Навечно преданный (СИ)

Внезапно над головой короля сухо щёлкнул спусковой механизм, посылая тяжёлый болт в грудь оказавшемуся ближе всех «демону». Пустой арбалет отлетел в сторону, а монаршее плечо на долю секунды сжала крепкая, до дрожи родная рука, обнадёживая и вселяя уверенность. Бирюзовый взгляд пытливо скользнул по лицу запрокинувшего голову государя, молчаливо удостоверяясь в невредимости Его Величества. Джон коротко кивнул, подтверждая, что он действительно в порядке, и в следующую секунду Преданный вновь распрямился, исподлобья оглядывая продолжающих наступать противников. Ни оценивающе-пронизывающий взор мужчины, ни обнажённая сталь в его руке не сулили захватчикам ничего хорошего, и они, будто зная, что имеют дело не с обычным телохранителем, приостановились, настороженно переглядываясь.

Но никакая осторожность не могла спасти вставшего на пути Идеального Слуги, и уж тем более того, кто посмел угрожать его Хозяину.

Холмс атаковал первым. Завороженный этим гибельно-восхитительным зрелищем, Джон на мгновение позабыл и о бое, и о собственном уязвимом положении. Затаив дыхание он смотрел на Преданного, невольно и не к месту вспоминая тот момент, когда увидел его впервые, на арене, во время жестокого спектакля, устроенного правителем Эплдора. Но то была лишь игра, пусть даже и абсолютно бесчеловечная. Как и в пабе у Карла — только разминка, почти потеха, без намерения пролить кровь, просто демонстрация ловкости и мастерства. Сейчас же Шерлок предстал карающим Ангелом, готовым остановить любого, кто посягнёт на жизнь его государя и возлюбленного. Изящный, гибкий и потрясающе лёгкий в движениях, несмотря на лишь недавно зажившие раны, сам подобный отточенному лезвию, холодному и бесстрастному обычно, но в бою становящемуся трепещущим живым пламенем, полным буйства и страсти, он вновь танцевал с мечом в руках прекрасный и дерзкий менуэт смерти, мешая плавные и выверенные движения с разящей яростью послушного ему клинка, желая всем сердцем лишь одного — беречь своего короля, своего Джона. Сейчас. Всегда. Вечно.

Свистнувшая над ухом стрела, зацепив волосы и оцарапав щеку, воткнулась в землю рядом с мордой убитого королевского коня, возвращая Ватсона в безжалостную реальность, жёстко напоминая, что поле брани — не место для сентиментальных любований. Чертыхнувшись, он заёрзал, хватаясь за всё, что попадалось под руку, вырывая пучки травы и прилагая максимум усилий, чтобы выбраться из проклятого капкана. Нога онемела и плохо слушалась, но Джону каким-то чудом, дюйм за дюймом, всё же удалось вытащить одеревеневшую конечность. Убедившись, что серьёзных повреждений нет, он стал торопливо растирать пострадавшую часть тела, восстанавливая кровообращение. Миллионы раскалённых иголок взметнулись от лодыжки к бедру, опалив колено, и упали обратно, задерживаясь, застревая в каждой мышце, но это было не стоящей внимания ерундой в сравнении с перспективой оказаться в руках коварного неприятеля.

Шотландец огляделся в поисках оброненного палаша. Оружие торчало неподалёку, рядом с кустиком непонятно как уцелевшего чертополоха. Губы короля невольно скривила мстительная усмешка. «Никто не тронет меня безнаказанно.» Этот девиз, позаимствованный у одного из древнейших и благороднейших орденов, не зря был начертан на королевском гербе Дома Ватсонов***. Ладонь удобно легла на специально под неё подлаженную рукоять. Никто не останется безнаказанным! Будь он даже исчадием самой преисподней.

С разворота отбивая чужой клинок, закипая азартом и бешенством новой схватки, Джон почувствовал, как к его спине прижимается напряжённая спина Преданного, и этого короткого касания оказалось достаточно, чтобы наполнить всё существо Ватсона свежими силами. Вместе они могут противостоять целому миру, не то что жалкой кучке Бриановых наёмников. В сердце вспыхнул огонёк горячей признательности, и когда очередной противник, лишившись сабли заодно с отрубленной кистью, утробно взвыл от боли и попятился, давая королю секундную передышку, он, чуть повернув голову, кинул с искренней благодарностью:

— Ты подоспел исключительно вовремя, Шерлок! Ещё бы немного…

— Лошадь ранили, пришлось спешиться. И покончить с парочкой мерзавцев, — не сбавляя темп боя, слегка виновато выдохнул Холмс.

