Мадам Флёр

– Нет, нет и еще раз нет! Все мое воспитание диктует мне обратное. Примите же эти цветы от меня, заклинаю вас. В том нет ничего предосудительного.

Флер молча кивнула – при всем желании и она не могла усмотреть ничего плохого в простом визите вежливости. Однако беспокойство ее возросло, когда Флер поняла, что виконт не собирается уходить прямо сейчас. Он посматривал на нее в явственном ожидании.

Если тот, кого она ждет, застанет его здесь… О, лучше не задумываться о последствиях.

– Виконт, я весьма обрадована вашим визитом. Однако…

– Я все-таки был слишком назойлив, – огорченно произнес он. – Что ж, прошу меня извинить, госпожа де Виньоль! Я всего лишь хотел пригласить вас выпить со мной по чашке шоколада в кафе «Тортони», если, разумеется, вы можете выходить.

Он глянул на нее остро и зорко, и Флер еще раз подумала, что этот человек не так прост, как кажется.

– Это обычная любезность, – продолжал он. – Вы ведь наверняка не видели еще настоящего Парижа, раз говорите о грязи его и темноте; а ведь он может быть другим, очаровательным! Париж – город, который покоряет сердце, если откроешь ему свое. Но для этого его нужно узнать, нужно почувствовать. Тут неподалеку Люксембургский сад; вы там бывали?

Флер покачала головой.

– Это недопустимое упущение. И хотя я понимаю вашу скорбь и скорблю вместе с вами, – виконт приложил ладонь к сердцу, – вам не следует всю жизнь прятаться за стенами дома! Простите меня, что я так говорю. Мы, парижане, отличаемся прямотой, а иногда бываем грубы, и я прошу извинить мне возможную грубость. Однако иначе выразиться я просто не могу! Вы оказали мне неоценимую услугу, спасли мою никчемную жизнь, жизнь бездельника и лентяя, и теперь я просто обязан отблагодарить вас! И я не хочу услышать отказ! Пожалуйста, ответьте мне согласием!

Он говорил так горячо, словно предлагал руку и сердце, а не совместное распивание шоколада, и это понравилось Флер и растрогало ее.

– Вы очень любезны, ваша светлость…

– Не называйте меня так, прошу.

– А как же мне называть вас? – удивилась она.

– Конечно, мы знакомы так мало, но я был бы счастлив, если бы вы называли меня по имени.

– О, конечно… только я не знаю его. Вчера вы представились как виконт де Моро, и только.

– Непростительное упущение! Сезар Мишель Бретинье, виконт де Моро, к вашим услугам. – Он отвесил весьма, весьма достойный поклон.

– Что же, Сезар Мишель…

– Просто Сезар.

– Я принимаю ваше приглашение. Однако сейчас, – Флер нервно взглянула на дверь, – вам лучше уйти.

– Конечно. Вам подойдет – в шесть?

– Да, подойдет. – Сегодня у нее вряд ли будут дела, кроме этой встречи. – До вечера же.

– До вечера. – Виконт поцеловал ей руку и вышел стремительным и легким шагом. Кажется, когда он входил, то прихрамывал… Ах, пустяки.

Флер приблизилась к окну и осторожно выглянула из-за занавески, встав так, чтобы нельзя было заметить с улицы. Виконт вышел на крыльцо, постоял минуту в задумчивости, а затем неспешно направился в сторону улицы Вожирар. На трость он опирался, но легко. Значит, и вправду, не слишком пострадал во вчерашней драке.

Флер не думала, отчего ее это волнует. Ее не должно это волновать.

Госпожа де Виньоль заинтриговала Сезара; и если бы он не был так занят размышлениями о том, почему она носит эти письма в дом Анри, наверное, сразу заметил бы, как она нервничает, и постарался задержаться. А так он, лишь покинув ее дом, сообразил, что она посматривала на дверь. Ждала кого-то? Это может быть интересным. Сезар возвратился к себе, приказал подать обед через час, отослал слугу проследить за домом госпожи де Виньоль и закрылся в кабинете. Там виконту всегда лучше думалось.

Что же он выяснил об этой загадочной женщине?

