Хозяйка Дома Риверсов

В большом зале метались слуги: носили на конюшенный двор королевские ларцы с драгоценностями и сундуки с платьями. Сама королева была уже во дворе, окруженная верховой стражей. Набросив на голову капюшон плаща, она кивнула сыну, впереди меня выбежавшему во двор, и скомандовала:

— Садись скорей на свою лошадку, нам нужно торопиться. Эти гадкие Йорки одержали над нами победу и, возможно, взяли в плен твоего отца. Мы должны отвезти тебя в безопасное место. Ты наша единственная надежда.

— Я знаю, — сурово изрек мальчик и забрался на сажальный камень, к которому тут же подвели его пони.

Мне королева сказала:

— Жакетта, я пошлю за вами, как только окажусь в безопасности.

У меня голова закружилась от этих сверхбыстрых сборов.

— Куда вы направитесь, ваша милость?

— Для начала к Джасперу Тюдору, в Уэльс. Если мы сможем начать наступление оттуда, то я непременно его начну. А если нет — то из Франции или из Шотландии. Но я обязательно отвоюю наследие моего сына! Это просто временное отступление, Жакетта.

Она наклонилась ко мне, и я поцеловала ее, пригладила ей волосы, убирая их под капюшон, и промолвила, смаргивая слезы с ресниц:

— Храни вас Господь в пути!

Мне невыносимо было видеть, как наша королева вместе с маленьким сыном и со всем своим имуществом вынуждена бежать, спасая свою жизнь, из той страны, куда я когда-то привезла ее, имея вместе со всем английским народом такие большие надежды на этот брак.

— Храни вас Господь! — повторила я.

Стоя во дворе, я наблюдала, как маленький кортеж выезжает на дорогу и направляется на запад — сперва шагом, а потом перейдя на легкую рысь. Да, Маргарита, конечно, будет в безопасности, если успеет добраться до владений Джаспера Тюдора; он верный человек и всегда сражался за неприкосновенность своей территории в Уэльсе — с тех самых пор, как королева подарила ему эти земли. Но что, если ее настигнут в пути? Я вздрогнула. Если ее схватят, тогда конец и ей, и Дому Ланкастеров.

Я вернулась на конюшенный двор. Конюхи уже тащили все, что могли унести: разграбление королевского имущества началось. Я кликнула одного из своих слуг, велела ему упаковать все, что принадлежит мне, и хорошенько это сторожить. И прибавила, что в самое ближайшее время мы перебираемся в Графтон. Я решила, что так будет лучше всего; и мне оставалось лишь надеяться, что Ричард с Энтони сумеют освободиться и тоже туда приедут.

Графтон, Нортгемптоншир, лето 1460 года

Дорога была утомительная. До Графтона почти сто миль пришлось ехать по сельской местности, где люди оказывали явное предпочтение завоевателю Уорику. Останавливаясь, мы каждый раз лихорадочно обменивались сведениями о том, кто что видел и слышал. Но никому не было до конца ясно, приведет ли сюда королева свою армию. Я приказала слугам говорить, что я вдова и частным порядком путешествую по святым местам. Один раз нам удалось переночевать в аббатстве, вторую ночь мы провели в доме священника, а третью — просто в амбаре, но в гостиницах мы селиться избегали. И все же я каждый вечер получала новую порцию слухов, которые так и клубились по всей стране. Судачили, будто короля увезли в Лондон, а герцог Ричард Йоркский приплыл из Ирландии, высадился на нашем побережье и теперь движется к столице, ощущая себя королем. Кое-кто считал, что герцог опять станет лордом-протектором и регентом, а некоторые утверждали даже, что он в качестве теневого правителя будет управлять королем, точно марионеткой. Я же своего мнения никогда не озвучивала. Меня гораздо больше беспокоило, благополучно ли королева добралась до Уэльса. И, конечно, я постоянно думала о том, увижу ли снова своего мужа и любимого сына.

Нам потребовалось четыре дня, чтобы доехать до Графтона, и когда мы наконец свернули на знакомую дорогу, ведущую к нашему дому, на душе у меня сразу посветлело. По крайней мере, вскоре я должна была встретиться с детьми. Я решила, что останусь с ними здесь, в тишине и безопасности, и пусть эти великие перемены в нашей стране происходят без меня. Здесь я чувствовала себя в надежном убежище.

