Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

— Ты не можешь решить с чего начать, сассенах? — он потянулся и взял пустой бокал из ее рук, используя движение, чтобы прикоснуться к ее спине, почувствовать ее теплоту сквозь одежду.

Она рассмеялась и откинулась назад, прижимаясь к нему. От нее слабо пахло рисовой пудрой и теплой кожей, а от волос поднимался аромат шиповника.

— Я даже не голодна. Я просто считала количество желе и разносолов. Их где-то тридцать семь различных видов, если я не ошиблась в счете.

Он кинул короткий взгляд на стол, на котором действительно находилось удивительное множество серебряных блюд, фарфоровых ваз и деревянных тарелок, нагруженных таким количеством пищи, которой можно было кормить деревню горцев в течение месяца. Есть ему тоже не хотелось, по крайней мере, не пудинги и разносолы.

— Что ж Улисс позаботился об этом. Он не мог посрамить гостеприимство моей тети.

— Этого можно не бояться, — уверила она его. — Ты видел барбекю на заднем дворе? Там на вертелах жарятся, по крайней мере, три вола и дюжина свиней. А кур и уток я даже не пыталась считать. Ты думаешь, это простое гостеприимство, или твоя тетя хочет показать, какую хорошую работу проделал Дункан, то есть я имею в виду, каким прибыльным стал Речной поток п од его управлением?

— Думаю, она могла, — сказал он, хотя про себя подумал, что вряд ли побуждения Джокасты были такими добрыми. Он полагал, что роскошь свадебного пира была предназначена, чтобы утереть нос Фаркарду Кэмпбеллу, который отпраздновал свою свадьбу в декабре в Грин-Ривер.

И говоря о свадьбе…

— Вот, сассенах.

Он поставил пустой бокал на поднос проходящего мимо слуги и взял взамен полный, вручив его ей.

— О, я не… — начала она, но он прервал ее, взяв второй бокал и подняв его для тоста. Ее щеки вспыхнули, а глаза засияли, как янтарь.

— За красоту, — мягко сказал он и улыбнулся.

Я чувствовала приятную расслабленность внутри, как если бы мой живот и члены были заполнены ртутью. Эти ощущения были вызваны не только вином, хотя оно сыграло большую роль, ослабив напряжение после всех тревог и волнений дня.

Свадьба была тихая и камерная, в то время как ее празднование, вероятно, будет шумным до крайности. Я слышала, как многие молодые мужчины собирались предаться безудержному веселью к концу вечера, но меня это мало волновало. Мое намерение заключалось в том, чтобы насладиться превосходным ужином, пропустить стаканчик или два вина, а потом найти Джейми и исследовать с ним романтический потенциал каменной скамьи под ивами.

Джейми появился немного раньше, чем намечалось моей программой — я еще ничего не съела, но у меня не было никаких возражений против пересмотра моих приоритетов. В любом случае, еды останется много и к концу вечера.

Свет факелов сиял на нем, отчего его волосы, брови и кожа горели, как медь. Вечерний ветерок раздул скатерти и превратил огонь факелов в огненные языки, он также вытянул пряди волос из его косички и бросил их ему на лицо. Он поднял свой бокал, улыбаясь мне.

— За красоту, — сказал он мягко и выпил, не сводя с меня глаз.

Дрожащая ртуть стекла по моим бедрам на задние части ног.

— За… частную жизнь, — ответила я, приподняв мой бокал. Чувствуя себя немного легкомысленно, я потянулась и медленно стянула кружева с моих волос. Наполовину освобожденные локоны упали на спину, и я услышала, как кто-то шокировано ахнул позади меня.

Лицо Джейми передо мной внезапно утратило всякое выражение, и он уставился на меня, как ястреб на кролика. Я подняла бокал и, не спуская с него глаз, медленно выпила вино. Аромат черного винограда заполнил мою голову, а жар вина обжег мое лицо, груди и кожу. Джейми резко двинулся, чтобы взять мой пустой бокал, и его холодные пальцы сильно сжали мои.

И потом голос от освещенных французских дверей позади него произнес:

— Мистер Фрейзер.

Мы оба вздрогнули, и бокал упал на пол террасы между нами, взорвавшись осколками. Джейми резко развернулся и левой рукой инстинктивно потянулся к кинжалу. Потом, увидев силуэт фигуры, вырисовывающийся в дверях, расслабился и отступил, криво усмехнувшись.

