Земля надежды

Эстер выбежала на террасу и помчалась вокруг дома к конюшне. А Джон уже сидел на скамеечке, растирая затекшие мышцы. Он снова попытался подняться, увидев ее, но она сама поспешила подойти к нему и обняла.

— Ты ранен?

— Прямо в сердце.

— А тело?

— Все в порядке.

— А что с ногами?

— Просто затекли. Я слишком стар, Эстер, чтобы проводить в седле дни и ночи.

— Было сражение?

— Стычка. Нас было безнадежно мало. В день, когда решалось все самое важное, не нашлось достаточного количества человек, готовых встать и сражаться за свою свободу.

Она обернула вокруг него руки и тесно прижала его усталую голову к своему сердцу. Она вдруг обнаружила, что баюкает его, как когда-то баюкала Джонни, когда тот просыпался от страшного сна.

— Да там вообще мало кто был, — безжизненным голосом сказал Джон. — Ламберта схватили почти сразу. А на нас даже и внимания особого никто не обращал. Им нужен был только он. Он бы ушел, но его конь обессилел, и мы все тоже обессилели. И все мы были обескуражены. Потому что, когда дошло до настоящего дела, не нашлось достаточного количества человек, готовых встать и сражаться за свою свободу.

Он отшатнулся и посмотрел ей прямо в лицо, будто она могла ответить на его вопрос.

— Почему все так вышло? — потребовал он. — Почему так получается, что люди очень ясно видят, когда опасность угрожает их богатству или их удобству? Но когда речь заходит об их свободе, они склонны передоверить ее защиту кому-нибудь другому. Они не понимают, что это значит — быть свободным. Они не понимают, что если баржи в Уоппинге облагают несправедливым налогом, а шахтеры в Форест-оф-Дин лишены своих прав, если простых людей вытесняют из палаты общин, а вместо них места там узурпируют богатые и влиятельные, значит, мы все под угрозой — даже если сады отбирают не лично у нас. Даже если пока что потеря прав угрожает не нам лично. Ну почему люди не хотят видеть этого? Когда правительство начинает преследовать больных, бедных, женщин, — тогда все мы должны подниматься на их защиту. Ну почему люди отказываются понять это?

Какое-то мгновение Эстер смотрела в его гневное лицо, потом снова притянула к себе и прижала к сердцу.

— Не знаю, — мягко сказала она. — Казалось, пора бы уже всем понять, что если начинается что-то злое, то остановить это нужно как можно скорее.

Лето 1660 года

Карл Стюарт, который отныне известен как Карл II, вернулся в страну, с ума сходившую от счастья.

Народ стремился вернуться обратно в систему, всем хорошо известную, причем многие надеялись выиграть от смены правления. Кто-то видел в этой перемене возможность свести старые счеты и вернуть утраченные позиции. Квакеры и разного рода сектанты, католики и старухи, которых злобные соседи называли ведьмами, тут же почувствовали гнет опасений, что возродятся былые гонения на них, равно как и былые свободы для богатых.

По всей стране простолюдины тащили хворост из королевских лесов и заброшенных парков, прокатилась волна грабежей пустых дворцов, перед тем как туда придут проводить инвентаризацию новые королевские слуги.

Новый король назначил новый Тайный совет, и жирный английский пирог наград и должностей был поделен между роялистами и их друзьями. Но Карл проследил за тем, чтобы на королевскую службу набирали людей опытных, из богатых и благородных семей, независимо от того, чем они занимались в годы войн против его отца. Те, кто участвовал в судебном процессе и казни его отца, просто потеряли свои места во власти, и если они убегали из Англии, тогда их штрафовали.

— Надеюсь, он выпустит Джона Ламберта, — Френсис склонилась над газетой, расстеленной на кухонном столе. — Здесь пишут, что палата лордов требует его смерти, но палата общин хочет его помилования.

— И его освободят? — Эстер подняла глаза от гороха, который она лущила.

