"В самом пекле бессмысленных лет..." (СИ)

- Вы читаете, мисс? - Только мадемуазель Дюран ей сейчас не хватало!

- Да, мадемуазель Дюран, - кивнула Ирен. - Эта книга называется “Луна в тумане”.

- И ее, конечно, прислали вашей матушке, а не вам, - продолжала француженка.

- Мама разрешила мне взять ее, - ответила Ирен подчеркнуто ровным голосом.

М-ль Дюран присела на низкий табурет и пристально посмотрела в глаза Ирен, явно готовясь к необыкновенно ответственному разговору. Нос ее словно еще больше заострился.

- Это весьма похвально, мисс Ирен, - сказала мадемуазель Дюран, - что вы решили отстаивать правду, но не стоит этого делать столь неуклюже.

- Я знаю, - тихонько ответила Ирен. - Господин Сэги оскорбился и теперь будет в ссоре с папой?

- Будем надеяться, что он извинит выходку капризной маленькой иностранки, которой позволено слишком многое… - мадемуазель Дюран многозначительно подняла брови. Слово “иностранка” неприятно резануло Ирен, но она поняла, что от правды никуда не денешься - в стране, которая была ее родиной, она пока всего лишь иностранка.

- Мама! - услышав знакомые шаги, воскликнула Ирен и вскочила со своего места.

- Ну и концерт же ты устроила! - покачала головой мать, войдя в комнату. Лицо ее было строгим, но в уголках глаз прятались веселые лучики. - Разве так трудно дать человеку возможность чуть-чуть почувствовать себя правым?

“Не самому умному человеку”, - подумала Ирен.

- А где папа?

- У себя. Меряет, - улыбнулась наконец Мэри Доннел.

***

Сквозь щелку в скользящей двери Ирен, подкравшаяся к комнате, которая служила кабинетом, видела, как отец, поправляя то и дело сползающее пенсне, измерял ручным угломером лицевой угол вытянувшегося перед ним Окиты. У паренька лицо словно окаменело, Ирен поняла, что он изо всех сил старался не морщиться. Металлические концы угломера поблескивали, поблескивали и стекла отцовского пенсне, и пуговицы сюртука.

- Премного вам благодарен, Окита-сан, - закончив измерения, отец поклонился юному самураю, и тот, сразу расслабившись, ответил таким же поклоном.

Ирен слышала, как отец, провожая Окиту и второго японца постарше, проговорил: - Надеюсь, вы подумаете над моим предложением, Окита-сан. И известите меня о вашем решении.

Ирен очень хотелось спросить, что же это за предложение, и за ужином она совсем уж было решилась задать вопрос, но подумала, что на сегодня она и так достаточно набедокурила - не хватало еще признаться в том, что подглядывала в щелку.

Она решила с сегодняшнего дня перестать спать на кровати и перейти на футон. Старичок-слуга, которого она попросила вынести кровать из ее комнаты, не подал виду, что удивился, но удивление его Ирен почувствовала кожей. Иностранцы должны спать на кровати, на футоне спят только японцы.

- Я совсем не похожа на японку, да? - спросила она мать, когда та, как всегда, пришла пожелать Ирен “спокойной ночи”. - Я слишком чужая…

Мэри Доннел с улыбкой присела на циновку, подобрав платье с таким изяществом, что Ирен невольно залюбовалась. Потом она положила на лоб приемной дочери свою большую белую руку; мамины руки умеют разбудить гитару и фортепиано, подумала Ирен, прикрывая глаза.

- Знаешь пословицу про лягушку и море? - спустя некоторое время спросила мама по-французски.

- “Лягушка, что внутри колодца, не знает моря”, - ответила Ирен по-японски.

- Верно. Разве плохо быть лягушкой, знающей о море?

- Не плохо.

Мама права, подумала Ирен. Потом она задумалась о том, что в этой пословице “море” пишется другим знаком, чем в имени “Окита”. “У лягушки совсем не то море”, - уже засыпая, пробормотала она себе под нос. Слышать ее не мог никто, кроме Черныша, который, подняв мордочку, сверкнул в темноте желтыми глазами. А потом снова свернулся клубком, упрятав голову в теплую раковину своего тела.

