Земля надежды

— Он зовет нас, — сказал Джон. — Пошли.

Традесканты подошли к ступеням на террасу. Джон Ламберт улыбнулся Эстер той улыбкой, которая болезненно напомнила ей Джонни, когда тот побеждал в каком-нибудь споре.

— Вы приехали в хороший момент, — сказал он им обоим. — Видите, вот штандарт моего полка. Мне его вернули.

— Вернули? — Эстер поднялась по ступеням, присев в неглубоком реверансе перед леди Ламберт.

— Факонберга и прочих сместили с их постов, и мои парни примчались сюда, чтобы вернуть мне штандарт. Мы снова вместе.

— Рад за вас, — сказал Джон. — Мои поздравления, лорд Ламберт.

— Генерал-майор! — Ламберт сиял. — Лучше быть генерал-майором, командиром самого лучшего полка во всей армии, чем лордом у собственного камина.

Лето 1659 года

Парламент в очередной раз был распущен, и в мае на его место пришел новый парламент, возглавляемый Государственным советом. В новый совет входил и Джон Ламберт, проголосовавший за то, чтобы Ричарда Кромвеля отправили в отставку с хорошим денежным содержанием, армии заплатили все долги по жалованью, а школы и университеты очистили от нечестивых священнослужителей, и за то, чтобы государство проявляло терпимость ко всем религиям, за исключением католичества и тех, кто выступает за возвращение в Англию епископов.

Правление семьи Кромвелей закончилось, Англия снова стала настоящей республикой.

— Он попросил позаботиться этой осенью о его тюльпанах, — мимоходом обронил Джон, когда они с Эстер мирно работали бок о бок в розарии Ковчега. — Он думает, что проведет весь этот год в Уайтхолле. Было бы странно снова вернуться в Уимблдон.

— Но ты же никогда не согласишься стать его садовником? — удивленно спросила Эстер.

— Нет, у него есть свои садовники. Но я пообещал, что осенью выкопаю у него луковицы тюльпанов. Он хочет, чтобы я выбрал цвета для его оранжевого сада, и доверяет мне свои темные тюльпаны-виолетты.

Эстер улыбнулась.

— Значит, никогда-никогда не пойдешь ни к кому в услужение, Джон?

— Ни за что, — сказал он. — Даже к нему. Я поклялся, что у меня никогда больше не будет хозяина, но тогда моему отцу и мне приказывал сам король, и мы не могли ослушаться. Любому другому я бы отказал.

— А что, если Ламберт станет королем? — спросил она. — Его в стране любят больше других. Многие поговаривают, что ему можно было бы доверить управление. Да и армия пойдет только за ним.

— Хотел бы я увидеть на троне садовника, — мечтательно протянул Джон. — Только подумай, какие тогда были бы дворцовые сады.

Эстер фыркнула от смеха:

— И это твой основной довод?

Джон нехотя усмехнулся:

— Самый главный, это уж точно.

Они услышали, что Френсис зовет их, и взглянули на террасу. Рядом с Френсис стоял какой-то джентльмен. Она поманила Джона рукой.

— Кто это? — тревожно спросила Эстер. — Я его не узнаю.

— Может, хочет что-то продать? — предположил Джон, осторожно пробираясь между кустами роз.

Он подобрал корзину, полную ароматных лепестков нежного цвета, и пошел к террасе. Там он передал корзину Френсис.

— Этот джентльмен сказал, что у него к тебе личное дело, которое он хотел бы обсудить, — коротко сказала она.

С обостренной интуицией отца Джон уловил, что его дочь глубоко оскорблена и преисполнена решимости никак этого не показать.

— Джентльмен отказался назвать себя, — продолжила Френсис теми же самыми рублеными фразами. — Мне отнести корзину на конный двор?

Джон умиротворяюще улыбнулся ей.

— Если не возражаешь, — сказал он.

— Джентльмен попросил принести ему стакан вина, — с каменным выражением лица продолжила Френсис. — Тебе, отец, принести чего-нибудь?

— Да нет, — сказал Джон. — Но будь добра, попроси кухарку обслужить джентльмена. Ты и так слишком занята, Френсис.

