Одинокие баррикады (СИ)

– Да что с ней случилось? – Луис посмотрел на свою полупустую тарелку и, поморщившись, на всякий случай отодвинул её от себя. – Ну, если эта старая карга, кухарка, её отравила, я…

– Ты съел гораздо больше, но ничего не произошло, – строго оборвал его отец. – Не в пище дело.

Луис взглянул на него, побледнев не хуже своей сестры.

– Ты же не думаешь, что она…

– Будем надеяться, что нет. Потому что, в таком случае, её жизнь точно будет кончена.

Как и планировалось, через два дня Элисон с отцом приехали в Лондон к началу сезона. Миссис Уоллес уже ждала их в доме, который достался семье Шеффилдов по наследству от прадеда. Небольшой, двухэтажный домик с ровной крышей и пожелтевшими от грязи стёклами окон находился в самом тихом районе города, где по ночам было так светло, что даже тяжёлые шторы не всегда скрывали яркие фонарные огни.

Анне уже было невыносимо жить здесь одной, ведь после исчезновения Александра она осталась с его младшим братом и всячески старалась ухаживать за ним. Теперь же Джоэль находился на попечении врачей, восстанавливающих ему зрение в одном из специальных пансионов, а миссис Уоллес в одиночестве коротала дни в пустом доме. Возвращение Элисон просто не могло не сделать её самой счастливой экономкой Англии.

Шеффилд старший был рад началу старых добрых семейных хлопот не меньше Анны. Элисон больше не грустила день за днём, но и в свет выходить не торопилась. Однако порой её здоровье вызывало у отца опасения: слишком часто девушка ощущала тошноту, лёгкую мигрень и плохо спала. Но в отличие от мужчины, экономка сразу всё поняла, стоило симптомам этой «болезни» проявиться сильнее. Живот Элисон заметно увеличился, и, наконец, одним тёплым сентябрьским вечером Анна без сомнений заявила:

– Наша юная леди в положении.

========== Глава 14 ==========

<center>***</center>

<right><b>Гайд-парк, Лондон

15 сентября, 1822</b></right>

После таких долгих первых осенних дней, полных влаги, тумана на полупустых улицах города и запаха дождя, солнечное воскресенье было сравнимо разве что с глотком холодной воды для страдающего от жажды путника. И пусть ветер ещё был достаточно прохладным, а зелёная листва деревьев блестела от капелек прошедшего дождя, лондонцам хотелось верить, что отголоски лета, или хотя бы его призрак, ещё задержатся с ними.

Элисон с подругой заняли скамейку напротив ровной, зелёной лужайки в той части парка, где солнце светило им в спины. Мария то и дело вздыхала, словно нарочно обращая на себя внимание. Ей было, что сказать, но молодая женщина не решалась на серьёзный разговор, осознавая, как это подействует на Элисон. А та лишь спокойно наблюдала пейзаж или провожала взглядом прохожих, прогуливающихся по узким дорожкам.

– Скажи же, наконец, то, что хочешь сказать.

Мария вздрогнула, никак не ожидая, что подруга заговорит именно сейчас. Ей пришлось придержать свою шляпку из-за внезапного, сильного порыва ветра. Длинные, пепельные кудри немного спутались, но всё равно её причёска выглядела отлично, что делало миссис Марию Фостер ещё привлекательней.

– Почему ты решила, что мне есть, что сказать?

– Ты вздыхаешь так часто, что мне кажется, словно тебе стало дурно, – в голосе Элисон послышалась насмешка. – Поэтому, прошу тебя, перестань. Меня это раздражает. Просто скажи что-нибудь.

Она повернулась к подруге, и Мария невольно обратила внимание на руки девушки, сложенные у неё на животе. Словно она оберегала своё ещё не родившееся дитя; у Марии перехватило дыхание, она вспомнила себя в первые несколько недель беременности, и поэтому прекрасно понимала это раздражение и резкие перемены настроения Элисон. Однако она всё ещё ждала начала неизбежного разговора, и молодая женщина, тяжко вздохнув, сказала:

– Милая, пойми меня правильно, я безумно рада и счастлива, что ты вернулась. Но твоё исчезновение… Это было выше всех моих сил! Мы с ума сходили и боялись самого ужасного исхода. Мне тоже было тяжело! Как ты могла так уйти, никому ничего не рассказав? Нет! И не говори мне о тех провожатых, они просто идиоты! А теперь ты вернулась и ведёшь себя, как ни в чём не бывало! Между тем, ты беременна и утверждаешь, что Александр не пожелал вернуться с тобой домой. А значит, у ребёнка не будет отца… О, Боже мой, Элисон!