Комментарий к 5. Лягушка и море

(1) - прозвище Такэды Сингена

========== 6. Кольцо и светлячки ==========

Япония, Эдо, 1860г

Окита

Кольцо перелетало с одной деревянной палочки с перекладиной на другую. Мерно и неинтересно: обе играющие даже не пытались обыграть друг друга - они лишь старались, чтобы кольцо подольше оставалось в воздухе и не падало на землю. Это было похоже на бессмысленный разговор, в каком люди спасаются от скуки, стараются продлить его подольше, перебрасываясь ничего не значащими ненужными словами.

Две пары глаз - темные человечьи и желтые звериные, - следили за кольцом. Лениво, лишь по необходимости. Человек одновременно впитывал все шумы и шорохи, голоса и движения, доносящиеся со двора, отслеживал их, выискивая признаки возможной опасности. Зверь же, сытый и лишенный необходимости охотиться, просто наблюдал - за играющими и за темноглазым человеком, сидящим рядом с ним.

…- Мне предложили… - Соджи рассказал обо всем, что ему предложил Доннеру-сан, - толково, не торопясь, поверяя еще раз перед самим собой все услышанное. Старый мастер Шюсай, Кондо Исами и Мицу, старшая сестра Соджи, выслушали его - настороженно и удивленно. Иноуэ кивками подтверждал сказанное, но не собирался, похоже, раскрывать рта и высказывать свое мнение.

- Иностранец тебя измерял? Как рыбу перед продажей? - фыркнула Мицу. - А сам он как выглядит? Я как-то видела американского посла Харриса, когда он проезжал по дороге - ну вылитый тэнгу, носище - во! Глаза круглые! А этот тоже на тэнгу похож? А его жена на кого?

Мицу еще спрашивала что-то, когда в комнату вошел Хиджиката и бесшумно уселся позади всех. Красивое лицо его было непроницаемо, и не знай Соджи уважаемого Хи-сана так хорошо, подумал бы, что Хиджиката пришел просто позвать всех обедать.

- Сэги - очень уважаемая фамилия, - внушительно сказал старый мастер Шюсай. - Если уж он разрешил поселиться в своем доме иностранцам - значит, так оно нужно. И раз уж этим иностранцам понадобился Соджи - значит, так оно нужно.

На лице Хиджикаты появилось такое выражение, будто он ел лимон без сахара, да и Кондо приуныл. Однако ни тот, ни другой не сказали ни слова. Соджи подумал, что сумма, которую пообещали ему, почти равнялась заработку за “выездные” тренировки. И дела особого не было, всего только позволить Доннеру, - так представился этот человек, - задавать вопросы и немного потерпеть, когда “варвар” будет снова измерять его голову. “Более совершенным прибором”, - так сказал Доннеру-сан. А еще - охранять поместье, когда сам Доннеру-сан будет в отъезде.

- Братик будет охранять иностранцев! - засмеялась Мицу - кажется, ей одной эта затея нравилась и ничуть не казалась опасной.

- Может, это и не такая плохая идея, - пробормотал Хиджиката, когда они с Соджи шли по энгаве(1) к додзё. - В будущем нам все равно придется иметь дело с иностранцами, так или иначе. Хорошо, если среди нас будет кто-то, знающий о них, так скажем, изнутри.

“Так или иначе” в устах Хиджикаты прозвучало довольно зловеще. Соджи прекрасно знал, что ни Тоши-сан, ни Кондо-сэнсэй не являются сторонниками радикалов, стоящих за уничтожение и изгнание варваров, однако и в интересе к иностранцам Хиджикату заподозрить было сложно. Впрочем, у Хиджикаты была такая способность скрывать то, о чем он думал на самом деле, что Соджи решил даже не пытаться понять, что имел в виду его старший товарищ.

- А вам разве никогда не хотелось познакомиться с женщиной-иностранкой, Тоши-сан? - нарочно громко спросил он. И тише добавил: - Уж они-то точно не похожи на крестьянок, коими вы брезгуете.

- Соджи, замолчи! - с угрозой воскликнул Хиджиката - он заметил, как из приоткрытой двери выглянула Мицу, явно слышавшая вопрос брата. Соджи увернулся от замахнувшегося на него Тошидзо и спрыгнул с галереи.

- Если вдруг пожелаете - дайте мне знать, - весело крикнул он - и едва избежал полетевшего в него гэта.

- Соджи!!..

- Тебе пошло бы встречаться с иностранкой, Тоши, - ввернула Мицу со смехом.

- Что братец, что сестрица, - Хиджиката с видом мученика уселся на краю энгавы и почесал ногу.