Бездна (СИ)

Именно таких юных девочек, какой была я, отбирали для обучения определенному искусству и в дальнейшем, если это обучение было успешно, для продажи в гарем к султану. Мое обучение, получение соответствующих знаний и, разумеется, опыта (с поставленными для этого девушками, не мужчинами), длилось около пяти лет. За этот период я превратилась в красивую сформировавшуюся молодую девушку, которая умела все, что требовалось, чтобы ублажить любого мужчину и доставить ему столько удовольствия, сколько он мог бы пожелать. Абсолютно любые желания, которые могли прийти мужчине, я училась претворять в реальность своим руками, губами и конечно всем своим телом. Для меня это было не сложно, и в какой-то момент мне даже стало нравиться ожидавшее меня будущее. Ведь я могла стать не просто наложницей, я могла родить султану ребенка, и тогда мое положение было бы обеспечено до конца моей жизни. И это в то время, когда многие девушки, которые учились со мной и не справлялись на определенном этапе, были насильно отправлены либо в обычные продажные дома, где их ждали только тяжелый каждодневный труд и скорее ранняя смерть от какого-либо полученного заболевания. Или некоторые становились обычными рабынями, которые жили в домах и прислуживали своим хозяинам, и последние отнюдь не всегда были добрыми и достаточно великодушными, чаще всего такие рабыни были вынуждены терпеть насилие и побои, и порой даже голод.

С каждым днем, неделей, месяцем я все больше забывала свою прошлую жизнь, и даже о своем любимом я тоже вскоре позабыла. Так непохожа стала моя настоящая жизнь от всего, что окружало меня с младенчества, и так навязчиво она требовала смириться, перестать надеяться вернуться к прошлому. Надежда стала для меня не только непозволительной роскошью, она могла привести меня к гибели, ведь любая попытка побега каралась жестокими пытками, а затем смертью от пронзенного ножом горла.

Поэтому я старалась вникать во все, что заставляла нас делать наша старшая калфа — женщина, которая следила за порядком и распоряжалась самим процессом обучения, давала распоряжения младших служанкам и нам. Главное ее правило было видеть во всех девушках только своих соперниц, и я в совершенстве следовала этому правилу. Я была лучшей среди многих и этим выделялась, и мое отстраненное поведение делало меня еще более обособленной. Но теперь моей главной целью, моей мечтой стало попасть в число избранных девушек, и мое одиночество и отсутствие подруг меня мало беспокоили.

Тот вельможа, которому я тогда принадлежала, был приближенным султана, входил в его круг ближайших советников, и был несметно богат. У него имелось несколько дворцов, в одном из которых, самом маленьком, мы и жили.Да дворец был небольшим по сравнению с другими, как нам говорили. Но как же он был прекрасен для юной не утратившей своей мечтательности девушки. Его мрачные стены, с никогда не гаснувшими факелами в позолоченных креплениях, многочисленные двери с самыми разными комнатами, где на полу были расстелены красиво расшитые ковры. Многочисленные подушки, которые были накиданы на огромные кровати с балдахинами, и балконы, что выходили либо внутренний сад, либо на внешнюю сторону, где открывался вид на неприступный залив, столь далекие и почти не различимые горы, и живописные деревья огромных размеров и всех возможных пород.

Нам было разрешено гулять во внутреннем дворе, где как раз располагался сад с многочисленными дорожками и фонтанами. Один особо дальний такой фонтан стал моим излюбленным местом. Рядом с водой там росло одно особенное дерево, оно было родом из тех мест, где прошло мое столь невинное и на тот момент почти уже забытое детство. Это была акация, вечнозеленое дерево с прекрасными белыми цветками. Я могла лежать под тем деревом часами (мне удавалось выкраивать их, прячась от служанок и других девушек), смотреть на эти белоснежные пятна, которые так нелепо смотрелись под этим палящим ярким небом…

