Play (СИ)

-Идемте, - сказала она, наконец, решившись, и распахнула дверь.

Поднимаясь по ступенькам подъезда, поддерживала Анастасию Павловну под локоть, и старательно отмеряла ногами шаги. Что скажет ей Ирка? А что она скажет ей?

Но Ира ничего не сказала. Стоило Ксюхе войти в квартиру, сразу стало все понятно. Ксюха вздохнула и – усталая, прислонилась плечом к опустевшему шкафу.

-Проходите, - тихо сказала она Анастасии Павловне. – Ванная вон там. Я пока сварю кофе.

На кухне все было перевернуто вверх дном: видимо, Ира собиралась в спешке, а то и просто раскидала вещи в порыве злости или отчаяния. На столе Ксюха нашла записку. Простой листок в линейку из детской ученической тетради.

Я сама во всем виновата. Так что не вини себя, и не пытайся что-то исправить. Моя беда в том, что я слишком сильно люблю тебя. Твоя беда в том, что ты слишком сильно любишь ее. Но слишком сильная любовь не способна принести счастья, и сегодня я хорошо это поняла.

Я рада, что это не успело зайти слишком далеко, что Славка еще ничего не понимает и не успел к тебе привязаться. Прошу тебя только: исчезни навсегда из моей жизни, не появляйся больше рядом, пока я сама тебя не позову.

Помнишь, ты говорила, что хочешь однажды пройти мимо своей учительницы и не узнать ее? И что тогда для тебя это будет значить, что все закончилось. Теперь этого хочу и я. Пройти однажды мимо тебя, и чтобы внутри ничего не колыхнулось.

Каждый получает по заслугам, Ксюха. Я сделала это с Колей, а ты снова сделала это со мной.

Увидимся. Но теперь – тогда, когда я буду к этому готова.

Ира.

Ксюха сжала руку в кулак, комкая листок. Смахнула слезы с ресниц. И выбросила комок бумаги в мусорное ведро.

Через час позвонил Мишка и сказал, что Коля повесился. Похороны во вторник.

Back. Play.

В мае Лена вышла замуж. Ася искренне радовалась за нее и за Вадика – они были такой красивой парой, выглядели такими счастливыми, но к этой радости примешивалась собственная грусть: отношения с Андреем окончательно зашли в тупик, и всем было ясно: еще немного протянуть – и будет развод.

-Ты пойдешь со мной на выпускной вечер? – Спросила она его в июне, даже не надеясь услышать утвердительный ответ.

-Чтобы полюбоваться на тех, кто тебе важнее мужа? – Ехидно поинтересовался Андрей, не отрываясь от экрана телевизора. – Уволь пожалуйста.

Они всегда так разговаривали: вежливо, корректно, не позволяли себе орать друг на друга и устраивать скандалов, но Асе порой казалось: лучше бы закричать, побить тарелки, высказать все накопившееся внутри за эти годы – глядишь, легче стало бы дышать и легче быть рядом.

-Андрюш, они мои ученики, и глупо ревновать к ним, - сделала она еще одну попытку.

Муж молча встал с дивана, выключил телевизор, и скрылся в другой комнате.

На выпускной Ася отправилась одна. Заставила себя надеть новое платье, накраситься, сделать прическу. Все-таки первый ее выпуск, у детей праздник, а значит и у нее должно быть хорошее настроение – несмотря ни на что.

Она заставила себя думать о хорошем, и на пороге школы обнаружила, что настроение и правда улучшилось. Тем более что на школьном крыльце к ней бросились парадно одетые, улыбающиеся ученики. Кто с цветами, кто с благодарностью, а кто и просто чтобы постоять рядом.

Только Ковальской не было видно за этими летящими светлыми платьями и старательно завязанными под воротом сорочек галстуками.

-Миша, - Ася поймала за полу пиджака одного из учеников. – А где Ксюша?

-Скоро придет, - он вырвался, шепнул несколько слов группе учеников, и скрылся в школе.

Ася, едва удерживая на руках букеты, вошла в школу и, кивая по дороге знакомым и коллегам, прошла в актовый зал. Там – в первом ряду – обнаружилась довольная и безумно красивая Лена.

-Насть! – Крикнула она. – Иди сюда, я нам место заняла.

Ася с удовольствием скинула на стул всю груду цветов и расцеловалась с подругой.

-Все готово? – Спросила, улыбаясь.

-Понятия не имею, - отмахнулась Лена, - с ребятами последние дни новая затейница занималась, так что мне все равно. Буду наслаждаться тем, что я здесь гость и ни за что не отвечаю.

Зал постепенно наполнялся родителями и учениками – по традиции, на торжественную часть выпускного вечера приходили все желающие. Кругом стоял гул, множество нарядов сливались в глазах, и Ася никак не могла найти взглядом Ксюшу.

Она хотела… Нет, не поговорить – ведь время для разговоров прошло, сегодня они видятся последний раз, после этого Ксюша упорхнет в новую, взрослую жизнь, и едва ли когда-нибудь приедет в родную школу. Извиниться? Тоже нет – ведь это глупо, и уже давно не нужно ни Ксюше, ни ей самой.

-Так чего же ты хочешь, Сотникова? – Спросила сама себя Ася, когда Дарья – новая массовик-затейник – подала со сцены сигнал и все принялись рассаживаться по стульям. И сама себе ответила. – Наверное, попрощаться. Просто попрощаться.

Зазвенела музыка, погас свет, и на сцену вышел директор. Он сказал речь – Ася не слушала, ведь эта речь была одинаковой и повторялась из года в год с небольшими изменениями. Она смотрела на тяжелые портьеры занавеса за сценой, где – судя по колыханию ткани – готовились к своему выпускному вальсу выпускники.

-Будь я посмелее, я могла бы сказать ей, как сильно она изменилась, - подумала Ася. – И дело не в послушании, ведь я хорошо видела, чего стоит для нее это послушание последние месяцы. Просто она достойно прошла через всю нашу педагогическую костность и зашоренность, и умудрилась стать прекрасной молодой девушкой. Сохранив в себе то, что было для нее важно.

Она улыбнулась казенности собственных мыслей. Да брось, Сотникова, разве это ты сказала бы ей? Ты бы сказала, что будешь скучать. Да-да, скучать, потому что – признай! – эти дурацкие месяцы твои уроки стали на удивление скучными и нудными. Она перестала привносить в них нечто новое, какой-то совершенно другой, не академический, взгляд, и ты перестала получать от уроков удовольствие.

Признай, что несмотря ни на что, все это время ты восхищалась этой девочкой – способной в одиночку противостоять всем вашим запакованным в педагогическую грамотность лицам, всей вашей насквозь изжившей себя системе, всей костности и глупости некоторых ваших постулатов.

Признай, что ее чувства к тебе были незамутненным ручейком радости, в который так приятно в оглушающую жару опустить руки. Не вспоминай плохое, не вспоминай, сколько крови она тебе выпила, просто признай, что она была, и что ты ее запомнишь.