Play (СИ)
Play (СИ) читать книгу онлайн
Две женщины живут вместе много лет. От настоящего к прошлому развивается их история, открывая немало тайн и секретов.
Действие происходит во вселенной "Просто мы разучились".
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Мишку кто-то оттащил. Он кричал что-то яростное, рвался к Ксюхе, а она лежала на земле и смотрела в небо.
Провела ладонью по губам, поднялась на ноги, кивнула Ирке, и пошла прочь.
Forvard. Play.
Она так и не рассказала Асе, за что просила прощения. Да Ася больше и не просила – ушла на кухню, принялась мыть посуду, напевала там что-то тихонько – Ксения никак не могла разобрать, что именно.
Столько лет прошло, а оказалось, она так хорошо помнит все это – и похороны, и Мишкины кулаки, и Иркин остановившийся взгляд. Помнит, как уходила с кладбища – пустая, будто взяли ее за пятки и вытрясли все, что было доброго и ценного. Ехала на машине куда-то, размазывая грязь по щекам, и все никак не могла остановиться.
А потом приехала домой. И Ася вытирала ее лицо, и смазывала раны зеленкой, и причитала что-то, и, кажется, плакала…
-Аська, - улыбнувшись, сказала вслух Ксения. – Тогда она еще была Анастасией Павловной. И еще долго ею оставалась.
Back. Play.
Она вытащила письмо из ящика вместе с газетами, и не сразу поняла, от кого оно. Адрес на конверте был написан взрослым устоявшимся почерком, а вот обратного адреса не было, и фамилию отправителя разобрать не удалось.
Дома письмо вместе с газетами отправилось на журнальный столик, а Ася ушла на кухню и принялась готовить ужин. Там ее и нашел Денис.
-Это что за чертовщина? – Спросил он, стоя в дверном проеме – огромный, небритый, и, кажется, очень злой.
Ася испуганно посмотрела на его руки. Письмо. Распечатал, и, видимо, прочитал.
-Не знаю, я еще не смотрела. От кого это?
Он улыбнулся – о, как хорошо она знала цену этой улыбке! – подошел вальяжно, неторопливо. Размахнулся и ударил ее по лицу.
-Оно от этой сучки. Оказывается, у вас все не просто так. Она-то, оказывается, еще и извращенка.
Ася смотрела на него во все глаза. Ладони прижала к щекам, сердце колотится. От Ксюши? О, Господи…
-Вы для меня – это больше чем жизнь, - ехидно прочитал Денис, и Ася вдруг рванулась к нему в жалкой попытке отобрать письмо. Ей на секунду представилось, что в его руках – не листок бумаги, а душа, маленькая чистая душа этой девочки, и именно над ней он сейчас насмехается.
Денис одним движением отбросил ее назад к плите и продолжил читать.
-Прошу вас, умоляю вас только об одном – будьте счастливы.
Он засмеялся, глядя на растрепанную, тяжело дышащую Асю.
-Что за детский сад? Плоховато ты учила в школе эту сучку, раз она так банально выражает свои мысли.
Его глаза забегали по строчкам, а потом взгляд вернулся к Асе.
-Вот, значит, как. Найдите человека, с которым вы будете счастливы, да? Жаловалась ей на меня? Жаловалась?
Он одним движением скомкал письмо в кулаке и подступился к Асе ближе. Замахнулся, но неизвестно откуда появившийся Кирилл вдруг схватил его сзади за руку и вывернул назад. Денис закричал, и Ася закричала тоже.
Она даже не пыталась из разнимать: видела – бесполезно. Денис был гораздо больше, но Кирилл – сильный, юркий, неизменно уходил из-под его удара и бил сам. Он ничего не говорил, ничего не объяснял – раз за разом выныривал из-под тяжелой руки и наносил новые и новые удары.
Когда лицо Дениса окончательно перестало быть похоже на человеческое, Кирилл пинком отшвырнул отчима в коридор, и захлопнул дверь на кухню.
Из-за двери Ася слышала короткие ругательства, звуки падающих тяжелых предметов, потом – длинные звонки в дверь, оборвавшиеся на полузвуке. А потом стало тихо.
Она сделала шаг и подобрала письмо. Разгладила бумагу, спрятала в карман халата. И вышла из кухни.
По всему коридору были разбросаны вещи. Рубашка свисала с тумбочки, на полу валялась связка галстуков и раскуроченная электрическая бритва. Из стены – там, где раньше был электрический звонок – свисала связка проводов. Кирилл стоял у входной двери и мрачно потирал разбитые костяшки пальцев.
-Дай, - сказал он Асе, едва она подошла поближе.
-Нет.
Он смотрел на нее сверху вниз – такой высокий, такой злой, такой чужой и незнакомый ее сын.
-Это от нее, да? – Полуутвердительно спросил он.
-Да.
Он кивнул, пристально глядя на мать, и вдруг сказал:
-Еще раз увижу этого козла в нашем доме – и я тебе больше не сын. Поняла?
Ася кивнула. Кирилл еще секунду посмотрел на нее, и скрылся в своей комнате.
Поздно ночью, закончив собирать разбросанные вещи и замывать кровь в кухне, Ася добралась до спальни, присела на пол, упираясь спиной в кровать, и наконец прочитала письмо.
Все это время она не плакала – в груди будто ледяной ком застыл, но при первой же строчке, попавшейся на глаза, не смогла сдержать слез.
-Ксюшка моя… - прошептала она сквозь слезы, и испугалась собственных слов.
На фоне кошмара, в который превратилась ее жизнь, слова этой девочки были будто ярким лучом света, пронизывающем бесконечную тьму. Она читала снова и снова строчки, написанные торопливой рукой, и плакала – может быть, оттого, что жизнь сложилась так по-дурацки и глупо, может быть, оттого, что впереди не было ничего хорошего. А, может, просто от того, что та, кто так искренне и честно написал для нее эти слова, была уже далеко, и – Ася знала – никогда не вернется назад.
Сколько книг и песен сложено о любви. Сколько строк выстрадано и вылито на бумагу. Но ни одна из этих строчек никогда не рассказывала о любви юной прекрасной девочки к взрослой и забитой проблемами взрослой жизни женщине.
На практически каждом педагогическом семинаре эта тема – влюбленности ученика в педагога – поднималась на секунду, только для того, чтобы сказать уверенно «Не нужно это поддерживать, и это пройдет само собой».
Пройдет… Ася улыбнулась сквозь слезы, снова и снова перечитывая письмо. Ксюше было одиннадцать или двенадцать, когда они познакомились. Теперь ей двадцать пять, и она – молодая прекрасная женщина. Тринадцать лет прошло. А она пишет все то же, что писала тогда, в школе, за что не раз была высмеяна и отругана на педсовете. Пусть другими словами – более взрослыми, но она пишет все то же, и то же.
Асины пальцы сами собой принялись гладить бумагу – осторожно, ласково, будто не листок был под ними, а Ксюшина щека.
Столько лет, а ничего не изменилось. По-прежнему, как и всегда, эта девочка думает сначала о ней, об Асе, а уж потом о себе.