Мадам Флёр

– Уж конечно. Он-то спор выиграл почти и, как мне передавали, очень этим доволен.

На ипподроме было множество народу. Сезар и Флер заняли места на трибуне, рядом с Видоком, который сидел и с большим интересом созерцал то, что происходило на арене, и Годаром, волновавшимся, пожалуй, больше всех присутствовавших. Анри почти закончил наполнять оболочку дирижабля газом, и она рвалась в небо, удерживала ее лишь сетка, с которой тянулось к брусу множество веревок. На брусе было закреплено сиденье для аэронавтов и винт, там же находилась и знаменитая паровая машина. Все, как раньше показывал и рассказывал Жиффар – только более величественное, чем казалось в ангаре.

И вот наступил торжественный момент: после короткой речи Анри поднял дирижабль в воздух. Флер стиснула ладонь Сезара, глядя, как созданное человеком чудо медленно поднимается в небеса, словно показывая: если человек желает, он всего достигнет.

Машина работала хорошо, вниз из трубы валил дым. Пропеллер начал вращаться, но не очень быстро, со скоростью сто двадцать оборотов в минуту – на большее не хватало мощности. И все присутствующие увидели, что дирижабль по воле Жиффара двинулся в нужном направлении, а треугольный парус, служивший воздушным рулем, заставлял аппарат поворачивать вправо и влево, куда хотел изобретатель.

Такого еще не случалось в славном городе Париже. Толпа ликовала. Сезар представлял, как доволен Анри. Но стоило Жиффару подняться выше, где появлялся ветерок, – и дирижабль остановился. Собственная его скорость была всего два-три метра в секунду, или около десяти километров в час. Даже против слабенького ветра дирижабль замирал на месте, а при ветре чуть сильнее – двигался хвостом назад.

На высоте около тысячи восьмисот метров дирижабль уже совсем не справлялся с ветром, и его унесло от Парижа к местечку Траппа, после чего толпа, потеряв удивительный аппарат из виду и не дождавшись его возвращения, разошлась. Надвигалась ночь. Жиффар, как выяснилось позже, проявил завидное спокойствие и смелость. Песком из балластных мешков он потушил огонь под котлом, открыв все клапаны, выпустил пар. А затем в полной темноте благополучно спустился близ Траппы. Поскольку он не вернулся к месту взлета, ему официально не засчитали полет как управляемый. Но разве в этом дело? Разве в этом, повторял Сезар уже поздно ночью, когда Жиффар возвратился в Париж, и в гостиной виконта собрались его друзья, чтобы отметить первый управляемый полет, – таковым он и был на самом деле.

Анри Жиффар открыл эру моторного воздухоплавания, и уже ничего не могло остановить ее приход.

Несколькими днями позже Флер принесли подарок – большой сверток, на котором ее имя было надписано незнакомой рукой. Она открыла его с некоторым опасением, однако оказалось, что ничего страшного пакет не содержит. Наоборот. Внутри лежали четыре тома в роскошном переплете – издание мемуаров Видока. Открыв первую страницу, Флер прочла:

«Невесте моего воспитанника – храброй и мудрой женщине, которая умеет жить».

Флер чуть не расплакалась, слезы стояли у нее в глазах. Она улыбнулась и погладила обложку книги.

Предстояло еще многому научиться.