Play (СИ)

«Ничего».

Ксения знала, что это правда. И в эту секунду – стоя на расстоянии нескольких сантиметров от той, в ком заключалась ее жизнь, в кого она эту жизнь поместила, она поняла, что не просто знала это, а знала это всегда.

И тогда она начала кричать.

Крик вырвался из живота, поднялся к горлу и забился о стенки черепа. Она разомкнула губы, чтобы выпустить его наружу, и не смогла. Она видела, что Ася что-то говорит ей, но крик заглушал все звуки, он становился громче и громче, и казалось, что еще секунда – и голова разорвется изнутри на тысячу осколков.

«Ты всегда знала это. С самого начала. Ты знала, что в ней нет ничего, что стоило бы таких усилий, таких жертв. Ты знала, что она – просто женщина, просто человек, и больше ничего. Ты знала».

В ее глазах черно-белой хроникой проносились мысли. Вот она бежит по коридору, обгоняет ее, делает вид, что ей срочно нужно назад, и бежит навстречу, чтобы в последнюю секунду затормозить и выпалить в удивленное лицо: «Здравствуйте, Анастасия Павловна».

«Тогда ты уже знала».

Вот они с Мишкой лезут по отвесной стене школы к ее окну, с бумажной гирляндой в зубах, чтобы прикрепить ее к раме, и на следующий день стоять у окна, прислушиваться, и услышать удивленное «господи, что это»?

«И тогда ты знала тоже».

Вот они на выпускном – и ее губы совсем близко, и дыхание теплое, но чувств никаких нет – одна боль, и больше ничего.

«И тогда».

-Да, - сказала вдруг Ксения вслух.

«Да. Я знала. Всегда знала. С самого начала. С самого первого дня. Но я надеялась, что это не так. Что что-то все-таки есть. И когда я найду это «что-то» - то пойму… И научусь с этим справляться».

«Но время шло – а ты не находила. И все больше и больше понимала, что ничего нет. А раз нет – то это означает только одно».

«Что я действительно люблю ее. И что это никогда не закончится».

Ксения сделала шаг назад. Крик в ее голове превратился в камень – собрался по капле, по молекуле, и осел где-то в правой части мозга.

-Ксюшка.

Слух вернулся. Она услышала Асин голос и посмотрела на нее – голую, растерянную, и, кажется, плачущую.

-Ксюшка, я не хочу так, - сказала она, - ты не должна. Мне не нужно больше, чтобы ты делала что-то для меня. Я так не хочу.

До Ксении едва дошел смысл сказанного. Она сделала еще шаг назад, наткнулась на тумбочку, обернулась, схватила ее двумя руками, подняла и изо всех сил опустила себе на ноги.

Stop. Play.

Ася бросилась вперед, запуталась в спущенных штанах, и упала на пол. Пока она выпутывала ноги из ткани, Ксюша успела нанести еще несколько ударов тумбочкой по ногам. С жутким грохотом уронила ее на пол и обвела взглядом комнату.

Ася вскочила на ноги и накинулась на нее, обхватывая со спины и пытаясь схватить за руки. За руки, которые уже тянулись к вазе с цветами, стоящей на окне. К большой стеклянной вазе.

Они боролись молча – Ксюша вырывалась из ее объятий, рвалась вперед, но Ася – откуда только силы взялись? – не давала: держала крепко за запястья, тянула к себе, впивалась локтями.

Она не успела понять, как это произошло, но в следующую секунду отлетела назад, ударилась спиной об шкаф и сползла на пол. Ксюша тут же оказалась рядом. Села на корточки, заглядывая в глаза. Подняла руку. Замахнулась.

-Ударь, - вырвалось у Аси, - пожалуйста, ударь.

Ксюша – страшная, с остановившимся взглядом, посмотрела на поднятую в замахе руку, и с силой ударила кулаком в шкаф. А потом еще раз. И еще.

-Нет, - закричала Ася, - не ее. Меня.

Она рванулась вперед, повалила Ксюшу на спину, и, прижав ее к полу, села сверху. Размахнулась, и ударила по лицу.

Ксюшина голова от удара мотнулась в сторону, но глаза по-прежнему были пустые и безжизненные. И Ася ударила снова.

-Ударь, - крикнула она, - очнись ты уже, и сделай то, чего ты хочешь на самом деле. Выпусти это из себя, выпусти, пусть оно выйдет наружу! Я не испугаюсь – клянусь, я не испугаюсь!

Не помогало. Ничего не помогало. Голова безжизненно моталась туда-сюда, и взгляд ускользал, убегал куда-то в сторону, веки наполовину закрылись.

-Я прошу тебя! Пожалуйста!

Она схватила Ксюшу за запястье, подняла безвольную руку, и, не отрывая взгляда от Ксюшиных глаз, вдавила ее ногти в свою щеку. Вдавила, и дернула вниз.

STOP. PLAY.

И пришла боль. Как будто это не в Асину щеку впились острые ногти, а в ее – Ксенину. Как будто это на ее лице остались три глубокие полосы, из которых принялась сочиться кровь.

И через эти полосы, через три кровавые дорожки, боль вышла наружу.

-Я ненавижу тебя, - сказала Ксения, и не узнала собственного голоса. Он звучал глухо, горько и страшно. – Я тебя. Ненавижу.

Она сказала это, и через мгновение ненависть затопила собой все целиком. Не осталось ни памяти, ни мыслей, ни каких-то других чувств. Одна только ненависть – разъедающая, сжигающая все на своем пути.

Ее ладонь вырвалась из захвата Асиной руки и изо всех сил впечаталась в теплую кожу лица. От удара Ася завалилась на бок, и вскрикнула. Ксения схватила ее за волосы и, подвинувшись, приблизилась к ее лицу. Посмотрела в глаза.

-Я. Тебя. Ненавижу.

Она говорила это снова и снова – будто пробуя на вкус эти незнакомые ранее слова, перекатывая их по языку и пробуя снова. Женщина, в которой сосредоточилась вся ее сознательная жизнь, женщина, которую она любила больше, чем саму себя, лежала рядом и молча смотрела на нее, не пытаясь ни убежать, ни остановить это.

-Я думала, что это пройдет, - сказала Ксения прежде чем ударить снова. – Я до последнего мгновения думала, что это пройдет.

Она поднялась и села, нависая над лежащей на боку Асей. Размахнулась, и снова ударила ее по лицу.

-Нет, - Ксения засмеялась, хватая Асю за плечи и опрокидывая ее на спину, - не пройдет. Сейчас я поняла, что нет. Все зашло слишком далеко. Так далеко, что еще один шаг – и меня больше не останется.

Она нагнулась, приблизив свое лицо к Асиному на расстояние всего нескольких миллиметров.

-Ты хочешь, чтобы я отдала тебе последнее? Я отдам. Потому что…

«Все, что я делаю – я делаю для тебя».