Однако стоило нам приблизиться, как на конюшенном дворе кто-то зазвонил в набат — видимо, предупреждая всех о прибытии неизвестного вооруженного отряда, — а потом парадная дверь дома распахнулась, и оттуда стали высыпать вооруженные люди. И впереди всех — нет, я никак не могла ошибиться, я бы узнала его где угодно! — бежал мой муж Ричард.

Он мгновенно узнал меня и помчался ко мне с такой скоростью, что моя лошадь испуганно шарахнулась, и мне пришлось ее успокаивать. Муж буквально выхватил меня из седла и стиснул в объятиях. Он целовал мое лицо, а я, обнимая его, все повторяла:

— Боже мой, ты жив! Жив!

— Они распорядились отпустить нас, как только сами высадились на английский берег, — пояснил Ричард. — Даже выкуп не взяли. Мы тут же нашли в порту Кале судно, капитан которого согласился взять нас на борт и доставить в Гринвич.

— Энтони с тобой?

— Конечно. Цел и невредим.

Я вывернулась из его объятий, огляделась и заметила Энтони, который улыбался мне, стоя в дверях. Ричард сразу отпустил меня, и я бросилась к сыну, а тот упал на колени, чтобы я благословила его. И я вновь ощутила блаженную радость, касаясь ладонью его теплых мягких волос. Потом я опять крепко обхватила Ричарда руками и спросила:

— Ну, каковы последние новости?

— Йорки празднуют победу за победой, — сообщил он. — В Лондоне их приветствовали как героев. Лорд Скейлз попытался сбежать из Тауэра, но был убит. Теперь и сам герцог Йоркский держит путь в Лондон; по-моему, он снова станет лордом-протектором. А короля благополучно переправили в Вестминстерский дворец, где единолично командует Уорик. Говорят, Генрих опять не в себе. А что королева?

Я быстро осмотрелась; даже на крыльце собственного дома я боялась, что кто-то подслушает меня и предаст Маргариту.

— Она собиралась к Джасперу Тюдору, — осторожно прошептала я, — а оттуда — во Францию или в Шотландию.

Ричард кивнул и с нежностью предложил:

— Пойдем-ка в дом, ты ведь, наверно, устала. Надеюсь, в бою тебе не пришлось участвовать? И никаких особых опасностей вам по дороге не встретилось?

Я прильнула к нему, испытывая знакомое ощущение полного покоя, и промолвила:

— Что бы там ни было, теперь я в безопасности.

Графтон, Нортгемптоншир, зима 1460/61 года

И мы стали жить так же, как в первые месяцы после своей свадьбы, чувствуя себя всего лишь сквайром и его женой, не имеющими иных забот, кроме собственных небольших земельных владений. Здесь, в Графтоне, мы старались не привлекать к себе внимание лордов-йоркистов, которые постепенно прибирали к рукам страну, налагая безмерные штрафы на тех, кого они называли предателями, и отнимая у них деньги и высокие должности. Все вокруг было пропитано алчностью и жаждой мести, и больше всего мне хотелось, чтобы это прошло мимо нас. Мы жили тихо и надеялись остаться незамеченными. Порой до нас долетали кое-какие слухи — их приносили торговцы, стучавшие к нам на ночлег, а также крайне редкие теперь заезжие гости, — и мы узнавали, что короля поселили в Вестминстерском дворце в комнатах королевы, что этот узурпатор, его кузен Ричард Йоркский, занял его, короля, собственные апартаменты. И я, вспоминая столь хорошо знакомые мне покои короля, молила Господа, чтобы Генрих вновь не погрузился в затяжной сон, желая уйти от опасностей этого мира, который был так жесток с ним.

Герцогу удалось заключить с королевским советом и парламентом прямо-таки небывалое соглашение: было решено, что он станет лордом-протектором и будет занимать этот пост вплоть до смерти короля, а затем сам сядет на английский трон. Поведал нам об этом один бродячий торговец, заглянувший в Графтон и предлагавший купить у него белые ленты и сделанные из шелка белые розы, символ Йорков. Когда он сообщил, что король, одобрив эту инициативу совета и парламента, теперь вознамерился принять обеты и стать монахом, я в ужасе воскликнула: