Как вольный ветер

По натертой до блеска лестнице госпожа Поркье привела Вальду на площадку верхнего этажа, куда выходили две двери. Хозяйка отворила левую, и девушка очутилась в очаровательной комнате, половину которой традиционно занимала большая квадратная кровать с пологом. Любившие негу и комфорт французы обычно настилали на свои ложа многочисленные перины на гусином пуху.

Окна закрывались занавесками, а снаружи — крепкими ставнями, запирающимися на ночь. Громадных размеров камин, предназначенный, видимо, для сжигания целых бревен, согревал жильцов в промозглые зимние месяцы.

Вероятно, долгими зимними вечерами были сплетены разнообразные устилавшие пол коврики и половички из овечьей шерсти, белые и пестротканые. Нигде — ни пылинки. Комната поражала чистотой. Все было отмыто, выскоблено и натерто пчелиным воском. Через раскрытые окна лился сладкий аромат роз и жимолости, смешанный с острым запахом морской соли и йода, долетавшим со Средиземноморья.

— Здесь вы сможете переодеться, мадемуазель, — объявила госпожа Поркье, с любопытством разглядывая грубый холщовый мешок, который тащила Вальда.

— Благодарю вас. А вы не могли бы высушить мою одежду?

— Ну конечно!

— Господин Сэнфорд упомянул, что вы, вероятно, любезно позволите мне остаться на ночлег, — отважилась Вальда.

Фермерша взглянула на нее с явным недоумением.

— Вы что же, мадемуазель, путешествуете одна?

— Мои друзья ожидают меня в Сент-Мари-де-ля-Мер, — поспешила объяснить Вальда. Но я считаю, будет разумнее прибыть туда уже после фестивальных торжеств — ведь я не цыганка.

— Да, ваша одежда поначалу сбила меня с толку, — засмеялась госпожа Поркье. — Но теперь, когда видны ваши глаза и волосы, ни за что не спутаешь вас с цыганкой.

— Так я могу остаться?

— Мне будет очень даже приятно, мадемуазель. Всякий друг господина Сэнфорда — желанный гость в нашем доме. — От Вальды не укрылось звучавшее в ее голосе уважение. — Вот тут, в кувшине, вода. А если вы соблаговолите принести мне в кухню вашу мокрую одежду, я вывешу ее на солнышке, а то, если потребуется, и просушу над печкой.

— Думаю, она и на солнце отлично высохнет, — улыбнулась гостья.

— Если вам что-то понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь.

С этими словами хозяйка вышла из спальни, плотно притворив за собой дверь, и Вальда услышала шорох ее шагов по не застеленной лестнице.

Наконец-то она могла скинуть с себя ненавистные мокрые юбки! Освободившись от них, Вальда заметила, что верхняя, красная, немного слиняла на белые, бывшие под ней. Блуза тоже оказалась в пятнах — от травы и воды.

Переодевшись в свежее белье, деятельная путешественница положила блузу в таз и попыталась отмыть ее холодной водой. Это был ее первый опыт стирки, и, видимо, она что-то делала не так, потому что пятна не сходили. Вальда решила, что будет разумнее отнести одежду госпоже Поркье и попросить ее выстирать.

«Ведь я вполне в состоянии оплатить все необходимые услуги», — ободрила она себя.

Но когда Вальда подумала о деньгах, перед ней встала еще одна проблема. В ее цыганской юбке имелось по бокам два кармана, и часть денег она держала там, остальные были упрятаны в бельевой мешок вместе с вещами. Задумчиво оглядывая теперь свое хозяйство, Вальда размышляла, где ей лучше хранить наличность и как носить ее при себе, если переодеться в тонкое летнее платье без карманов.

Надо сказать, что, собираясь в дорогу, она подошла к выбору платьев с особой тщательностью, понимая, что, во-первых, ей придется обходиться без горничной, которая гладила бы ее наряды, а во-вторых, гардероб должен весить как можно меньше.

Она долго стояла перед шкафом, доверху набитым всевозможной одеждой. Наконец ее выбор пал на два простых муслиновых платья, с виду, как ей казалось, не слишком дорогих, хотя в действительности оба вышли из мастерской знаменитого парижского кутюрье. Эти два да еще одно на вечер — вот все, что позволила себе предусмотрительная путешественница. Зато она смогла захватить тонкую юбку для езды верхом, а в пару к ней — легкий жакет, надеваемый ею в летнюю жару.