На монаршей физиономии проступило удивление — неужели его спаситель всерьёз винит себя в промедлении? — но разобраться с этим не получилось. К пешим захватчикам присоединились конники, и окружённым со всех сторон плотным вражеским кольцом мужчинам стало совершенно не до разговоров. Неприятель наседал — решительно и неизбежно, сжимаясь смертельной удавкой, добавляя к саблям пока что нечастые стрелы. Одна из них вонзилась принцу в правое предплечье, ровно в тот момент, когда он отбивал мечом её летящую в Джона оперённую сестру. Холмс, даже не вздрогнув, рванул за древко, вырывая заодно кусок собственной плоти, и тут же вонзил окрашенный кровью наконечник в шею осмелившегося подойти слишком близко соперника.

Ватсон, выписывая лезвием вокруг себя замысловатые фигуры, уже перестал считать павших от его меча недругов. И всё же врагов было непомерно много, а положение Шотландца и его возлюбленного соратника оказалось слишком уязвимым, чтобы противостоять этому нескончаемому, затягивающему их в свою пучину водовороту. Джон с тоской подумал, что он совсем не так представлял себе пресловутое «и умерли в один день». Ему вдруг отчаянно, как никогда раньше, захотелось, чтобы в их с Шерлоком жизни непременно случилось немного скучное «долго и счастливо». Какой бы благородной и достойной ни была смерть на поле брани — умирать до чёртиков не хотелось. Не здесь. Не сейчас. Не от наёмничьего клинка, загнанными животными отвоёвывая для себя лишнюю минуту, ещё один вздох…

Знакомый боевой клич, коснувшись монаршего слуха, заставил Его Величество встрепенуться. Сердце уже было прощающегося с жизнью короля радостно подпрыгнуло, когда он увидел, как с яростным остервенением сминая всех, кто попадался на пути, сквозь неприятельский строй к ним прорывается отряд гвардейцев, сильно поредевший, но укреплённый пришедшими из крепости на помощь государю воинами. Рядом с бешено вращающим глазами капитаном Лестрейдом, ни одно из многочисленных ранений которого, судя по всему и к счастью, не было опасным, чуть пригнувшись к гриве своей гнедой кобылы и крепко сжимая поводья следующих за ним ещё двух осёдланных лошадей, скакал слегка побледневший доктор Бэрримор.

Оказалось, что наблюдавшие за битвой с крепостных стен шотландцы, увидев, в какую переделку попал их высокочтимый правитель, сочли святым долгом пойти на риск и, несмотря на стремительно приближающиеся войска противника, открыть ворота цитадели, дабы выслать на подмогу государю оставшуюся часть гарнизона. Джон Бэрримор, неотрывно следящий за монархом и английским принцем через зрительную трубу, презентованную ему перед самым отъездом смущённо краснеющей леди Хупер, и потому ставший очевидцем того, как оба высокородных воителя лишились своих скакунов, без раздумий присоединился к спасательной миссии, прихватив с собой пару самых резвых из ещё имевшихся в форте лошадок.

Отчаянная вылазка увенчалась успехом: то ли от неожиданности, то ли по воле соблаговолившей-таки улыбнуться королю Джону фортуны, но чёрные наёмники и их ирландские собратья по оружию вдруг замешкались, позволив Ватсону и его людям почти беспрепятственно преодолеть оставшееся до крепости расстояние.

Чувствовать себя снова в седле было исключительно приятно, и Шотландец, мысленно возблагодарив Господа за смелость и преданность своих подданных, твёрдой рукой направил коня к открывающимся навстречу заметно поредевшему отряду воротам.

Однако ирландцы не намерены были так запросто упускать выпавшую им возможность.

Пользуясь тем, что данерская твердыня осталась практически без защитников, вражеские пехотинцы ринулись к ней, основательно прибавив скорость, и оказались у незапертого входа раньше, чем спасённый король и его обескровленное в сражениях воинство. Без усилий разделавшись с горсткой охраняющих ворота стражников, захватчики хлынули внутрь бастиона, сдерживаемые лишь узостью входной арки.