Не любите меня! Господа! (СИ)

— Проведывали соседей!

Голос, раздавшийся за спиной показался громом, среди ясного неба. Юлия развернулась. На неё смотрели холодные стальные глаза отца Натали.

— И о чем, позвольте узнать, вы там беседовали.

— Думаю, я не обязана отчитываться перед вами, если я конечно не арестована.

— О, я мечтал бы сделать так, чтобы это оказалось правдой, но у вас слишком преданные слуги, богатый отец и хорошая охрана в доме.

Он протянул ей клочок бумаги:

— Это было изъято у вора, проникшего в загородное поместье моего свата. Письмо писали вы? Не отпирайтесь, бесполезно!

— Я и не подумаю. Письмо написано действительно мной. Признаться теперь я об этом очень жалею. Тот мальчик не вор — он действовал по моей просьбе. Отпустите его.

— И не подумаю. Деньги вашего отца делают вас слабоуязвимой, но хотя бы так я смогу вам насолить… Пока… Дело этого мальчика под моим особым контролем. Поверьте. Он понесет наказание как минимум за все последние кражи этого месяца.

— Вы ничтожество. Я еще могу оправдать вашу любовь к своей дочери, мой отец любит меня не меньше, но на такие подлости он просто не способен. Зачем вам это?

— Ну! Ведь я вас предупреждал! А теперь еще и моя дочь пострадала.

— Но ведь с ней все в порядке…

— Откуда вам это известно? — серая сталь его глаз сверлила её насквозь — Я еще не сообщал об этом своим родственникам в соседнем с вами особняке.

Юлия закусила губу. Болтливая идиотка, как же теперь выкрутиться…

— Юленька!

Голос маменьки послышался из окна особняка Деменевых.

— Юленька, давай домой, ужин стынет…

— Иду, мама!

Юлия со всех ног кинулась к воротам и исчезла за ними.

— Ничего… Мы еще посмотрим… — отец Натали скрылся, словно растворился в темноте.

Следующий день не сулил ничего нового и начинался, как и все остальные. С утра Юлии через Илью удалось доставить в камеру Кольке небольшую передачу и записку, с заверениями, что как только вернется отец, они непременно освободят его.

Илья осмотрел Андрея и перевязал его рану. Ночь спокойного сна благотворно сказалась на его здоровье и Истомин был уже не так слаб. Юлия рассказала ему, что виделась с его матерью и сообщила где он и что с ним:

— Думаю, связи твоего отца позволят вытащить тебя отсюда.

— Мой отец полностью зависим от отца Натали. Он сделал большую глупость…очень большую. Что ж, люди слабы и подвержены искушению. Отец Натали прикрыл его тогда, — ты не знаешь, случай со строительством дамбы. Там из-за отца погибло очень много народу. А потом была большая инспекция Его Величества, отец чудом избежал тяжелых последствий. Затем, конечно он пытался все поправить, но было уже поздно — он был уже на крючке. Я не воспринимал это тогда всерьез — ну тесть помог моему отцу — что такого. Я только теперь понимаю — у него все, мы все были на крючке.

Какая-то дикая, непонятная любовь к своей дочери, которая к тому же взрослая и живет своей жизнью. Теперь ты понимаешь, что я не смогу больше жить с Натали. Лучше умереть.

— Не говори так. Ты не должен так говорить. Ты должен жить. Пусть даже такой ценой. Ты пойми — ведь она то не виновата, она ведь действительно любит тебя всей душой.

— Как мне жить со знанием того, что произошло!

— Андрей, прежде всего ты должен отсюда выйти. Как поступать дальше — ты будешь решать сам, только выйди отсюда, заклинаю тебя!

— Именем государя!

Илья только успел вывести Юлию в коридор и прикрыть собой от посторонних глаз. По проходу в сопровождении караула медленно шел отец Натали в сопровождении дочери. Та была бледна и глаза её были опухшими от слез. Процессия прошествовала прямиком в изолятор.

— Быстрее, пока они там, — в мой кабинет! — Илья рванулся вперед, Юлия за ним. Когда за ней закрылась тяжелая дверь она вздохнула спокойно — пережить еще несколько минут и они уйдут.