Он заслужил ее короткую улыбку, и дочь ушла, с очень прямой спиной, очень высоко держа голову. Джон обратил свое внимание на таинственного гостя, который ухитрился за такое короткое время смертельно оскорбить его дочь.

— Я приношу свои извинения. Она была так просто одета, что я принял ее за горничную.

Тут он посмотрел на грязные домотканые штаны Джона, на его полотняную рубаху, кожаную жилетку и исцарапанные, грязные руки.

— Мы — садовники, — мягко сказал Джон. — Это грязная работа. И она требует простой одежды.

— Конечно… — торопливо сказал посетитель. — Я не хотел огорчить мисс Традескант.

Джон кивнул, не тратя времени на то, чтобы исправить его ошибку.

— Слишком много женщин сейчас, и молодых и старых, пытаются вмешиваться в мужские дела, — старался поправить положение гость. — Правильно вы поступаете, что держите ее дома и что она у вас занимается делом. Для всех нас в этой стране было бы лучше, если бы женщинам не давали думать, выступать в судах, молиться, проповедовать и прочее, и прочее. Страна была бы куда более уютным местом, если бы женщины снова вернулись на кухни, и каждый снова оказался бы на своем месте. Мне нравится, когда молодая леди одета просто, как посудомойка. Это показывает, что она обладает должным смирением.

— Что вам от меня нужно, сэр? — напомнил ему о деле Джон. — Мне нужно возвращаться в розарий, заниматься лепестками, они должны попасть к парфюмерам свежими.

Мужчина осмотрел пустую террасу, словно боялся, что их могут подслушивать.

— Мы можем поговорить здесь?

— Вы можете говорить на любую подобающую тему в рамках законности, — коротко сказал Джон.

— Меня зовут Мордаунт. Я прибыл от короля.

Джон кивнул, ничего не говоря.

— Виконт Джон Мордаунт, — подчеркнул джентльмен, будто думал, что титул произведет на Джона впечатление. — Планируется восстание. Страной не может править совет, состоящий из ничтожеств, и парламент, созданный на пустом месте. Мы долго выжидали, и теперь король назначил день.

— Я не хочу ничего знать, — внезапно прервал его Джон.

— Мы рассчитываем на вас, вы должны склонить Ламбет на сторону короля, — серьезно продолжал Мордаунт. — Я знаю, на чьей стороне ваши симпатии. Вы не должны думать, что речь идет о мелком заговоре, который не приведет нас никуда, разве что в Тауэр. В первый день августа начнется великое восстание. И ваша задача — обеспечить нам поддержку в Ламбете и по эту сторону реки. Нужно будет подготовить для нас конный паром и потом путь вниз по реке.

— Я ничего не хочу знать, — повторил Джон. — Мои симпатии на стороне мира и порядка. Я не собираюсь признавать Карла Стюарта, пока он не станет коронованным королем Англии. Я потерял сына…

Голос его прервался.

— Значит, вы хотите отомстить! — воскликнул Мордаунт, будто это решало все. — Ваш сын ведь сражался за короля?!

— Дважды, — сказал Джон. — Дважды был ранен. Ни разу ему не заплатили, ни разу не сказали спасибо, и ни единой победы он не одержал. Я не хочу знать о восстании. И не посвящайте меня в ваши секреты, которые я не хочу знать. Я не желаю участвовать в заговорах, ни в малых, ни в больших. Не говорите мне ничего, тогда я не смогу предать вас.

Мордаунт вдруг резко отшатнулся — по ступеням на маленькую деревянную террасу поднималась Эстер.

— Шшшш! Ни слова! — прошипел он.

Эстер вопросительно посмотрела на Джона.

— Этот джентльмен покидает нас, — сказал Джон. — Я провожу его.

Мордаунт медлил.

— Когда тот, о котором мы говорили, вернется в Лондон, вы пожалеете, что отказались мне помочь, — предостерег он.

Джон кивнул.

— Очень может быть. — И он вывел гостя через двойную дверь с террасы в холл.

Из кухни появилась Френсис и встала рядом с Эстер. Джон провожал незваного гостя к входной двери.

— Когда тот, о ком мы говорили, снова вернется на свое законное место, он сурово сочтется со всеми, — пригрозил Мордаунт. — Когда он окажется там, где ему и полагается быть, тогда он захочет знать, где вы были в тот день, о котором я говорил.