Для начала, она небогата. Сегодня она надела то же платье, что и вчера, а Сезар знал, что истинно богатые люди редко упускают возможность продемонстрировать свое положение. Либо госпожа де Виньоль вовсе равнодушна к одежде, что вряд ли: выглядит она весьма опрятно. Значит, у нее не слишком много средств, и вся обстановка дома говорит о том же. Она овдовела и в связи с этим потеряла значительную часть своего состояния? Или ее семья всегда жила небогато? А какая у нее семья?

Да, вот это хорошо бы выяснить: кто она и откуда. Конечно, Сезар мог достигнуть своей цели иными способами – запугать эту женщину или силой заставить ее говорить, однако это было чуждо его благородной душе. Он предпочитал легкий обман, а не радикальные средства, которые применимы лишь в крайних случаях. Видок никогда в нем этого не понимал. Его невольный наставник любил повторять, что когда речь идет о жизни и смерти – хороши все средства. Сезар же способен был благородно пощадить противника, если полагал, что речь идет о чести.

– Честь, ваша фамильная честь! – восклицал иногда Видок. – Именно она и сгубит вас, мой мальчик.

Эта честь подсказывала Сезару сейчас, что вырывать признание силой у такой прелестной женщины, да еще и знатного происхождения (а об этом свидетельствовала не только приставка «де», коей в наше время может обзавестись и богатый буржуа, но весь вид госпожи де Виньоль, ее неброское аристократическое очарование), – невозможно. Он заманит ее в ловушку, это не бесчестно, коль скоро она предпочитает играть в опасные игры, а не в карты за столом в салоне, как большинство дам. Интриги, салонные сплетни, флирт и любовные послания – все это Сезар понимал. Угрозы и мышьяк – нет.

Итак, противника следует повергать хитростью. Однако Сезару не хватало сведений, и их немедля следует добыть. Если ему не удастся выяснить все у госпожи де Виньоль, он знает, что именно делать. Есть человек, который может разговорить кого угодно.

В кабинет робко постучался слуга: доставили записку от Анри. Жиффар возмущался, куда это пропал виконт, и в весьма едких выражениях (где только набрался этой светской язвительности?!) напоминал, что Сезар обещал ему сегодня помощь в транспортировке двигателя к ипподрому. Виконт вздохнул и велел подавать экипаж.

Сезар возвратился на улицу Вожирар вовремя, чтоб переодеться и направить свои стопы к дому госпожи де Виньоль. Вернее, это лошади туда копыта направили – Сезар предпочел выехать в открытой коляске, так как погода, наконец-то, исправилась. Возвратилось тепло, солнечные лучи таяли в окнах, как леденцы. Виконт любил вечерний Париж, впрочем, и утренний ему нравился, и ночной, со всеми его опасностями и туманом, наползавшим с Сены.

Госпожа де Виньоль выпорхнула из дома, и лакей помог ей сесть в коляску. Женщина надела другое платье – тоже черное, но более легкое, чем предыдущее, и к вороту прицепила брошь с небольшим изумрудом. Украшение скромное и не слишком дорогое, Сезар разбирался в драгоценных камнях и видел, что этот – не лучшего качества. Госпоже де Виньоль пошли бы сапфиры или топазы – все те камни, чей холодный синий или голубой блеск оттенит ее удивительные глаза.

Волосы госпожа де Виньоль упрятала под шляпку, и лишь несколько локонов аккуратно выбивались из прически, создавая тщательно взлелеянную видимость беспорядка.

Тем не менее, Сезар проговорил все приличествующие случаю комплименты, и коляска тронулась. Виконт откинулся на спинку сиденья, с любопытством разглядывая свою спутницу.

– Где вы уже бывали в Париже, госпожа де Виньоль?

– Почти нигде, – бледно улыбнулась она. – Я домоседка по натуре.

– Зачем же вы сменили свои владения в… простите, я забыл, как вы сказали, откуда вы приехали в столицу?

Она попалась на эту простенькую уловку.

– Из-под Бордо. Наши владения там.

– Там прекрасные пейзажи и ровный климат. Вы так сильно скорбели по мужу, что не смогли оставаться в привычной обстановке?

– Вы задаете неудачные вопросы, виконт де Моро, – церемонно ответила она.

Она была права: слишком топорно. Сезар тут же извинился:

– Простите, что напоминаю вам об этом. Мне грустно смотреть на вашу печаль. И я буду бестактен, если задам еще какой-либо вопрос о вас, не так ли?