— Я посмотрю, как они там. — Илья вышел и направился к двери изолятора. Из-за двери слышались громкие всхлипывания и монотонный женский голос, о чем-то умолявший, просивший. Затем разговор перешел на шепот, и послышалась фраза Истомина:

— Хорошо, будь по-твоему, посмотрим…

Дверь открылась, лицом к лицу Илья стоял с отцом Натали. Колючий взгляд, казалось, сверлил его насквозь.

— Любезный, я уполномочен побеседовать с вами.

— Я к вашим услугам.

— Пройдемте в ваш кабинет.

— нет… но…там не совсем удобно… я …

— Полно, сударь, где же, если не там, я все-таки официальное лицо и непосредственно надзирающий за всеми подразделениями полиции. Тюрьмы не исключение.

Он рванул на себя дверь кабинета. Илья закрыв глаза прислонился к стене — все пропало. Глаза советника округлились от удивления, а затем он расплылся в счастливой ехидной улыбке:

— Юлия Григорьевна, милая, да каким же это ветром Вас сюда занесло, уж не зятя ли моего повидать надумали. Так разрешения на свидания выписываю лично я, — позвольте услышать вразумительное объяснение.

— Юлия Григорьевна состоит в волонтерском движении. — Юсупов вмешался в разговор и, отстранив советника, прошел внутрь кабинета. — Согласно указа государя нашего императора, о котором я полагаю Вам известно не хуже моего, Юлия Григорьевна, будучи представителем дамского комитета Московского отделения «Общества попечения о раненых и больных», имеет право оказывать добровольную безвозмездную помощь своими действиями и средствами, для помощи сирым и убогим, в том числе и заключенным. Документы оформлены в соответствии с указом, и вы можете в этом убедиться…

— Полно, господин начальник, полно, я верю вам. Теперь я понимаю, Юлия Григорьевна, источники вашей осведомленности. Весьма похвально, что такая знатная особа, дочь такого богатого и уважаемого человека занимается столь милосердным и богоугодным делом. Вы счастливица, Юлия Григорьевна, — какой у вас защитник…

— Сударь! — Илья вспылил, — что за тон…

— Отеческий, отеческий тон, уверяю вас, пылкий вьюнош, поверьте у меня и в мыслях не было обижать ни вас, ни Юлию Григорьевну. Но, сударь — к делу. Я должен поставить вас в известность, что ваш пациент Истомин вас покидает. Начальник тюрьмы в курсе, вот постановление об освобождении.

Юлия облегченно вздохнула — какое счастье. Андрей будет на свободе. Он поправится, он будет жить…

Через четверть часа на носилках вынесли Истомина, Натали проследовала за ним.

— Юлия Григорьевна, вы несказанно обрадовали меня тем, что служите здесь волонтеркой. — Отец Натали светло и счастливо улыбался. Поверьте, это лучшая новость за последнее время.

Он поклонился и вышел.

Юлия кинулась на шею Илье:

— Ну вот, все кончено…

— Теперь ты со спокойной совестью можешь идти домой. Я надеюсь пыл работать здесь у тебя пропал. К тому же мне совсем не нравится радужное настроение этого скользкого типа!

Юлия посмотрела на него с недоверием:

— Подожди, ты действительно считаешь, что я тобой воспользовалась, только чтобы повидать Истомина? Ты считаешь меня такой подлой?

— Ах да, прости, — Илья перевел все в шутку, — Колька! Здесь еще твой слуга.

— Я не уйду отсюда, даже, если прогонишь. Ты сам сказал, что как местный представитель Дамского комитета Московского отделения Общества попечения о раненых и больных …

— Я не знаю, что бы я делал, если бы он захотел посмотреть документы. В этом представительстве комитета только ты да я.

— ???

— Да, моя милая…

— Илья… Илья, я твоя должница на веки вечные. И я не оставлю тебя.

— Ну нет, вернуть долг ты можешь как раз оставив эту работу и эти глупые идеи. А Кольку твоего я в обиду не дам.

Юлия подошла к нему вплотную и посмотрела в глаза.

— Не гони меня… она поднялась на цыпочки и поцеловала его. Он обнял её и поцеловал в ответ. Прижав её голову к своей груди он смотрел куда-то в даль в окно. Что ждало эту птичку в его обществе. Она не хочет его оставить потому, что он ей нравится, или из чувства безмерной благодарности.