Мария замолчала, переводя дыхание; она коснулась пальцами лба и с отчаянием вздохнула:

– Ну, вот, у меня мигрень… А ты всё улыбаешься! Как ты можешь?!

Элисон действительно заметно повеселела с первых же слов своей подруги. Девушка откинулась на спинку скамьи, положив правую руку на живот, а в левой – сжав небольшой, закрытый зонтик. Солнце заметно припекало, а ветер стих, перестав терзать кроны деревьев.

– Я знаю, как будет тяжело, когда родится малыш, но поскольку он – это всё, что мне удалось забрать у Александра, мне всё равно, что скажут на этот счёт другие.

– Да, я понимаю, что ты чувствуешь. Но так сложно представить всё то, что ты рассказала! И как ты можешь оставаться спокойной после таких событий?

– Но я ведь не одна, – она повернулась к подруге, её взгляд был суровым. – У меня есть отец и брат, а также ты.

– Ну, конечно же, у тебя есть я! – Мария протянула к ней затянутую в перчатку руку и нежно сжала её пальцы своими. – Я буду с тобой всегда-всегда! Только ты пообещай мне одну единственную вещь.

– Какую?

– Никогда больше не сбегай из дома, чтобы тебя не похитили и не отвезли во Францию, где мы не сможем тебя найти!

Элисон благодарно улыбнулась, и всякое напряжение между подругами исчезло, словно его и не было. Теперь она была уверена, что Мария не оставит её без важных советов в такое трудное время. Весь этот кошмар о Франции должен быть вскоре забыт, а когда это, наконец, произойдёт, жизнь семьи Шеффилдов наладится. Должна наладиться…

– Посмотри! Кажется, это твой брат идёт сюда.

Мария кивнула в противоположную от входа в парк сторону, и Элисон, обернувшись, заметила Луиса. Несколько недель волнений и почти беспрерывных разъездов не так сильно повлияли на него, как на главу семьи, их отца. Луис всё ещё оставался молодым и привлекательным, и его сестру едва ли не поражало то, что он так и не нашёл себе невесту. Возможно, она слишком предвзято относилась к нему после той истории, его нежелания пойти на военную службу. Сейчас же он нёс службу на благо Лондона, и не только, а также заботился о сестре и об отце, поэтому все его предыдущие грешки могли быть забыты.

Только Элисон успела вновь подумать об этом, улыбнуться и подняться со скамейки, как вдруг заметила кого-то за широкой спиной брата. Мужчина словно был лишь прохожим, но явно состоял в компании Луиса, хоть и шагал чуть позади него. Когда они оба подошли ближе, сердце девушки на мгновение замерло. Она забыла о том, где она, с кем и почему, и всё это лишь на одно короткое мгновение.

Он слегка сутулился и старался не поднимать головы. Одет был в плотный длинный плащ тёмно-серого цвета, грязный у самого подола, забрызганный землёй после дождя; небрежный вид чёрных сапог и брюк, заправленных в них, свидетельствовал о долгой дороге, возможно, откуда-то с запада. Элисон он показался ещё выше ростом, чем в их самую последнюю встречу. Но всего лишь показался…

Мария встала рядом с подругой и взяла её за руку, с беспокойством поглядывая то на подошедшего Луиса, то на его спутника. Молодая женщина тут же решила, что этот высокий, черноволосый мужчина ей знаком, а уже в следующую секунду по отчаянному взгляду подруги поняла, кто стоит перед ними.

– Элли, – заговорил Луис тихо, предварительно кивнув обеим леди в знак приветствия, – я привёл кое-кого, кто желает с тобой поговорить.

Элисон перевела взгляд на того, другого, когда он вышел вперёд и встал прямо перед ней.

– Александр.

Её печальный голос прозвучал едва слышно. И когда мужчина посмотрел на неё, и их взгляды пересеклись, она смогла лучше рассмотреть его лицо: многодневная щетина на подбородке и щеках, его губы – сухие и бледные, тёмные круги под потускневшими глазами – признак невероятной усталости, которую он терпел. Сейчас он казался старше своих лет, намного старше, но всё ещё был красив настолько, что Элисон забылась, глядя в его зелёные глаза и вспоминая то, с какой страстью они занимались любовью на его корабле… Результат этой любви породил в ней новую жизнь, и это внезапное ощущение полноты, тепла и безопасности заставило её расчувствоваться. Девушку начали душить слёзы, и Александр, полностью растерявшись, хотел коснуться её рукой, но Луис отпихнул его плечом, грубо проворчав: