В доме с высокими потолками

Они украсили гостиную. Над камином выделялся больших размеров венок из остролиста, который Вилли успел сплести еще в прихожей дома, омела украсила высокие потолки комнаты, а искусно оплетенные плющом подоконники, вазы и подсвечники смотрелись утонченно. Миссис Глендовер осталась довольна результатом, и вся процессия направилась в библиотеку.

Ей всего несколько раз удалось заглянуть в святую святых. Миссис Глендовер позволила разжечь огонь в камине, и вскоре комната наполнилась светом. Ее взгляд скользил по разнообразию кожаных корешков книг, которые годами покоились в открытых резных шкафах из красного дерева. Она уже неоднократно порывалась просить о возможности читать книги из библиотеки лорда Элтби, но каждый раз ее что-то останавливало, что-то глубоко в ней протестовало против такого желания, удерживало от разговора с миссис Глендовер.

- Это кресло, пожалуй, тоже нужно украсить, - Эмма пробралась сквозь тесный проход стеллажей, и приблизилась к креслу-качалке. - Черное дерево смотрится весьма уныло и вовсе непразднично.

- Эмма, вас сегодня так и тянет получить порцию нравоучений от лорда Элтби, - миссис Глендовер говорила спокойным и размеренным голосом. Эта женщина не сердилась, черты ее лица были мягкими, и по всему было видно, что она сохранит в тайне все необдуманно высказанное своими подопечными. - Личные вещи останутся нетронутыми – это было неизменным условием лорда Элтби.

Библиотека «пострадала» не многим меньше гостиной. Приняв новое обличие со всей полагающейся ей праздностью, комната смиренно опустела до следующих визитов и встреч. Продолжив начатое украшение дома, миссис Глендовер в окружении девушек и Томаса проследовала в спальню лорда Элтби, затем в покои гостей, в столовую и игровую, не забыла заглянуть в музыкальную комнату и даже на кухню, после чего все направились в левое крыло особняка. Шествуя длинными коридорами, они с Эммой наряжали настенные подсвечники и зеркала омелой. Томаса то и дело посылали за новой порцией омелы и плюща. Вилли успел проглотить несколько выпеченных миссис Ларсон пирожков с капустой, и уже носился по дому с полной охапкой венков темно-зеленого остролиста, сбивая при этом всех встречных с ног.

Работа продвигалась быстро - в картинной галерее, в левом крыле дома трудились с особым усердием. Просторный зал являлся великолепным обрамлением полотен, где на больших портретах были изображены могущественные предки лорда Элтби. Все величие рода, вся сакраментальность единого момента жизни каждого из них оставила свой неповторимый след в этой галерее. Она впервые очутилась в месте, где эпохи сменяли друг друга с той же легкостью, с которой день сменяет ночь. На нее смотрели десятки глаз - немой диалог увековечил их в стенах цвета горных пород, серых оттенков, блеклых тонов и полутонов. Были ли пределы у этих вершин, у неизменных подножий и бескрайних равнин? Она всматривалась в чужие лица, пытаясь отыскать ключ к разгадке наследия лорда Элтби. Казалось очевидным, что несокрушимая сила крепла из поколения в поколение. Нельзя произвести на свет Божий создание во сто крат превосходившее своих родителей в силе ума, твердости духа, или рослости тела, если только то не было гением во плоти. Нет. Здесь не могло быть случайных характеров, и всему было свое объяснение. Пусть значимость их была в прошлом, но могущество оставалось столь притягательным, что даже приняв немой картинный облик они по-прежнему заявляли о себе…

- Вы не находите сходства? – в какую-то минуту миссис Глендовер оказалась подле нее, и та смутилась при виде женщины, которая застала ее за изучением очередного полотна.

Она лишь утвердительно кивнула в ответ.

– Это прадед милорда, вылитая его копия. Те же выразительные глаза, тот же характерный рот и ярко выраженные скулы. Даже с его отцом нет такой близкой схожести, как с прадедом.

Она не могла не согласиться с Миссис Глендовер - высокий мужчина, смотревший на нее с портрета, во многом напоминал лорда Элтби. Единственным отличием был возраст, его седые волосы и не присущие лорду Элтби усы.