Сейчас она раздумывала, не переодеться ли сразу в него. Потом рассудила, что мистер Сэнфорд, возможно, вовсе не рассчитывает тотчас пуститься на поиски диких животных, а позже она обсудит с ним такую возможность.

Вальда спустилась, облаченная в белое муслиновое платье в мелкий голубой цветочек с голубым поясом. Растрепавшиеся под цыганской косынкой волосы она причесала и уложила заново.

Проблема хранения денег тоже была решена, и довольно хитроумно.

Большая часть банкнот была ловко спрятана в оставленных наверху коробочках с запасной пленкой. Эти коробочки Вальда убрала в комод, в самый дальний угол выдвижного ящика, и заложила сверху чулками и носовыми платками. В общем-то, ей не верилось, что кто-нибудь в этом доме окажется, как говорил ее отец, «нечист на руку». Тем не менее меры предосторожности никогда не помешают. Если лишиться всех денег в самом начале путешествия, то только и останется, что бесславно вернуться домой.

На всякий случай одну крупную банкноту достоинством в пятьсот франков девушка спрятала на груди, за корсажем.

«Пусть теперь кто-нибудь попробует сказать, что я скрупулезно не обдумала каждую мелочь!» — горделиво думала она.

Нарядная и довольная собой, Вальда торжественно появилась в кухне, где постоялец беседовал с хозяйкой. При виде Вальды новый знакомый поднялся ей навстречу, в глазах его вспыхнуло нескрываемое восхищение.

— Вот моя мокрая одежда, мадам. Я попыталась было сама отстирать пятна с блузки, но, боюсь, у меня плохо получилось.

— Все будет сделано, мадемуазель, — успокоила ее та, забирая вещи.

— Благодарю вас. — Девушка повернулась к Сэнфорду. — Вы осмотрели камеру? С ней все в порядке?

— Насколько могу судить, через кожаный футляр не просочилось ни капли. Для верности можно, конечно, сменить пленку, но готов поклясться: она не повреждена.

— В таком случае полагаюсь на вас.

— Госпожа Поркье предлагает вам выпить чашечку кофе и отведать ее знаменитых пирожков с мясом. После неприятного происшествия полезно подкрепиться.

— Кофе я бы с удовольствием выпила, а вот есть мне, пожалуй, не хочется.

— Вам непременно захочется, стоит только попробовать кусочек, — заверил ее Ройдон. Из учтивости он говорил по-французски, с тем, чтобы его понимала и хозяйка.

— Я сию же минуту подам вам в салон, — с готовностью откликнулась та.

— К чему эти церемонии? — удивился молодой человек. — Мы отлично перекусим прямо здесь.

— С нами по-простому можете обедать, пока вы один, месье, — тоном строгой нянюшки осадила его госпожа Поркье. — А когда у вас гости, надлежит принимать их в гостиной. Проводите туда мадемуазель, а я принесу кофе.

Было совершенно ясно, что отношение хозяйки к Вальде коренным образом изменилось после того, как девушка сняла цыганский костюм и приобрела респектабельный вид.

«Как это странно и несправедливо, думала девушка, — что люди так не любят цыган». Для нее же эти самые цыгане являлись воплощением дружелюбия, доброты, готовности прийти на помощь. Ройдон Сэнфорд распахнул еще одну дверь, и молодая леди прошла в салон нечто среднее между гостиной и парадной столовой. Строгая, чопорная мебель придавала комнате немного формальный и нежилой вид. Впечатление усиливали набитые конским волосом жесткие кресла и диваны. По стенам были развешаны акварели с изображением быков и лошадей. Такие картинки можно было купить в любом провинциальном городе, и нарисованные на них животные имели весьма отдаленное сходство с живыми.

Вальда подошла к окну и стала рассматривать утопающий в цветах сад. Молодой человек последовал за ней.

— Я вижу, вам удалось убедить хозяйку поселить вас на мызе.

— Она сказала, что всякий ваш друг — желанный гость в этом доме. По-видимому, вы здесь — важная персона. Скажите, почему вы так часто приезжаете сюда отдыхать?

— С таким же основанием и я мог бы спросить вас, почему вы приехали в Камарг, — улыбнулся он. — Ответ прост: потому что это — красивейшее место на земле.