Френсис покачала головой:

— Тут об этом ничего не написано. Но если бы я была Карлом Стюартом, не думаю, что мне бы понравилось, если бы Джон Ламберт снова встал во главе полка.

Месяц спустя после того, как король воцарился на троне, Элиас Эшмол попросил и получил место виндзорского герольда. В своем новом облачении он явился в Ковчег, предлагая Джону выпустить новое издание каталога.

— И оно должно быть посвящено его величеству, — убеждал Элиас Джона, сидя на веранде на солнышке и любуясь садом в пышном летнем цветении. — Подумай только, что, если он приедет сюда с визитом! Отец его ведь был здесь?

— Да, — ответил Джон. — Вместе с королевой.

— Я слышал, осенью она приедет из Франции, — с энтузиазмом продолжал Эшмол. — К тому времени нам надо будет уже выпустить новое издание. Если хочешь, я сам заплачу. Я отложил немного денег.

— Я сам могу заплатить! — сказал уязвленный Джон. — И сам составлю посвящение.

— У меня уже готово. — Элиас вытащил из глубоких карманов своей накидки сложенный лист. — Вот.

Джон развернул бумагу на столе.

Френсис, заглянув через плечо Джона, хихикнула.

— Уж и не знаю, можно ли назвать тебя самым покорным подданным, — заметила она. — Наверняка есть у него слуги, которые не стремились провести все эти военные годы так далеко отсюда, как только возможно.

Джон постарался замаскировать свой собственный смех кашлем.

— Френсис, пойди займись своими делами, — строго сказал он и повернулся к Элиасу: — Я прошу прощения.

— Ну что за взбалмошная женщина, — неодобрительно сказал Эшмол. — Даже если существуют какие-то сомнения по поводу твоей лояльности, не стоит говорить об этом слишком громко, Джон.

Джон кивнул.

— Все знают, как служил королю твой сын, — заметил Элиас. — Ты всегда можешь упомянуть, что он погиб при Вустере или умер здесь от ран.

Эстер, при этих словах входя на террасу с подносом, на котором стояли три стакана мадеры, отшатнулась и обменялась с мужем потрясенным взглядом.

— Никогда мы этого делать не будем, — коротко сказал Джон.

Он поднялся и взял поднос из рук Эстер.

— Вот посмотри, что подготовил за меня господин Эшмол для печатника. Новое посвящение для титульного листа каталога. Посвящение его величеству.

Она наклонилась над столом и внимательно прочитала строки посвящения. К его удивлению, когда она выпрямилась, в глазах у нее стояли слезы.

— Эстер?

Она чуть отвернулась от стола, чтобы Элиас Эшмол не видел ее лица. Джон последовал за ней.

— Что с тобой? — тихо спросил он.

— Я только подумала, как гордился бы Джонни, — просто сказала она. — Увидеть наше имя на одной странице с именем короля. Посвятить нашу коллекцию самому королю.

Джон кивнул.

— Ты права, он бы гордился, — сказал он. — Дело, за которое он сражался, в конце концов победило.

Он повернулся к Элиасу Эшмолу:

— Благодарю тебя за помощь, Элиас. Давай сразу же отдадим в печать.

Элиас кивнул.

— Завезу к печатникам по дороге домой, — бодро сказал он. — Нет проблем. Я рад, что тебе понравилось.

Эстер взяла свой стакан вина и села с мужчинами.

— У нас сегодня будут гости к обеду? — спросила она. — Придут доктор Вартон и остальные?

— Да, и об этом у меня тоже есть кое-что новенькое! — ликуя, возвестил Элиас. — Мы теперь под королевским патронажем. Король очень заинтересован в наших мыслях и открытиях. Теперь нас будут называть Королевским обществом! Только подумайте! Мы — члены Королевского общества! Что вы на это скажете?

— Это большая честь, — сказал Джон. — Хотя, если бы не республика, мы бы никогда и не начали собираться. Под властью епископов половину из того, о чем мы тут говорили, сочли бы ересью.

Элиас пренебрежительно замахал руками.