Одинокие баррикады (СИ)

– Вот как.

– Ходят слухи, что ваш муж совсем недавно вернулся в столицу. Неужели это неправда?

Элисон готова была сквозь пол этого прекрасного зала провалиться, лишь бы не затрагивать эту тему, но уже поздно отступать. И кем её теперь будут представлять в обществе? Несчастная, беременная девушка с мужем, который её не помнит, и который был вынужден вернуться к ней, потому что его, видите ли, замучила совесть!

– Да, это так, он здесь. Правда, он чувствует себя не совсем хорошо после… путешествия… во Францию… где он…

С каждой новой паузой ей казалось, что она краснеет всё сильнее и вот-вот лопнет со стыда и полного неведения, что сказать, и будет ли это правильно. А дамы с живым интересом наблюдали за ней и, видимо, всё ждали продолжения некой увлекательной истории, которую Элисон должна была выдумать здесь и сейчас, но в голову ей ничего не приходило. Это был провал.

– Так что же ваш муж? Он так и не порадует нас своим присутствием?

– Он просто… ну…

Неожиданно чьи-то тёплые, длинные пальцы сжали её голые плечи, и девушка вздрогнула от внезапного прикосновения. Она просто боялась пошевелиться и тем более обернуться и посмотреть на нарушителя её личного пространства. Но ей и не нужно было делать этого. Через мгновение низкий, мужской голос прозвучал над ней, и она узнала его:

– Здравствуй, дорогая. Извини, что опоздал, – Александр поцеловал её в макушку, притом не отрывая взгляда от изумлённых женщин. – Дамы! Безумно рад вас всех здесь видеть.

Мужчина забрал из рук жены бокал с вином и отставил его в сторону, на столик. Затем последовали взаимный обмен короткими любезностями, приглушённые женские вздохи и любопытные, полные очарования взгляды, устремлённые, несомненно, на Александра. Хмурая и рассерженная Элисон стояла рядом и наблюдала за тем, как он едва ли не купался в этом женском внимании, целуя руки её знакомых и рассыпая приятными комплиментами. В конце концов, девушке всё это надоело, и она дёрнула мужа за рукав:

– Нам нужно поговорить!

– Конечно, дорогая. Вы ведь нас простите, леди?

Молодые женщины захихикали, кивая в ответ, и Элисон, взяв супруга за руку, потянула его за собой к балкону. Как только они оказались на свежем воздухе, девушка распустила тяжёлую штору, чтобы закрыться от шума зала, затем повернулась к мужу. Вид у неё был весьма решительный, и Александр коротко засмеялся.

– Что смешного?!

– Ты так прелестна, когда злишься. Хотя я и не понимаю, почему.

– Не понимаешь? – она яростно тряхнула руками. – Что это за представление? Ты должен быть дома, в постели! Ты ведь болен!

– Кто тебе это сказал? И прекрати так размахивать руками, прошу тебя. С высоты своего роста я могу видеть твою грудь, а это отвлекает…

Элисон, наконец, могла спокойно его разглядеть и уже не верила своим глазам: его бледность совершенно пропала, глубокие зелёные глаза озорно сияли в полутьме ночи; даже шрамы на лице были едва заметны при таком освещении; чёрные волосы немного потрепал ветер, но это только подчёркивало его привлекательность. В узких, прямых брюках его стройные ноги казались такими длинными, что просто дух захватывало. Алекс, видимо, снял пиджак, так как сейчас на нём были только белая рубашка и кремовая жилетка.

Невольно Элисон залюбовалась им, но только на несколько мгновений, затем тряхнула головой и вновь серьёзно посмотрела на супруга. Несколько длинных завитков локонов выбились из высокой причёски и теперь касались её голых плеч.

– Как ты мог это сделать?

– Сделать что? Прийти на приём за своей женой, которая даже не удосужилась проведать меня за последние два дня? Или которая ни разу не заикнулась насчёт этого вечера?

Молча проглотив обиду за эти замечания, девушка вымученно застонала, отвернувшись, повернулась вновь и приглушённо произнесла:

– Тебе нужен был покой, вот и всё. Я не хотела, чтобы тебя что-то тревожило! А теперь ты являешься сюда, выставляя меня полной дурой, которая ничегошеньки не знает про своего мужа! К тому же, не успел ты здесь появиться, как вдруг начинаешь флиртовать со всеми дамами!

Его глаза вдруг стали такими тёмными, а улыбка – невероятно порочной, что Элисон невольно вздрогнула.

