри закипает злость. Ему хотелось поразить ее мужа мечом за то, что он с нею сделал. — Он был настолько груб, что посмел поднять на тебя руку?

Она взглянула не него.

— Как ты узнал, что он бил меня?

Он дотронулся до серебристого шрамика на ее плече.

— Вряд ли он появился тут по какой-то другой причине.

— Эгберт был жестоким человеком. — Она грустно улыбнулась. — Если верить кузине, всю свою злость он берег для меня. Он не мог смириться с тем, что я умнее его, вечно высмеивал мою любовь к книгам и музыке.

Его охватила ревность, смешанная с гневом.

— Вы спали вместе?

— Он брал меня в свою постель.

— Где сейчас сплю я.

— Да, — прошептала она. — Но он перестал со мной спать… после того, как я потеряла ребенка. И вот тогда его насилие стало поистине невыносимым.

— Прости. Зря я заговорил об этом.

— Нет. — Ее голос дрогнул. — Я хочу, чтобы ты понял, почему он считал, что как женщина я ничего не стою. Это он виноват в том, что я стала считать себя такой никчемной. Он ударил меня, и я потеряла ребенка.

Жаль, что нельзя второй раз лишить ее мужа жизни. Только на сей раз Бранд убивал бы его медленно. Он не просто посмел поднять на нее руку, что само по себе было отвратительно, он ударил женщину на сносях. Хуже всего, что скорее всего Эгберт умер быстро, не успев помучиться. Бранд не был уверен, что ее муж пал именно от его меча, как считал Хальвдан. В лихорадке битвы, охваченный яростью из-за гибели Свена, он, не разбирая, разил всех подряд.

— Хорошо, что он мертв. Иначе я бы убил его. — Приподняв ее подбородок, он посмотрел ей в глаза. — Настоящий воин не трогает женщин и детей. Он дерется только на поле боя. Таково мое правило.