Не любите меня! Господа! (СИ)

— Ага, начальник, сейчас…

Прогремел выстрел. Пуля взвизгнула где-то около уха Юлии. Корявый заваливался на бок. Юсупов и караул вошли в камеру и направили оружие на толпу. Илья поднял Юлию с пола, прижал к себе и понес к выходу.

— Кольку. Они убили Кольку.

— Все позади, милая, я заберу Кольку…

Прошла неделя со дня похорон Кольки и Сержа. Юлия не могла успокоиться несколько дней, переживая заново все, что с ней случилось. Одному богу известно, как удалось ей умолить начальника тюрьмы не выдавать её родителям, что с ней произошло. Семенов сначала отнекивался для приличия, но и сам был рад, что все так разрешилось, — он не представлял, что сделал бы с ним Деменев, если бы узнал, что случилось с его дочерью. В тот вечер Илья помог ей раздобыть одежду и привести себя в порядок. Он с удивлением слушал её рассказ о Серже:

— Тебя действительно бережет ангел хранитель. Ведь надо же было такому случиться. Бог привел этого человека в это место…

— Меня-то бережет, но теперь ты понимаешь, — Юлия рыдала ему в плечо, — ты понимаешь. Что все, все кто меня любил или любит — все погибают, или попадают в беду. Не люби меня, Юсупов, прошу…

— Ну, ну, все закончилось, ты дома, а твой дом — твоя крепость, я с тобой. Я прошу тебя выбросить дурные мысли из головы. Ну что со мной может случиться, — это за тобой глаз да глаз нужен!

Он поднял её на руки и закружил по комнате.

— Когда-нибудь ты оттаешь, полюбишь меня, поймешь, что я тебя люблю, и выйдешь за меня!

Он смотрел ей в глаза:

— Выйдешь за меня?!

Она молча уткнулась ему в шею и крепко обняла его. Он прошептал на ухо:

— Сдавайтесь, милое создание! Ваша оборона бесполезна! Вы зря растрачиваете свои силы! Я объявляю вам шах и мат! Выходи за меня, Юленька.

Он кружил её по комнате, словно танцуя вальс.

— Если бы не боялась, что с тобой будет то же, что и со всеми остальными — хоть завтра. Но… я не могу.

— Ты сдашься… — он шептал ей на ухо, и у неё кружилась голова от его близости. — Ты сдашься, и мы будем вместе.

— Ты выяснил, кто такой кум и почему он приказал меня бросить в эту камеру.

— Это заместитель нашего начальника. Как ты понимаешь, я не могу впутывать в это дело полицию, — иначе о тебе сразу все станет известно. В неофициальной беседе он признался, что очень обязан начальнику полицейского управления, так как тот за небольшую услугу погасил его карточные долги. Услугой была ты. Заместитель начальника не знал, что ты — дочь Деменева, он чуть не умер от страха, когда я ему рассказал. Ему сказали, что ты — бедная сирота, помощница доктора, которая приглянулась Бате. Слава богу, что Батя был…

— Не надо о нем, прошу… — Слезы вновь навернулись ей на глаза.

— Ну не буду, не буду, а вот с господином начальником полицейского управления у меня свои счеты…

Юлия узнавала этот взгляд. Илья был страшен. Она поняла — случится непоправимое. Изо всех сил она обняла Юсупова:

— Не смей, слышишь, сумасшедший, не смей! Это страшный человек. Ты не понимаешь с кем связался…

— А я не страшный? Теперь его очередь бояться.

— Не надо, прошу! Не рискуй! Мы что-нибудь обязательно придумаем. Мы уедем…

— Нет, милая. Прости, но это только моё дело. Моя женщина и моё дело.

Юлия понимала, — спорить было бесполезно. Можно было только как-то держать его возле себя, чтобы он находился при ней неотлучно. Может быть время остудит его пыл. Или… вот еще…

— Я выйду за тебя, если ты откажешься от своей мести.

Юсупов смотрел на неё как на наивного ребенка, который торжествовал, полагая, что перехитрил мудрого взрослого:

— Конечно, родная, — он поцеловал её и прижал к сердцу, — конечно! Ты и так выйдешь за меня. Когда-нибудь обязательно выйдешь!

Номер не прошел. Юлия кипела от возмущения. Мужчина не попался на её такую замечательную уловку.