И вот в обычный похожий на все прежние вечер я сидела под этим самым деревом, закрыв глаза, и слушала, как шумит рядом вода, чувствовала, как ветер треплет мои распущенные длинные волосы, как где-то чуть слышно поет маленькая птичка. И я была так поглощена всем этим, что не смогла заметить самое главного, присутствия кого-то еще рядом.За мной следила молодая девушка с абсолютно белыми волосами и столь же бесцветными глазами. Это была дочь одалики — главной и возлюбленной наложницы султана. Она иногда посещала дворец будущих наложниц своего отца, чтобы иметь возможность видеть тех, с кем ей, возможно, предстояло потом делить свой дом. Ее мать не одобряла таких визитов, но не могла идти против воли любимой дочери ее столь великого отца. Она приходила уже не раз, но никогда до того, не видела меня, так как я всегда пряталась в саду. Но в тот вечер, девушка плохо себя чувствовала и захотела прогуляться, и случайно приметила меня, среди плотных зарослей цветов и кустарников.

Я не скажу имени той девушки, так как ее имя будет вечно в моем сердце, и с ним я и уйду когда-нибудь в лучший мир. Да, я полюбила ту девушку, а она полюбила меня. Тогда, в тот вечер, я впервые разговаривала с ней, чтобы потом больше никогда не забывать, как прекрасен ее голос. Сначала я ее приняла за обычную девушку из гарема (что она была из гарема выдавала нашитая на ее одежде золотая лань — герб султана) и разговаривала с ней на равных, но и когда узнала правду, это не изменило ничего. Она стала роднее и ближе мне всех, кто когда-либо окружал меня. С ней я хотела проводить все свои вечера, все дни. Конечно, сначала я считала ее своей подругой, но вскоре поняла, что меня сводит с ума взгляд ее необычных глаз, изгибы ее тела, которые проглядывались через одежду. А когда она меня касалась, даже лишь руки, во мне все замирало, желало разорваться, но оставалось целым, причиняя боль от того, что я не могла быть с ней.

У нас с ней было соглашение, мы назначали встречи около этого фонтана и обязательно там должны были быть только мы вдвоем. Это были наши мгновения, когда мы могли быть наедине, лежать вдвоем под деревьями, и вместе смотреть на столь далекое и недосягаемое небо.

Так проходили месяцы. Мое обучение продолжалось, но обязательно раз в несколько недель я могла видеться со своей возлюбленной. Я стала жить только этими встречами, ведь в остальное время, я стала бояться и, в тоже самое время, ждать того дня, когда я стала бы наложницей ее отца. Мне не хотелось делить свое тело ни с кем, кроме нее, но это был единственный для меня выход быть вместе с ней хоть каким-то образом. Ведь тогда мы могли бы проводить вместе каждый день, живя в одном дворце, под одной крышей, хоть и в разных комнатах.

Но судьба снова изменила мои планы. Наступал день отбора новых наложниц в гарем, и по этому случаю во дворец приезжал важный доверенный султана — смотритель гарема. Был устроен большой праздник. И в самый разгар мне и моей возлюбленной удалось сбежать и запереться в одной из комнат, где обычно ночевали девушки. Эта комната была особенная, ведь она выходила на залив. Я помню, как стояла так близко к ней и любовалась взошедшей луной, рассматривала темные силуэты причаливших кораблей со спущенными мачтами, готовыми при этом в любой момент отправиться в путь, в те новые земли, где возможно меня могло ожидать совсем другая участь. И тогда я призналась ей, в своих чувствах, в своем нежелании быть той, кем мне предстояло стать уже на следующее утро. Я все говорила и говорила то, что так долго скрывала от нее, все свои страхи, свои мечты, которые терзали меня еще в той далекой прошлой жизни. Она прервала меня, прикрыв мне рот своей ладонью. А потом, поцеловала меня. И с ней это было все абсолютно иначе. С ней все стало иначе. До нее, я многого боялась, я испытывала страх и сомнения почти каждый день. Но она показала мне новый мир, научила меня жить с открытым сердцем и бороться за свою жизнь, за то, что мне дорого. И она уговорила меня на побег с ней. Я не могла знать насколько порой судьба беспощадна к тем, кто находит смелость прыгать с обрыва.