– О-о-о, вот в чём дело, – томно протянул Александр, разглядывая раскрасневшееся лицо жены. – Да ты ревнуешь!

Для Элисон уже было поздно что-либо отрицать. Она действительно ощущала это неприятное, колкое чувство, которое странным образом завладело ею во время того, как Александр общался с теми женщинами.

– Не об этом речь! Ты не можешь вот так внезапно появляться, заставляя меня чувствовать себя…

– То есть, я должен угадывать, когда ты чувствуешь себя посмешищем? – он снова улыбнулся и хмыкнул. – Я просто понял, что мне надоело валяться в постели. Я – не хрупкая фарфоровая кукла, Элисон. Я сам решаю, что делать и каким образом. Я пришёл сюда и ради тебя тоже.

– Да неужели?

– Теперь все они видят, что твой муж жив, сопровождает тебя, и всё у тебя хорошо. Разве так ты выглядишь дурой?

Девушка потупила взгляд и покорно промолчала. Сейчас она уже не знала, что на самом деле чувствует по отношению к своему супругу. Лёгкий порыв ветра заставил её поёжиться, и Александр это заметил. Он подошёл совсем близко к ней, коснулся кружев её платья и задумчиво произнёс:

– Какая ты красивая в нём. Словно фея из сказки… Прелестное платье. Но я бы предпочёл снять его и увидеть то, что ты прячешь под ним.

Элисон глубоко вздохнула, запрокинув голову, и когда её ошеломлённый взгляд встретился со взглядом мужа, у неё перехватило дыхание. Если позволить ему сейчас эти соблазнения, добром это не кончится, подумала Элисон и сделала шаг назад.

– Нам лучше вернуться. Не хочу, чтобы Мария и Дениэл… мистер Фостер потеряли нас.

– Я бы предпочёл потеряться с тобой.

Она ничего не ответила, отвернувшись и таким образом скрыв от него смущённую улыбку. Элисон представила мужа хозяину дома, и Дениэл Фостер оказался весьма рад этому знакомству. Он расспрашивал Александра, что тот думает об открытии крупной фабрики в пределах Лондона, и их разговор затянулся на долгие минуты. Элисон не переставала наблюдать за мужем весь этот вечер, но так и не смогла до конца понять, простила ли она его. Простила ли саму себя.

После полуночи они вдвоём покидали дом Фостеров; их экипаж медленно ехал по узкой улочке Поттери-Лэйн, что на Ноттинг-Хилл. Элисон устала и выглядела соответствующе; её уже не заботила помятая шляпка, или что шаль свисала с сиденья и касалась пола. Даже совершенно распавшаяся на локоны причёска её больше не волновала. Эта ночь выматывала её с каждой новой минутой, и только пристальные взгляды мужа заставляли девушку то и дело очнуться от накатывающей волны сна.

Александр вёл себя иначе с той самой минуты, стоило им сойти с порога чужого дома. Он молчал, всё время разглядывал Элисон, задумчиво, заинтересованно, и ей было неловко под этим пристальным взглядом. До дома Шеффилдов оставалось совсем недалеко, когда вдруг Алекс постучал по дверце экипажа и прикрикнул на кучера, чтобы тот остановился.

Не успела Элисон опомниться, как Александр уже был снаружи, открывал дверь с её стороны и протягивал ей руку:

– Вылезай.

– Зачем это?

– Я сказал, вылезай.

Что-то напугало её в этом приказном, строгом тоне его голоса; девушка вжалась в сиденье, тогда супруг схватил её за руку под локтём и заставил выбраться из экипажа. Вокруг было слишком темно, где-то отчаянно завыл дворовый пёс.

– Подожди нас, – бросил мужчина кучеру, и тот бездумно кивнул в ответ.

Александр повёл жену в сторону к высокому, решётчатому забору, окружавшему чей-то богатый дом. Элисон всхлипнула, едва взглянув на занавешенные, тёмные окна, но паника не успела охватить её, так как Александр, настойчиво прижав девушку к решётке, наклонился и крепко поцеловал жену, не отстраняясь очень долго. Его губы были мягкими и горячими, и Элисон едва хватало воздуха. Алекс углубил поцелуй, сначала прикусив нижнюю губу девушки, затем лизнув её, и продолжал целовать, снова и снова касаясь языком её языка; его тёплые пальцы задирали юбки всё выше, и он так тесно прижимался к её животу пахом, что даже через всю эту плотную ткань одежд Элисон чувствовала, как сильно он был возбуждён.