Филипп Уайли вышел на свет факела. Краснота его лица была заметна даже сквозь обильную пудру, пылая беспокойными пятнами на его скулах.

— Мой друг Стэнхоуп предложил составить вист этим вечером, — сказал он. — Вы не присоединитесь к нам, мистер Фрейзер?

Джейми кинул на него длинный холодный взгляд, и я увидела, что поврежденные пальцы его правой руки немного подергиваются, а на шее быстро бьется пульс, но голос его был спокоен.

— Для виста?

— Да, — Уайли тонко улыбнулся, усердно избегая глядеть мне в глаза. — Я слышал, что вы хорошо играете в карты, сэр, — он сжал губы. — Хотя, конечно, мы играем по очень высоким ставкам. Возможно, вы не чувствуете…

— Я буду рад, — произнес Джейми тоном, который ясно показал, что единственную радость ему доставит возможность вбить зубы Филиппа Уайли в его же глотку.

Данные зубы блеснули в короткой улыбке.

— А. Великолепно. Я буду… с нетерпением ожидать игры.

— Ваш слуга, сэр.

Джейми резко поклонился, развернулся, схватил меня под локоть и пошел прочь с террасы, волоча меня за собой.

Я шагала, не отставая от него, и молчала, пока мы не удалились за пределы слышимости. Ртуть поднялась из нижних частей моего тела и теперь колебалась вверх и вниз по моему спинному хребту, от чего я чувствовала себя неустойчиво.

— Ты в своем уме? — вежливо спросила я. Получив короткое фырканье в ответ, я встала, как вкопанная, и потянула его за руку.

— Это не риторический вопрос, — сказала я довольно громко. — Вист с высокими ставками?

Джейми действительно великолепно играл в карты. Он также знал множество обманных приемов. Однако в висте было трудно, если совсем невозможно, обманывать, а Филипп Уайли имел репутацию превосходного игрока, так же как и Стэнхоуп. Кроме того, оставался еще тот факт, что у Джейми не было денег для игры, не говоря уже об игре по-крупному.

— Ты думаешь, я позволю этому хлыщу растоптать мою честь, а потом бросить оскорбление мне в лицо?

Он развернулся, яростно глядя мне в лицо.

— Уверена, он не имел в виду… — начала я и замолчала. Было совершенно очевидно, что если Уайли и не подразумевал прямого оскорбления, он явно делал вызов, а для шотландца эти два понятия были неразличимы.

— Но ты не должен делать этого!

Я получила бы больший эффект, разговаривая с кирпичной стеной огорода.

— Я буду, — произнес он жестко. — У меня есть гордость.

Я с раздражением потерла свое лицо.

— Да, и Филипп Уайли знает это! Слышал ведь, что гордость до добра не доводит.

— У меня нет ни малейшего намерения проиграть, — уверил он меня. — Ты дашь мне твое золотое кольцо?

Я широко открыла рот от потрясения.

— Я… мое золотое кольцо?

Я инстинктивно обхватила гладкое золотое кольцо Фрэнка на моей левой руке.

Он пристально смотрел на меня. Танцующий свет от факелов, зажженных вдоль террасы, осветил его сбоку, заострив упрямые черты лица и заставив один глаз вспыхнуть синим пламенем.

— Мне нужна ставка, — сказал он спокойно.

— Проклятие.

Я отвернулась от него и стояла, глядя на лужайку. Факелы на ней также были зажжены, и мраморные ягодицы Персея белели в темноте.

— Я не проиграю его, — сказал Джейми позади меня. Его рука тяжело легла мое плечо. — А если проиграю, то выкуплю. Я знаю, оно тебе дорого.

Я выдернула свое плечо из-под его руки и отошла на несколько шагов. Мое сердце громко стучало, а лицо было горячим и липким, словно я собралась упасть в обморок.

Он ничего не говорил и не дотрагивался до меня только стоял, ожидая.

— Золотое? — наконец, резко произнесла я. — Не серебряное?

Не его кольцо, не его метку собственности.

— Золото дороже, — сказал он и после краткого колебания добавил, — в денежном выражении.

— Я знаю.

Я обернулась и посмотрела на него. Пляшущий от ветра, огонь факелов бросал движущиеся тени на его лицо, и трудно было прочитать его выражение.