— Успокойся, я все продумал, это будет не сегодня и не завтра. И у него будет возможность защищаться. Поверь, я не убийца и не самоубийца, но я не могу оставить жить на этом свете человека, который хотел так поступить с тобой. Все, давай закончим на этом…

Открытие охоты праздновала вся знать Екатеринодара. Дамы щеголяли в охотничьих нарядах, сшитых специально для этого события, верхом на лошадях в сопровождении кавалеров, экипированных так, как будто они собирались на медведя, а не на зайца. Свора борзых рвалась с лаем с поводов псарей. Небольшая компания знати стояла отдельно, готовясь к утиной охоте.

— Бить только селезня! Утку не трогать! — Усатый егерь напоминал правила весенней охоты на птицу.

Юлия искала глазами Илью. Его нигде не было, как и Истомина. Она направила своего коня к раскинутому на поляне шатру желто- зеленого цвета, украшенному листвой и цветами. Дамы шептались, недоверчиво глядя на неё. «Неужели правда…», «Дочь самого Деменева работает в…» — обрывки фраз долетали до неё сквозь общий гул и шум ветра. Кавалеры снимали шляпы и кланялись. Она подъехала к Истомину — старшему, который беседовал с её матерью и Семеновым.

— Прошу прощения. Могу я спросить у Василия Семеновича…

— С удовольствием, сударыня, к вашим услугам, — Семенов кинулся к ней и помог спешиться:

— Вы Юсупова сегодня видели?

— А как же …конечно! Мы вместе приехали.

— Где же он, я не могу его отыскать уже почти час.

— Помилуйте, Юлия Григорьевна, верно чистит оружие где-то, он ведь на селезня собирался.

— Понятно… плохое предчувствие преследовало её с самого утра. Юсупов не заехал к ней, а просил о встрече прямо на месте сбора. Теперь его нигде нет.

— Со счастливым избавлением от тюремных приключений.

Юлия обернулась. Конечно! Кто еще мог так ехидно прошипеть у неё за спиной. Отец Натали. В кого дочь — такая же ехидна.

— Думаю, что больше не доставлю вам удовольствия так издеваться ни надо мной, ни над моими близкими. — Юлия с вызовом глядела на него. — Я намерена по возвращению отца рассказать ему все честно о ваших подвигах.

— Но помилуйте, — отец Натали смеялся ей в лицо, — ведь это надо еще доказать. И потом — не нужны вы мне больше, поверьте, у Натали все наладилось, она счастлива с мужем.

— Думаю, что отец поверит мне на слово, думаю, его связей в Петербурге хватит, чтобы лишить вас и власти и поддержки ваших благодетелей. Веселитесь! Недолго вам осталось!

Отец Натали расхохотался:

— Глупая, такая же, как и все женщины. — Он развернулся и пошел к месту сбора охотников на селезня. Затрубил рожок. Дамы и кавалеры на лошадях выехали в сторону большого оврага, за которым было поле. Охотники на дичь направились к речному берегу. Нужно было сделать засаду, чтобы подпустить дичь близко. Отец Натали отделился от остальных. Его собака нетерпеливо виляла хвостиком и рвалась с поводка.

— Идите, господа! Я присоединюсь к вам позже — хочу пройти на косу — там мои мужики вчера видели много утки.

Юлия развернула коня и поскакала в противоположную сторону, вместе со всеми остальными. Юсупова не было ни среди тех, ни среди других. Она остановилась и спешилась. Где он мог быть. Дурное предчувствие, которое мучило её, становилось все сильнее. Она решила не ехать, а ждать возле шатра. Расстелив покрывало, она села на траву и стала смотреть вдаль.

Отец Натали почти добрался до речной косы. Придерживая собаку, он шел осторожно, стараясь не хрустнуть веткой. Густые заросли плакучей ивы и кустарника мешали быстрому передвижению, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы потихоньку проложить себе дорогу. Азарт охотника в нем был очень велик. Он издалека видел, как черно было от птицы в заливчике перед косой — большая, очень большая стая. В основном самки — самцов считанные единицы.

Он подкрался на расстояние выстрела. Сняв ружье с плеча прицелился…

— Бог в помощь! Что ж это Вы, господин начальник управления в самок целитесь — по правилам бить можно только селезня.