- Вы правы, миссис Глендовер, однако я не увидела среди картин портрета самого лорда Элтби, – она как могла осторожно, стараясь не выдать своего любопытства, коснулась интересующей темы.

- О,… это просто объяснить. Портрета не существует вовсе, – миссис Глендовер взяла ее под руку, и они проследовали к остальной прислуге. – Лорд Элтби отказывается позировать. И как не старался отец убедить его в важности такого шага, все безрезультатно. Но это старая история…

И так как она внимала всему сказанному, миссис Глендовер продолжила.

- Граф Элтби оставил родовое поместье и уже давно живет обособленно в английской глуши. Я знала его еще в ранней юности. Да… Это очень старая история.

У миссис Глендовер была поразительная способность увлекать собеседника. Вот и теперь, оставив ее в полном неведении, женщина устремилась к двери, в которой уже показался мистер Браун.

}Глава 15}

Мистера Брауна всегда отличала военная выправка и безукоризненный внешний вид. Он был человеком в высшей степени почитавшим все законы благопристойности, вежливым и кротким, как того и требовала его кропотливая работа, и который в свои преклонные годы, к довершению всего, мог без зазрения совести гордиться собой.

Мистер Браун поклонился всем присутствующим и обратился к миссис Глендовер.

- Мадам, доставили заказ мистера Руда.

- Прекрасно, - миссис Глендовер вынула из кармана фартука часы, взглянула на время и обернулась к девушкам, - не обманул старый хитрец, доставил в срок, и даже со временем не напутал.

Эмма ответила бурным рукоплесканием – по всему было видно, что эта новость более чем приятна, Юная особа схватила Кити за руку и пронеслась мимо нее. Уже достигнув двери, она обернулась.

- Лидия, вам тоже должно быть интересно, - восторженный голос Эммы эхом разнесся по залу, нарушив его обыкновенно тихий распорядок. – Привезли новую одежду для прислуги. В этом году миссис Глендовер делает для всех нас небывалый подарок к Рождеству, даря не просто отрез ткани, а готовое форменное платье.

- Эмма, вы забываетесь, - миссис Глендовер остановила взволнованную девушку, - это, скорее, подарок лорда Элтби, в котором я приняла небольшое участие.

Все трое с шумом покидали галерею, при этом Эмма продолжала расточать любезности миссис Глендовер, а та лишь отмахивалась рукой. Мистер Браун почтенно прошествовал вслед за дамами. Зал опустел. Она была уверенна в том, что все вышесказанное не могло относиться к ней, слишком малы были ее заслуги перед лордом Элтби, и так мало она проработала в доме, чтобы претендовать даже на такую рядовую для остальной прислуги благодарность. Она осталась и потому, что это место вызвало у нее живой интерес, именно живой, а ей нравилось это чувство.… Боясь выдать себя в присутствии миссис Глендовер, теперь она подолгу и без излишней осторожности всматривалась в незначительные, на первый взгляд, детали, плавные изгибы и контуры, которые то оттеняли, то наделяли характером линии. В этом было что-то возвышенное, что требовало времени и немалых усилий, чтобы проникнуть в суть каждого сюжета и понять его до конца. Если бы она могла изредка приходить в этот большой зал, уединившись, безмолвствовать в окружении старых полотен, если бы ее всю можно было поместить в этом таинстве чужих реликвий…

Она смирилась с тем, что ее радости будут бескровны, а полнота жизни - в заоблачной иллюзии вчерашнего дня, дороги останутся не пройденными, слова - не сказанными. «Нет» и «да» в одном только схожи - ей больше не придется их слышать в том смысле и значении, которое казалось верным. А в ее случае все было без правил, и казалось, что ей уже не выйти на свет, не увидеть того, что можно по праву считать счастьем. Но она ничего не требовала для себя. Ее единственное желание заключалось в том, чтобы остаться здесь. Она готова хранить в себе то апрельское утро, с его выгоревшим солнцем над водой, обломки маренного дерева на рыхлом песке, мокрые одежды, бесцветные глаза, которые уже не видели неба, и резкие порывы дождя с ветром, от которого слезы обжигали ее лицо ледяным огнем. Она согласна жить этим и многим другим, только бы жить здесь.